-Не совсем. Он сказал, что найдет способ заставить Тристану его полюбить и таким образом сможет обмануть судьбу. Но все же не смог, - Джек отодвинул пустую чашку в сторону и принялся ковырять деревянную скамейку. - Из-за его упрямства пострадал и он сам, и Тристана, и многие другие... Впрочем, сейчас это не так важно, - он махнул рукой, - Виктор перестал сбегать. Он стал сдержаннее и вежливее, аккуратнее в плане колдовства и своих слов, стал меньше пить, и доставать окружающих. Тристана все еще это отрицает, но она, совершенно серьезно, умудрилась сделать его лучше, даже пальцем для этого не пошевелив. Правда, он продолжал делать совершенно идиотские и, порой, критические ошибки, но это, пожалуй, неисправимо...
-Что ты имеешь в виду? - Иероним затушил окурок о каминный камень и кинул его в огонь.
-Пенелопа. Виктор множество раз рассказывал ей о том, как стоит ценить свою свободу воли, хотя всегда знал, кем она вырастет. В шестнадцать лет Пенелопе рассказали, что она - Жрица, и Пенелопа попыталась покончить с собой.
Виктор замер. Он чувствовал, как внутри него злость вцепилась в горло чувству вины, и как эти две эмоции борются в нем.
-Это была не только моя вина. Это была не только моя вина! - повторял Гадатель снова и снова, постепенно повышая голос. - Ее бы довела до этого собственная мать, потому что Медиум должна побывать на грани смерти! И я не знал, что все будет именно из-за меня. Я просто хотел, чтобы до шестнадцати лет Пенелопа радовалась жизни.
Позже они обсуждали это с Пенелопой множество раз. И пока она лежала в больнице, и на совместных работах, и на отдыхе. Медиум никогда не винила Виктора, она лишь печально улыбалась и говорила, что мысль о самоубийстве и импульсивность заложена у них в голове с самого рождения, потому что Жрица должна побывать на границе между жизнью и смертью, чтобы потом вернуться. Гадатель был виноват лишь в том, что не смог правильно выразиться, но в остальном его вины не было.
Судьбе хотелось, чтобы все произошло так. Он лишь стал её невольным орудием, однако и это тоже отнюдь не делало его счастливее.
-Значит, она умирала из-за него? - Иероним опустил взгляд и сощурился.
-Она не могла умереть. Если бы Пенелопа сейчас была жива, она бы оправдала его. Но я... не могу сказать того же, - Джек покачал головой, - В любом случае, за пять лет их отношений с Тристаной, Виктор только порывался уйти из Колоды, но так ни разу этого и не сделал. Тристана обвиняла его в том, что он слабак и может только ныть о том, как ему не нравится быть чужой куклой, и совершенно не понимала, что Виктор остается не потому, что трусит. А потому что любит ее больше, чем себя, и готов ради нее оставаться где угодно и с кем угодно. Так ведь? - он толкнул Тристану плечом. Девушка нехотя открыла глаза и посмотрела на Джека устало и раздраженно:
-То есть ты хочешь сказать, что Виктор не тряпка?
-Тряпка, - хором с Виктором ответил Джек, - Просто он никогда не трусил уходить. Он не хотел уходить без тебя, но твоя любовь к магии... Сама понимаешь.
-Хватит его таким чудесным расписывать, даже если он так искренне меня любил, он все равно слабак, - Тристана тряхнула волосами и отвернулась, снова закрывая глаза. Почему-то она выглядела действительно скорее уставшей, чем озлобленной и обиженной на Виктора и на собственную судьбу. Как будто ей надоела вся эта постоянная погоня за наградой в виде магии, но она не могла остановиться. Теперь ее Лихорадка была больше похожа на наркоманию, на ломку, как если бы без очередной порции магии, очередной полученной от кого-то частички, цыганку начинало болезненно ломать.
-Поехали дальше, - после долгой паузы произнес Джек. Он все еще не мог отвести взгляд от Тристаны, и Виктор понимал его. Когда-то и он точно так же не мог перестать рассматривать ее, не в силах оторвать взгляд от ее тонкого, прекрасного профиля.
