воспоминания. Глядя на полосатые, раскиданные по полу, паласы ручной работы, Виктор как будто возвращался в юность, в дом тетушки Элли.
-Я почти ничего не меняла. Только пыль протирала, все думала... а вдруг он вернется? - Анна открыла дверь в комнату и щелкнула включателем. Виктор сделал шаг в комнату и замер.
Это определенно была комната его отца. Это были его книги, его вещи, оставленные по рассеянности или просто потому, что больше не понадобятся, его аккуратно сложенные в специальный контейнер ароматические палочки и свечи. Все в этой комнате было его, эта комната даже пахла им - смесью сигарет, дорогого одеколона, старости и терпких специй. Все это сбивало Виктора с толку, заставляло думать, что через секунду Учитель выйдет из шкафа и посмеется над ним.
Но ничего так и не произошло. Одиссей похлопал крыльями в своей клетке, тихо каркнул и тут же затих. Гадатель поставил клетку на стол и посмотрел на Анну:
-Спасибо.
-Да, пожалуйста, - девушка пожала плечами, - Я там пеку булочки, но сомневаюсь, что одна смогу их все съесть. Мне будет нужна Ваша помощь.
Виктор виновато улыбнулся и спросил:
-Когда?
-Где-то через час, - Анна закатила глаза, потом всплеснула руками и вышла из комнаты, - Вы пока обживайтесь, а я постараюсь не приготовить угли вместо выпечки...
Виктор кивнул, прикрыл за девушкой дверь, но так и не сдвинулся с места. С ней было что-то не так, что-то неуловимое, невидимое, неощутимое исходило от нее, какая-то легкая, но подозрительная энергетика. Она словно стояла на развилке, у нее было три разных судьбы, и сейчас пришло время выбора. Виктор не мог отделаться от ощущения, что с ней рядом должен быть кто-то еще, что она не одна, хотя внешние факторы говорили обратное.
Виктор тряхнул головой, пытаясь отогнать мысли об Анне, и снова осмотрелся. Закинув в шкаф сумку, не разбирая её, Гадатель сел за стол и принялся перебирать оставшиеся вещи Учителя: потрескавшиеся от времени и долгого использования кости, оплавленные свечи, склянки с маслами, маленькие и большие коробочки, мешочки и шкатулки с травами, с рецептами отваров или очередным инструментом для гадания. Виктор рассеянно крутил их в руках, то одну, то другую, пока не увидел на деревянной крышке одной из них красивую римскую единицу, выведенную чернилами.
Виктор нахмурился. Сердце застучало чуть быстрее, а руки задрожали. От волнения он закашлялся, и лишь успокоившись, решился снять крышку.
В коробке оказалась колода карт, талисман на счастье и письмо, адресованное Виктору.
Колоду и талисман Виктор отложил в сторону и пробежался глазами по строчкам. Почерк Учителя, все эти аккуратно выведенные вензеля и завитушки, ровные строчки казались последней шуткой старика, удивительно не смешной, а лишь заставляющей Виктора поверить, что он совсем рядом, но так и не появится.
Виктор устало потер лоб и глубоко вздохнул. Ему все больше надоедало играть с отцом в кошки- мышки, хотя, как и говорил Учитель, Гадатель был слишком упрям, чтобы отступить. Даже когда Виктор пытался отдалиться от отца и абсолютно отрицал магию, он все равно чувствовал крепость связывающих их уз, и это немного добавляло ему уверенности в том, что, так или иначе, все будет в порядке.
Однако сейчас Виктор этого не чувствовал. Он понимал, что теперь для него не будет существовать опоры. Опорой станет он сам. И Виктор старался быть сильным и выдерживал каждое испытание, встретившееся ему на пути, но порой - и это случалось все чаще, - он скучал по Учителю - по отцу. Ему бы хотелось увидеть его снова, и снова почувствовать чуть больше уверенности в себе и окружающем мире.
Он столькому не успел научиться, пока была возможность. Виктор не сразу начал жалеть об этом - многое он изучил самостоятельно, но порой ему не хватало короткого совета, пусть даже не всегда по делу, просто... просто так.
Гадатель отложил письмо в сторону и взял в руки карты. Учитель, вероятно, предвидя, что карты Виктора вот-вот отслужат последние дни, оставил ему эту колоду: гладкую на ощупь, но чем-то неуловимо напоминающую шершавую каменную поверхность, что-то испещренное миллиардами песчинок, горячую, почти обжигающую, и в то же время такую спокойную и холодную. Люди на картах были молчаливы и замкнуты, смотрели на Виктора с интересом и укоризной, оценивая его и что-то решая. Эта колода была живой, безусловно, и Виктору это нравилось.
Он поднес карты к уху, прислушался, и ему даже показалось, что он и вправду что-то слышит: ветер, цокот копыт, чьи-то голоса и тихую музыку. Гадатель вдохнул поглубже, и почувствовал запах меда, раскаленных камней и плавящегося воска.
-Вы так прекрасны, - тихо пробормотал Виктор, по привычке поднеся карты к губам. - Я бы так хотел с вами сработаться, - добавил он и, перетасовав карты, вытянул одну из них.
Надменный молодой человек в цилиндре и костюме тройке, с красным галстуком, так похожий на самого Гадателя, только старше, смотрел на Виктора с карты, немного прищурившись и презрительно поджав губы.
Это была карта 'Маг', и Гадатель тут же почувствовал энергетику этой карты, весь скрытый в изображенном человеке потенциал. Виктор благодарно улыбнулся и на пару мгновений склонил голову, кланяясь перед своей новой колодой.
Глава 6. Грег.
Чай, приготовленный Анной, пах смородиной и почти возвращал Виктора в детство. Снег за окном создавал ощущение неумолимо приближающихся христианского Рождества и языческого Йоля, где-то по городу слонялся Джек, и все это было почти так же, как лет десять назад, и все же совершенно иначе. На улице был далеко не сочельник, и ощущение того, что Джек где-то рядом не вызывало больше того спокойствия, той жажды его увидеть, а одну лишь тревогу
Виктор с наслаждением грел руки о чашку и наблюдал за суетящейся на кухне Анной, за тем, как она напевает что-то себе под нос и качает головой из стороны в сторону, как вытирает руки о передник - сначала ладони, а потом запястья, - и как мягко пристукивает носком по полу, пританцовывая.
-Каким он был? Учитель? - тихо спросил Виктор и, когда Анна обернулась и недоуменно посмотрела на него, добавил: - Грег. Каким он был?
