Сергей в ярости отбросил телефон. Уже больше месяца он пытался найти Веронику, но поиски были безуспешны. Он злился на себя за все: за то, что не может разыскать ее; за то, что в ту ночь повел себя, как последний идиот; за то, что взял то, что должно было принадлежать, видимо, Марку; за то, что просто вот так, глупо и беспощадно для себя, любил ее. Ему даже удалось отыскать Марка, но, судя по всему, у него она точно не объявлялась. Насколько понял Сергей по растерянному и обеспокоенному лицу Марка, тот не врал.
Отчаянию Вересова не было предела, когда утром 6 сентября он обнаружил записку Ники, а потом нашел не до конца отстиравшееся покрывало…
«Господи, да за что мне все это?…», — Сергей обхватил лицо руками.
Ника стояла у витрины магазина музыкальных инструментов и рассматривала очаровавший ее синтезатор.
С тех пор, как она сбежала — а другого слова тут не подберешь — именно сбежала от Сергея, ее жизнь снова приобрела то плавное течение, к которому она привыкла. Она устроилась работать помощником Pr-менеджера на полставки в продюсерскую компанию, куда ее порекомендовал Роман Борисович. Он немало удивился просьбе Ники не раскрывать ее местонахождения Вересову, но это было ему даже на руку — «ибо все, что не делается на свете, все — к лучшему». Он здраво рассудил, что личные проблемы Ники его не касаются, претензий у Сергея к ней нет ни в части финансов, ни в части профессиональной компетенции, зато Ника раньше освободилась для его нового рок-прожекта.
Ника отошла от витрины, и ее тут же обрызгала грязью паркующаяся рядом машина.
Она расстроенно выругалась:
— Черт!
Из почему-то знакомого ей «Лендровера» выбрался Бьенге и застыл в немом изумлении при виде Ники. Она кивнула ему и поторопилась уйти, но антрацитный товарищ Сергея уже догонял ее.
— Ника? Постой!
Веронике пришлось остановиться и нацепить вежливую улыбку:
— Здравствуй! Извини, Бьенге, но я опаздываю!
Он схватил ее за руку и возмущенно гаркнул:
— Ника, у тебя есть совесть???
Она внезапно для самой себя разозлилась и выдернула руку:
— А у него она есть?
Бьенге укоризненно продолжил:
— Ника, так нельзя. Ты хоть знаешь, что с ним было, когда ты ушла?
Девушка скорчила кислую мину:
— Что? Анжелика? Вика? Нет, постой — вот ужас, неужели, он не нашел новую девушку с соответствующим его фантазиям именем?
Администратор Вересова беспомощно взмахнул рукой:
— Вероника, он тебя любит… Понимаешь? Зачем ты с ним так?
Веронику передернуло:
— Извини, Бьенге, но откуда тебе это знать и с каких пор случайный секс приравнивается к любви?
Бьенге вытащил из кармана телефон и протянул его Нике:
— Послушай, я знаю его тринадцать лет… Я не знаю ваших подробностей, секс там, не секс, я просто знаю, что он тебя любит… А ты даже не объяснила причины своего поступка. Он нанял самых лучших детективов для поисков, ездил в твой город, так и не выпустил альбом со всей этой ерундой… Если ты так уверена в своей правоте, возьми, позвони и скажи ему: так и так, у меня был с тобой только секс, на другое не рассчитывай. Ну? Бери!
Ника стояла в оцепенении и пыталась понять смысл того, что услышала. Наконец она вымолвила:
— Бьенге, послушай, я… Я подумаю над твоими словами. У меня есть его номер телефона. Если я… Смогу, я ему позвоню. Пока!
Вероника шла домой, с трудом переваривая услышанное. Ей было ужасно стыдно за свой побег с самого начала, но она не могла позвонить ему. Тысячу раз она пыталась набрать номер Сергея, но каждый раз ее рука бессильно опускалась. Она не знала, что может сказать ему. Сделать вид, что та ночь — мимолетный эпизод в ее жизни? Это неправда. Признаться, что он стал больше, чем начальником и другом? Что она могла сказать человеку, которого любит? Впервые отчетливо она поняла, что любит именно его, а вовсе не Марка тем сентябрьским утром, когда спускалась по лестнице дома на пересечении Остоженки и Сеченовского переулка. Любит, когда в его светло-карих глазах бегают веселые чертики и когда он сердится, неизменно поднимая вверх левую бровь. И когда с аппетитом уплетает приготовленный ею завтрак. И когда обнимает Вику-Лару-Анжелику. Эта мысль была ужасна в своей предельной обнаженности и правдивости…
Она не знала, что зайдя в магазин, Бьенге спросил у продавца:
— А эта девушка часто здесь бывает?
Тот понимающе хмыкнул.
— Относительно. Она вроде бы тут недалеко живет, в том доме, желтом с арками, там мой сменщик живет.
Вечером у Бьенге был ее адрес.
В темной квартире Сергея раздался требовательный звонок. Он открыл дверь, впустив недовольного Бьенге:
— Возьми. — Он положил на тумбочку листок с каким-то адресом.
В усталых глазах измученного бессонницей Сергея появилось недоумение.
— Что это?
Бьенге раздраженно ответил:
— Ее адрес. Я надеюсь, ты переведешь мне хотя бы часть того гонорара, который выкинул своим детективам.
Он направился к выходу и на пороге квартиры зло бросил Сергею:
— В следующий раз, когда влюбишься в кого-то, потрудись объяснить, что это была не случайный трах, а то мне не улыбается это делать за тебя.
Сергей замер в полнейшем изумлении:
— Ты о чем?
Бьенге обернулся и уже с лестничной клетки заорал:
— Ну ты бы сам объяснил Нике, что трахнул ее не потому, что некого было. Так понятнее?
Ника вдохнула побольше воздуха и нажала на «вызов». «Лучше раз извиниться, чем потом сто раз оправдываться, пускай и не за что извиняться», — подумала она.
Трубку никто не брал, зато ее входной звонок просто захлебнулся в настойчивом вопле.
— Да что ж это такое? — Ника яростно распахнула дверь и увидела его. У порога стоял сильно осунувшийся и похудевший Сергей.
— Здравствуй! Пустишь?
По ее телу пробежала нервная дрожь.
— Да, конечно, заходи.