-Тристана почти не скрывала, что ее интересует не столько Виктор, сколько его положение в Колоде. Все тогда опять думали, что Виктор наиграется и бросит ее, но он раз за разом, год за годом таскал ее везде с собой, знакомя с самыми разными людьми и... о ней заговорили. Ее знали, ее приглашали выступать, у нее заказывали отвары. Но Тристану это все еще не устраивало, ей хотелось быть не просто красивой девушкой талантливого мальчика. Ей хотелось, чтобы она что-то значила и сама по себе, не как травница, а как кто-нибудь более могущественный. Ради нее Виктор перекапывал все библиотеки Колоды, которые находил, пытался разузнать способы 'продвижения' из Младших арканов в Старшие, разрабатывал планы и предвидел их крахи... Он знал, что ей могут помочь артефакты, и я помогал ему их достать, но Тристане... всего этого было недостаточно.
Тристана отвернулась. Как будто разговор шел не о ней, ее это не касалось, и все это было совершенно не важно, не интересно и не задевало её. Она равнодушно уставилась на свои ногти и, поморщившись, стала отковыривать от них лак, кусочек за кусочком, выражая таким образом презрение ко всему сказанному.
-Она бросала его тысячи раз и уезжала посреди путешествия, и Виктор находил ее каждый раз и умолял вернуться, обещал искать внимательнее, обещал помочь ей и... Тристана пожимала плечами и соглашалась.
Виктор поднялся со своего места и медленно подошел к Тристане. Почему теперь его сердце не сжималось от трепета лишь при одном взгляде на нее? Почему теперь она казалась ему такой чужой, абсолютной пустышкой, неинтересной и неважной? Он все еще видел, как она прекрасна, все еще находил грацию в ее движениях и тот холодок во взгляде, что покорил его когда-то, но теперь...
Он не чувствовал ничего. Ему больше не хотелось видеть ее улыбку. Ему было все равно.
-Но ради тебя я столько раз возвращался домой, столько раз унижался, просто чтобы ты... вернулась ко мне, - Виктор сел напротив Тристаны и неощутимо коснулся ее щеки, - Сейчас это кажется таким глупым, но ведь тогда... я не мог иначе. Ты нужна была мне, как воздух.
-Со временем он стал понимать, что она возвращается не потому, что он просит ее об этом, а потому что уверена, что не все еще получила от него. И он перестал звать ее обратно, перестал останавливать и искать. Теперь она возвращалась к нему сама.
Виктор посмотрел на Тристану и вспомнил, как она стояла на пороге его парижской квартиры, с волосами и в платье, мокром от дождя, уставшая и продрогшая. Она молчала, ожидая, что он станет просить прощения, не желая признавать собственную вину.
Гадатель тогда не сказал ни слова. Он втянул ее в комнату за руку, отвел в ванную и заставил принять горячий душ, чтобы потом завернуть в огромное мягкое полотенце, лишь бы она согрелась. Ему не хотелось говорить с ней о чем-либо, ему все еще было обидно и больно от ее слов, но хотелось, чтобы ей стало хоть немного теплее.
-Она уходила, он ждал, она возвращалась и требовала новых ответов, и это повторялось бы, наверное, до сих пор, но была и еще одна проблема, - Джек потер глаз, пытаясь избавиться от соринки, моргнул несколько раз и утер набежавшую слезу, - Я тоже влюбился в Тристану. Но я бы ни за что не попытался увести её у Виктора - он ведь мой лучший друг - если бы я не видел, каким несчастным она делала его. Он думал, что счастье есть, если она рядом. Но я видел, что с каждым днем ему становится все больнее даже просто находиться рядом с ней. Он стал еще более одиноким, чем до встречи с ней.
-А, так теперь ты будешь утверждать, что сделал все это во имя спасения несчастного меня? Это звучит как первоклассная хрень, Джек, - Виктор наклонился вбок, чтобы видеть Крысолова, - Ты думаешь, ты его убедишь?
-Вот только не нужно говорить об этом так, будто ты принцессу от дракона спасал, причем принцессой оказался Виктор, - Тристана фыркнула, всплеснула руками и снова замолкла, нахмурившись и постаравшись погрузиться в свои мысли.
-Насколько я помню окончание всей этой истории, способ спасения ты выбрал крайне глупый, - Иероним почесал затылок и сощурился, глядя на Джека снизу вверх, - Серьезно? Даже я, зная Гадателя так мало, понимаю, что он такой способ не оценил бы.
-Я хотел доказать ему, что ей наплевать на него. Думал, что измена может стать последней каплей и...
-Ты был моим лучшим другом, Джек, - прошептал Виктор.
-Ты был его лучшим другом, - одновременно с ним произнес Иероним, - Неужели тебе даже в голову не пришло, что с твоей стороны это тоже будет предательством?
