город окончательно наш. Но в этот миг, когда до начала решающего штурма осталось всего несколько минут, на стену поднялся Кнуд Магнуссон, который решил еще раз договориться о мире.
Это был статный черноволосый бородач лет тридцати, возможно, немного старше. Он был в отличном ламеллярном доспехе и с боевым обоюдоострым топором в руках, но без шлема. Рядом с ним стоял оруженосец, который держал перед собой круглый щит, который своей тыльной стороной смотрел в нашу сторону. Это был знак мира, и воевода Громобой высказался за переговоры.
— За стенами больше сотни викингов и все они готовы умереть, ибо рядом жены и дети, — глядя в мои глаза, сказал бодрич. — Мы можем их перебить, но и своих немало потеряем.
Воевода был прав. Хирдманам отступать некуда, так что драться они будут, словно берсерки, а это, конечно же, неизбежные потери. Причем как раз тогда, когда у нас каждый человек на счету.
— Предлагаешь все же договориться с Кнудом? — спросил я Громобоя.
— Да. Теперь-то город под нами, а значит, условия сдачи будут совершенно иными, чем утром.
— Княжич, — я повернулся к Вартиславу, — что скажешь?
— Я не против, — ответил он.
— Тогда можно поговорить с ярлом.
Под прикрытием щитоносцев мы приблизились к воротам, и я еще раз всмотрелся в Кнуда. Насколько я помнил историю своего мира, судьба его была незавидна. После слабого Эрика Третьего ярлы Скандии, Центральной и Южной Ютландии, провозгласили его королем. Против него был троюродный брат Свен Эстридсен, за которого горой встали ярлы Зеландии, Халланда и Северной Ютландии. Родственники долгое время воевали. Что характерно, в основном силами своих дружин, без привлечения дополнительных контингентов.
В конце концов Кнуд проиграл и бежал в Германию, где император Фридрих Первый, тогда еще не Барбаросса, вступился за его права. Со временем Кнуд вернулся в Данию и был законным королем с двумя соправителями, Свеном и Вальдемаром, который, пока старшая родня резалась, вырос, окреп и с помощью Ассера Рига стал весьма влиятельным в Дании человеком. И такое положение дел сохранялось, пока Свен Эстридсен не убил Кнуда во время праздника в городе Роскилль.
Сейчас же все изменилось. Сын Лаварда и надежда церкви юный Вальдемар давным-давно мертв, а конкурент Свен потерял всякое доверие народа и ярлов, так что, по сути, он наиболее вероятный претендент на датскую корону после ухода короля Эрика. И что с того? Да ничего. Просто взять выкуп за ярла благородных кровей это одно, а за будущего правителя страны совершенно другое.
— Варяги! — над площадью разнесся голос Магнуссона. — Хватит смертей! Давайте договариваться!
— Давай! — по умолчанию, переговоры повел я, благо, языками владею. — На каких условиях ты готов сдаться?
— Город выплатит вам двести кельнских марок золотом и семьсот серебром, а затем вы, не причиняя никому вреда, уйдете.
— Это не интересно. Леддечепинг уже под нами, так что мы и в любом случае возьмем все, что захотим. А чтобы своих воинов не терять, мы закидаем твое жилище зажигательными стрелами и дождемся пока ты со своими хирдманами сам на нас выбежишь.
— Тогда говори сам. Чего вы хотите?
— Ты и твои воины сдаетесь в плен. Мы получаем с вас выкуп и забираем твою казну. Все, что мы возьмем в городе, наше. Людей понапрасну убивать не станем. Кто сможет откупиться, того отпустим, а остальных в колодки забьем. Леддечепинг после нашего ухода сожжем. Таково наше слово.
— Нет! — воскликнул ярл. — Мы не примем этого!
— Подумай хорошенько, ярл Кнуд, который может стать королем Кнудом Пятым. Подумай и посоветуйся с близкими людьми. Что лучше, временный плен и жизнь, или же гибель, не только твоя и воинов, но и женщин с детьми, которые прячутся в твоем замке.
Ярл нахмурился, сам не заметил, как прокусил нижнюю губу, и покинул стену. Его оруженосец остался на месте. Ну, а мы пока решили посовещаться.
