давно…
«Би, давай, проходи, пока я его отвлекаю».
«Я думал, ты убьешь его…»
«Не тяни резину! Скоро тут еще кто-то появится, и тогда без жертв уже не обойдемся. Давай живо, в мою машину!»
Чарли вылез из дыры и тихо пошел в сторону аэромобиля, на котором они приехали.
– Ты себе не представляешь, как же я рад тебя видеть, – говорил Саша, оббивая ослабленным телом охранника, все до чего мог дотянуться: и стеной больницы, и капотом машины, и просто об землю. В конце концов, дотолкав молодого блюстителя порядка до обычного входа, он закинул его вовнутрь и закрыл дверь.
Когда Саша сел в машину, Чарли спросил:
– Что это вообще было только что?
– Знаешь, Би… – Саша завел аэромобиль и тронулся с места. – Нет ничего более непредсказуемого, чем внезапно проявляющееся стереотипное поведение.
– Ты в курсе, что я тебя, чем дальше, тем меньше понимаю?
– Ну и не понимай! На здоровье! Давай пробежимся по фактам. Мы вошли и вышли. Никто не умер. По нашей вине уж точно! Операцию считаю завершенной максимально успешно.
На это Чарли возразить было нечего.
* * *
– Кстати, а чего ты его Татарстанычем называл? – спросил Чарли.
Саша припарковался далеко от дома Чарли и они, медленно прогуливаясь, двигались к нему. Достаточно медленно, чтобы успеть обсудить все, что с ними произошло за время вылазки за информацией о Каролине. Плюс, Саша сказал, что это лучшее поведение беззаботного человека, который ни в каких переделках не участвовал. Поэтому нужно просто изображать не спеша возвращающегося домой, дабы поменьше подозрений было.
– Понимаешь… мы вышли, никого не было, мне почему-то вспомнилось классическое «быть или не быть», а тут этот… Ну я и вспомнил, что сказал тебе, незадолго до того, как мы в морг пошли.
– Но ты же мне неверное имя автора тогда сказал!
– Сам догадался, иль подсказал кто?
– Да не может человек такого имени носить!
– В наше время – все может быть… но согласись, смешно ведь вышло! Он такой «стоять!», а я такой «Татарстаныч!» Видел бы ты его рожу! Судя по всему, он очень долго пытался понять, что именно я имел ввиду.
– Ну да, я бы тоже не понял…
– Вот поэтому не ходи работать охранником, а то мало ли, где и когда на меня нарвешься, вылезающим из дырки стены в стене.
Они посмеялись вместе.
– Слушай, а как так вышло, что он не попал в тебя? – спросил Чарли. – Ведь все так быстро произошло, я даже испугаться не успел…
– Да фиг его знает… не попал он почему-то… я вот тоже сейчас думаю, почему…
– Жалко только, что все это было зря…
– Почему зря?
– Ну мы же точно не узнали, что Каролина жива.
– Опять двадцать пять… Чарли для начала, мы точно узнали, что она
– Это по какой такой логике?
– Просто потому, что ее останков никто не нашел. В этом случае человек считается пропавшим без вести. Это дополнительный шанс того, что когда-то выяснится, что человек-то скорее живой, чем мертвый.
– Когда-то?
– Да когда угодно! Хоть через сорок лет.
– Я столько не выдержу! Я хочу как-то пораньше узнать о ее судьбе.
– Выдержишь. Да и не придется тебе столько ждать?
– Думаешь?
– Уверен. А вот чего не стоит делать, так это кого-то преждевременно в покойники записывать.
– Не знаю, не знаю, но вот чую, что покоя мне эта неизвестность не принесет.
– Я надеюсь, ты больше не будешь ставить под сомнение, что все происходящее вокруг – это правда?
– Нет, конечно, нет! Хватит мне одного твоего… доказательства… Слушай, а это вообще нормально, что после сегодняшнего я не очень что-то хочу слушать, что мне родители скажут?
– Почему?
– Потому что… не верю.
– Частично или совсем?
– Совсем.
– А раньше ты им до конца верил? Во все, что они говорили?
– Раньше… наверное… хотя этого «раньше» не набралось еще и на месяц. А что было до амнезии, я не помню, поэтому не могу сказать, верил ли им всю жизнь, или только после того, как у меня пропала память, – Чарли остановился. – Вот скажи мне теперь, и как же мне быть?
– Для начала, не стоит так категорично ставить вопрос. Проблемы в общении между разными поколениями существовали всегда и встречаются почти везде, где не практикуют, в той или иной мере, адждабл.
– Что?
– Сейчас это не важно. Я хочу сказать, что в независимости от того, какие существуют взаимоотношения в семье между родителями и детьми, если они не деструктивны, то являются просто конфликтом мнений и ничем более. Настоящие родители, а не, те которые пытаются казаться ими, зависят от своих детей в той мере, в которой все живое зависит от продолжения рода, и потому готовы дать им все, что поможет потомству существовать, даже когда предков не станет. Настоящие дети, а не те которые пользуются своим положением, зависят от своих родителей тем, что пока они не опытные и не обученные они не могут без предков нормально существовать. Если ты – настоящий ребенок своих настоящих родителей, то твое недоверие им, не важно, на чем основанное, является просто… возрастным оттенком поведения. Если они тебе фактически не собираются навредить… я имею ввиду вред лично тебе, а не твоему организму ради выздоровления от какой-то болячки, что часто приходится делать, когда лечат тебя от чего-то… то ты поймешь, что все, что они делали, так или иначе было тебе во благо. Просто, может, для того, чтобы увидеть результаты и понять истинные мотивы твоих родителей по отношению к тебе нужно время…
По внешнему виду Чарли Саша понял, что ему ничуть не стало легче от всего сказанного и хлопнув его по спутника по плечу, он сказал:
– А вообще не бери в голову ты этой мути! Хочешь еще одну задачку для убивания времени и отвлечения от грустных мыслей.
– Типа той, что препод задал? – неуверенно уточнил Чарли.
– Ну да! Так как математика и философия редко друг с другом уживаются, то дабы из головы вытеснить вторую ее надо забить первой. Пока что людям редко удавалось их гармонично совмещать вместе.
– Ну я не знаю…
– Давай я тебе ее задам, а ты уж сам решай, нужно оно тебе или нет.
– Ну… давай…
– Запоминай условие… э-э-э… м-м-м… любое простое число, начиная с пяти… не с трех, так как некоторым религия не позволяет единицу считать простым числом… итак, любое простое число, начиная с пяти можно представить как сумму простого и двойки в какой-то степени, если значение степени –
