другом была с семидесятых годов.
Сначала она хранила молчание, но когда услышала, что цель этой работы — сохранить память о Карлосе, согласилась, но сделала странный комментарий: 'Истории не имеют значения, то, что имеет значение, — это Дух'.
Её свидетельство начинается со случая, когда она вместе с еще одним учеником была в гостях у своего учителя Магдалены Ортега — настоящей ведьмы, которая имела невероятные способности и совершала настоящие подвиги, но это — уже другая история.
— В то время, — сказала она, — я уже прочитала первую книгу Карлоса, которая только что вышла на английском языке. Мы беседовали об этом с моей учительницей, и она мне сказала, что является кумой Дона Хуана Матуса. Вначале я не хотела спрашивать о нем, но учительница, будучи ужасно проницательной, должно быть, почувствовала мой интерес, так как сказала: 'Как-нибудь я вас познакомлю'.
И вот однажды, когда мы, двое из её учеников, были у нее в гостях, она нас предупредила, что Дон Хуан должен скоро прийти с другими людьми, которые, как я предполагаю, были его учениками. Пока мы их ждали, она нам сказала:
'Я дам вам задание: узнать среди тех, кто придет, Дона Хуана. Затем напишите и обоснуйте мне свое заключение, когда придете завтра'.
Она нам велела не говорить друг с другом о наших впечатлениях до тех пор, пока мы не встретимся с нею на следующий день.
Гости пришли поздно и оправдывались тем, что они заблудились. Из соседней комнаты нам было слышно, как учительница их дружески бранила. Когда они вошли в зал, мы увидели, что это пять или шесть человек пожилого возраста. Мы встали, и она нас представила по именам: 'Она — Соледад, он — Милош'. Но имён посетителей при этом не назвала.
Я подумала: 'Дон Хуан, должно быть, тот, кто сел в кресло'.
Мы всех приветствовали кивками головы и оставались в их обществе до тех пор, пока они рассказывали о своих забавных приключениях, о том, как они длительное время бродили по окрестностям, не находя дом. Это произошло потому, что учительница жила в Амстердаме — на круговой улице, которая в прежние времена была территорией
Я определила Дона Хуана по единственному признаку: взгляду. Его левый глаз немного косил. Утверждают, что это — характерная черта шаманов. Но, очевидно, что если не имеешь такой особенности, то это еще не значит, что ты не шаман. Этот факт известен всем, поэтому я подумала: 'Что тут писать?' Так что в итоге не принесла записей. Зато Милош написал целых три страницы, перечисляя причины и придя к тому же заключению, что и я.
Услышав о наших наблюдениях, учительница сказала:
'Да, правильно, это был Дон Хуан. Ты также прав, Милош.'
Потом она спросила, какая одежда была на нем. Я ей ответила:
'Он был одет в сельском стиле: габардиновые брюки, обыкновенная рубашка и шерстяная куртка — чамаррита.'
В этот момент Милош и я обнаружили странные различия в Наших описаниях. В этом было что-то необыкновенное: он его видел по-другому — в элегантном костюме. Мы очень удивились и задались вопросом, как это могло быть.
Утверждают, что одна из многих способностей, которыми может обладать шаман, состоит в том, чтобы создавать себе такое обличье, в котором он хотел бы быть увиденным.
Только спустя несколько лет мне довелось лично встретиться с Кастанедой.
Карлос очень интересовался местными традициями Мексики, и это послужило причиной нашего знакомства. В первый раз мы встретились с ним в 1974 году в танцевальной студии в квартале Дел Вале. Здесь были отделения современного бального танца и традиционного танца капитана кончерос[33] Андреса Сегуры.
Андрее занимал должность в так называемой традиции Санто Ниньо де Аточа. Однажды он меня пригласил на сессию пения, и мы играли на лютне и пели похвалы, как это было принято в церемониях танцовщиков. В это время пришел Карлос Кастанеда, который присоединился к нам, и стал слушать очень внимательно наши хвалебные песни. Потом мы стали беседовать с ним, и он задавал много вопросов об аспектах традиции, и, в конце концов, пригласил нас поесть в китайский ресторан Соны-Роса[34].
Во время еды я рассказала Карлосу, как познакомилась с Доном Хуаном два года назад, благодаря учительнице Магдалене. Когда он услышал это, его волосы встали дыбом, он посмотрел на меня с крайним интересом и сказал:
'Послушай, а можно мне прийти к тебе домой?'
Так как я была очарована его книгой, которая только что вышла на испанском языке, я ответила:
'Это будет восхитительно!'
Заметив мой энтузиазм, он добавил:
'Итак, если ты не возражаешь, я приду сегодня вечером!' Я его спросила:
'Ты не будешь против, если я приглашу трех друзей, которые очень интересуются народными традициями?'
Он согласился. Я быстро позвонила моим друзьям и предупредила их. Я сказала жене одного из них:
'Дорогая, за мое приглашение, напеки, пожалуйста, пирогов, потому что я думаю, что мы немножко засидимся и можем проголодаться. Напитки за мной'.
Так мы и сделали. Карлос пришел приблизительно в 9 часов вечера и ушел в 2 часа ночи. Он был восхищен пирогами и съел столько, сколько в него смогло войти.
На следующий вечер он пришел снова: то ли для того, чтобы поговорить, то ли из-за очень вкусных пирогов. В течение трех дней он приходил каждый вечер, и мы говорили об удивительных вещах. Когда он уезжал в Лос-Анджелес, мы договорились встретиться снова, когда он вернется.
Так началась наша дружба. Он приезжал в Мехико, выступал на своих конференциях и под конец, когда освобождался, приходил ко мне домой. Он был отличный собеседник, его истории были бесконечными, на всю ночь. В 2 или 3 часа утра мы ели хлеб с йогуртом, на мгновение он изменял тему, и мы говорили о тривиальных вещах. Потом мы вновь возвращались к магии. Когда уже светало, он смотрел на свои часы и восклицал:
'Слушай, я уже ухожу!'
Иногда он мне звонил из Лос-Анджелеса:
'Соледад, я еду в Мехико и хочу с тобой встретиться в такой-то час'.
Между нами были очень близкие, просто братские отношения, он даже сделал мне посвящение в одной из своих книг. Кажется, это — 'Дар Орла':
'Единственной сестре, которая дала мне силу'.
Карлос рассказывал мне о событиях из своего прошлого. Родился он в Бразилии. По какой-то причине, которой ему не хотелось раскрывать, рос без родителей. Его забрал дедушка, еще совсем ребенком, и привез в Аргентину. Оттуда уехал в Лос-Анджелес.
Он мне рассказывал истории про своего дедушку. Как тот подстрекал его в двенадцать лет познать женщин. Дедушка говорил, что он уже взрослый, хотя мальчик был еще ребенком. Однажды, возвратившись после приключения с женщиной Карлос пожаловался:
'Ох, дедушка, от женщин так плохо пахнет!'
Дедушка ему крикнул:
'Дурень, это — запах жизни!'
Карлос признался, что первые женщины действительно вызывали у него отвращение, но потом он стал их большим поклонником. Он мне рассказал огромное количество своих любовных приключений. И однажды я не выдержала и начала кокетничать с ним. Я сказала:
— Осторожнее, Карлос! Если это случится между нами, это будет кровосмешением!
