— …необходимо, если тем самым можно спасти их жизнь, — закончил он ее фразу. — Вы говорите глупости, Розалинда! Я не мог поступить иначе.
Не мог. В ту минуту ему не оставалось ничего иного. Просто в глубине души Розалинда знала, насколько Сэм успел привязаться к Наджибу… и насколько сильно его обаяние опасно для нее.
Все, что происходит сейчас, не более чем декорация. Вот отчего тяжело.
А Наджиб с запоздалым сожалением думал о том, что допустил ошибку, позволив чувствам до такой степени завладеть собой. С первой минуты знакомства с Розалиндой он ощутил мощное влияние ее женственности. После тех непередаваемых мгновений в лесу ему было больно находиться с ней рядом. Тогда вся природа требовала их любви. И требует по-прежнему.
Его пальцы рассеянно ласкали ее обнаженные плечи. И потоки тепла пронизывали тело Розалинды. Ее тянуло влиться в него, найти в нем надежнейшее убежище и отдаться страсти.
— Не надо, — прошептала она.
— Розалинда, — хрипло отозвался Наджиб.
Открылась дверь, и в комнату вошел Гази аль-Хамзей. В руке он держал мобильный телефон.
— Мне только что звонили из журнала «Хелло!», — сообщил Гази, переводя взгляд с Наджиба на Розалинду. — Просили об эксклюзивных правах. О лучшем исходе не приходится и мечтать.
Воскресные выпуски газет сделали Наджиба и Розалинду знаменитыми. Большие фотографии едва ли не на всех первых страницах. Даже солидные издания уделили внимание этой истории, хотя и описывали ее в несколько более сдержанной манере.
— Прекрасно, — сказал Гази, просмотрев с вниманием профессионала один из отчетов и отложив газету. — Вы очень естественны.
Они завтракали втроем на открытой террасе. Стояло прекрасное утро. Головки цветов покачивались на легком ветру. Сэр Джон накануне вечером отправился в свой лондонский клуб, а наутро его шофер возвратился с ворохом газет.
— Естественны в чем? — сухо осведомился Наджиб.
Гази аль-Хамзей метнул на него удивленный взгляд и пожал плечами.
— Просто удивительно, насколько Сэм похож на вас под определенным углом, — заметил Гази и взял другую газету. — Никому не придет в голову сомневаться в вашем родстве.
На фотографиях любой мог видеть семейное сходство. Не возникало сомнений в том, что Надж — взрослая копия Сэма.
— Вы — великолепное семейство, — продолжал Гази, рассматривая фотографию, на которой Сэм стоял между Розалиндой и Наджибом. Голову мальчик повернул именно так, что его черты в точности повторяли черты Наджиба. — Да, лучшего и желать невозможно.
Розалинда не вполне разделяла его энтузиазм. Она рассеянно прислушивалась к разговору и читала одну из статей.
«…внук изгнанного с престола султана. Его мать, в то время прекрасная молодая аристократка, скрылась с узлом одежды за плечами…»
«Из соображений безопасности члены семьи аль-Джавади были вынуждены уйти в подполье… Наджиб (его подлинное имя мы пока не вправе раскрыть) приехал в Англию…»
Фамилия самой Розалинды также тщательно скрывалась от прессы.
Она оторвалась от газеты и встретила пристальный взгляд Наджиба.
Рози знала, что ей полагалось бы быть признательной ему: ведь его жизнь тоже переменилась, причем он ничего от этой перемены не выиграл. Но трудно быть искренне благодарной человеку, чье появление в одночасье перевернуло весь твой жизненный уклад. И чье исчезновение повлечет за собой другие последствия: разбитое сердце самой Розалинды и ее сына.
Нет, она не может испытывать к нему благодарность…
Наджиб сказал, что с душевной раной можно справиться. Но она-то помнит, как долго не заживала рана, нанесенная ей мыслями о предательстве Джемшида. Наджиб унял эту боль, но не нанесет ли он ей новый удар?
Розалинда перевернула страницу.
«… был серьезно ранен, но выжил. Он пользовался гостеприимством одной крестьянской семьи все время, пока продолжалась страшная война… Ранение в голову вызвало частичную потерю памяти; он перенес пластическую операцию. А затем произошло чудо: память вернулась к нему, и тогда он отправился на поиски жены… Они планируют вторично сочетаться браком, когда Наджиб вернет себе настоящее имя, и их ждут новые торжества…»
Рози отбросила газету.
— Ну, как вам все это? — обратился к ней Гази.
— Неужели кто-нибудь поверит во всю эту галиматью? — безнадежно вздохнула Розалинда.
Мужчины рассмеялись. Гази сказал:
— Розалинда, поймите: люди
Все трое некоторое время молчали, и тишину нарушали только долетающие до террасы детские голоса. Наджиб заговорил первым:
— Пять лет — долгий срок. Все забывается. Мы жене сказали, что я и есть Джемшид Бахрами. Эта история нормально вписывается в мою биографию. Даже мои лучшие друзья не смогут с уверенностью сказать, что я не женился тайно во время моего пребывания в Европе.
Розалинда взглянула на газетный лист. Вот они, все трое. Сэм на руках у Наджиба. С каким же царственным достоинством держится Наджиб! Он выглядит как прирожденный султан.
Это похоже на парадный портрет царствующего семейства.
Розалинда вдруг почувствовала, что за ней захлопнулась ловушка. Она медленно проговорила:
— А вы уверены, что сами не хотите занять трон? И что все это не элемент обмана, при помощи которого вы собираетесь бросить вызов Гасибу?
Мужчины обменялись быстрыми взглядами, что отнюдь не успокоило Розалинду. Затем Наджиб отставил в сторону кофейную чашку, взял Розалинду за руку и пристально посмотрел ей в глаза.
— Нет, Розалинда, — твердо сказал он. — Хорошо, допустим, вы не доверяете мне. Но можете вы представить, что сэр Джон согласился бы участвовать в столь опасных играх?
Рози проглотила слюну. Он совершенно прав. Ее внезапный страх отступил. С какой стати ее предал бы такой почтенный человек, как сэр Джон Кросс?
— Я не собираюсь приносить свою жизнь в жертву такой цели, — продолжал Наджиб. — Поверьте, мне абсолютно претит идея о верховной власти. Желаю ли я смещения Гасиба? Да. Пойду ли я на самые отчаянные шаги, чтобы помешать ему использовать Самира в пропагандистских целях? Вне всяких сомнений. Но не обвиняйте меня в том, что я в корыстных интересах захватил вас, что ваш сын нужен мне как способ удовлетворить мои собственные политические амбиции. Нет, Розалинда. Я не способен на подлость.
Наджиб смотрел ей прямо в глаза, словно хотел без помощи слов внушить Рози, что между ними существует связь, о чем им обоим известно.
Ей хотелось в это верить.
В наступившей тишине Гази взял в руки одну из газет и прочитал вслух:
— «Наджиб аль-Махтум является потомком султана по женской линии и не может рассматриваться как кандидат на престол Баджестана. Существует распространенное мнение, что Хафзуддин перед смертью передал право престолонаследия одному из сыновей принца Вафика. Однако до тех пор, пока наследники не заявят о своих правах, не может быть твердой уверенности в том, что кто-либо из них жив».