— Может, немного уступить ему? — кивнув в сторону ворот, спросил меня Громобой, который, как и большинство приморских жителей, более-менее понимал язык своих соседей и заклятых врагов.
— Нет, — я покачал головой. — Леддечепинг необходимо уничтожить, слишком близко он от наших владений.
— А жители тебе на что?
— Каждый горожанин будущий враг. Это кузнецы, которые скуют викингам оружие. Корабелы, которые построят им новые корабли. Кожевенники, которые пошьют воинам одежду. Ну и так далее. Нет уж, за спиной их оставлять не надо. Шушеру мелкую можно по окрестностям разогнать, а вот мастеров необходимо вывезти и продать в рабство. Любек недалеко, так что пошлем приглашение тамошним торгашам, и они всех купят, как недавно ляхов из армии князя-кесаря выкупили.
— По мне так лучше данов в Скирингсалл норгам продать.
— Это не суть важно. Главное, чтобы в ближайшие годы здесь не было опоры для врага. Лунда уже нет. Теперь Леддечепинг погибнет. И после этого все. Крупных датских городов в Скандии нет, а замки пустяк, за лето они падут, точно так же как и остров Борнхольм.
— В таком случае надо бы и Кнуду голову срубить. Зачем нам такой враг, который в будущем может стать королем?
— Здесь расклад иной. Скорее всего, Кнуд станет государем, но он будет очень бедным правителем разоренной страны, который побывал в плену, а это удар по авторитету. Ну, а если его сейчас убрать, то германцы поставят в Дании своего короля, кого-нибудь из дальних родственников семьи Эстридсен, а нам, венедам, это не нужно. Пусть лучше слабый Кнуд, который со Свеном вечно на ножах, на троне сидит, чем преданный германскому королю сакс или шваб.
— Ладно, посмотрим. Но, в общем-то, ты прав, Вадим.
Вартислав, который в разговоре не участвовал, на наши слова только молча кивал. Мы еще немного подождали, и вскоре появился ярл. Магнуссон был хмурым, словно ненастная зимняя туча и, судя по его эмоциям, был готов к сдаче.
И снова я не ошибся. Когда возникает выбор между жизнью и смертью, человек, почти всегда, выбирает вариант номер раз, особенно если рядом близкие и дорогие ему люди.
Впрочем, Кнуд выдвинул ряд непременных условий. Мы выпускаем из города его семью, а так же родню наиболее богатых горожан и хирдманов дружины. Они уходят в сторону Лунда, и только после этого воины складывают оружие. Это было приемлемо, и спустя час, когда около ста пятидесяти некомбатантов покинули Леддечепинг, хирдманы и ярл были разоружены и заперты в общей казарме.
За военными действиями день пролетел совершенно незаметно. Наступил вечер, и летнее солнце опускалось в море. Я поднялся на наблюдательную вышку во дворе замка и оглядел город. Леддечепинг был не очень велик, но чрезвычайно богат, и это привлекло к нему наше внимание. Теперь это трофей, который будет разграблен и уничтожен. Возможно, со временем, здесь построят новый город с совершенно другим названием, а сейчас начинается грабеж.
Бодричи и потерявшие во время штурма всего пять человек убитыми ватажники, под командой полусотника Ильи Горобца и волхва Орея Рядко, взламывают двери кирхи. Из складов выносятся товары: железо и соль, ткани и кожи, мука и масло, парусина и клей, смола и новгородское стекло, моржовые клыки и меха, бочки с китовой ворванью, а так же дорогое оружие, которое жадные купчины пожалели выдать защитникам города. В ремесленном конце Леддечепинга суетятся местные мастера, у которых изымают весь рабочий инструмент. В домах купцов идет обыск, а жилищами простолюдинов воины займутся завтра. Все по плану.
'Эх! — разглядывая город, мысленно посетовал я. — Жаль кораблей мало. Очень жаль. Придется забирать только самое ценное добро и наиболее состоятельных пленников, которых надо перевезти в Рарог за несколько рейсов. Ну, ничего, справимся, а там, глядишь, появятся у меня новые мореходы и дополнительные корабли, и заживу я хорошо, весело и правильно, до тех пор, пока снова в поход не сорвусь'.
— Вадим! — меня окликнули, и я посмотрел вниз, где во дворе стоял Вартислав Никлотинг.
— Что случилось!? — отозвался я.
