нежно обнимал ее, она хотела побыть уязвимой.
Пейдж положила голову ему на плечо, вдохнула его запах — солнце, воздух, мужчина… Она посмотрела ему в глаза: в их голубой бездонности можно было утонуть. Ей захотелось поцеловать его, почувствовать теплую кожу и мускулы под пальцами, и на секунду не осталось ничего, кроме этого желания. Как она могла чувствовать что-то настолько сильное к человеку, которого едва знала, который совершенно ей не подходил?
Она потянулась к нему, он склонился над ней, и, когда его губы коснулись ее, это оказалось так восхитительно, что она чуть не расплакалась. Однажды начав, она уже не хотела останавливаться.
Почему они так долго тянули? Зачем бороться, если поражение так сладко? Пейдж откинулась назад и потянула его за собой. Ей хотелось целовать его, целовать, целовать, хотелось провести руками по его телу, но он крепко прижимал их к своей груди, говоря, что дальше поцелуев зайти не должно, не сейчас, не здесь, и она безмолвно согласилась. Она не помнила, когда в последний раз предвкушение перехода на новый уровень отношений доставляло ей больше удовольствия, чем сам переход.
Пейдж не знала, как долго они лежали на одеяле и целовались, когда вдруг кто-то неподалеку от них откашлялся. Они подняли голову и увидели стоящего над ними смотрителя, с суровым видом сложившего руки на груди. Хорошо, что дальше поцелуев не зашло; возможно, Брэндон предвидел вторжение и поэтому придержал лошадок.
— Может, вы не заметили знаки, но эта зона не для прогулок, — произнес он раздраженно, как будто ожидал найти здесь подростков, но никак не взрослых людей.
— Простите, — ответил Брэндон. — Мы сейчас же уедем.
Смотритель кивнул и пошел к своему джипу. Пейдж даже не услышала, как он подъехал.
— Ни разу не попадался, значит, — сказала она, вставая.
Он пожал плечами:
— Все когда-нибудь бывает в первый раз.
Наверное, ей должно было быть стыдно, что она нарушила правила: она всегда была законопослушной, правильной девочкой. Однако это оказалось… весело. Было приятно вылезти из чулана на свет.
Брэндон сложил одеяло, закинул его в салон и помог ей залезть в машину. Пейдж кольнуло разочарование, когда он надел рубашку. На обратном пути они проехали мимо смотрителя, который, очевидно, хотел удостовериться, что они покинули его владения. До шоссе они доехали в молчании.
— Ты всех своих друзей так целуешь? — спросил Брэндон; он выглядел очень довольным, хотя она не могла понять почему.
— Что, если да?
Его улыбка стала шире.
— Тогда мне очень нравится, что мы друзья.
Ей тоже это очень нравилось.
— Полагаю, голый торс стал последней каплей?
Она удивленно посмотрела на него.
— Тебя нужно было только чуть-чуть подтолкнуть.
— Ты что, привез меня сюда, чтобы соблазнить?
Он только усмехнулся. Она не знала, поблагодарить его или стукнуть, но, в конце концов, она хотела, чтобы он ее соблазнил.
— Похоже, сохранить наши отношения платоническими не получится.
— Трудно бороться с собой.
— Это не значит, впрочем, что мне нужны постоянные отношения. Давай не будем все усложнять.
— Конечно, — согласился он.
Она и не ждала, что он воспротивится. Какой мужчина откажется от секса без обязательств? Такие женщины, как она, — редкость.
— Ну, куда теперь? — Его вид отчетливо говорил, куда он хотел поехать и чем заняться.
Раз уж это рано или поздно случится, пусть уж лучше рано.
— Поехали ко мне.
— Уверена?
Она никогда в жизни ни в чем не была так уверена. Если он был вполовину так хорош в постели, как целовался, им будет очень весело вместе.
— Абсолютно.
— Но ты понимаешь, что все закончится постелью?
— Я на это и надеюсь.
— Тогда к тебе.
Она не могла не заметить, что на этот раз он ехал быстрее. Может, думал, что если путь домой затянется, то она передумает? Этого не будет. Чем ближе они подбирались к дому, тем сильнее становилось желание, и в конце концов она начала ерзать на сиденье. Они были почти на месте, когда он остановился у магазина. Господи, неужели это не могло подождать, что бы там ему ни понадобилось?
Ее нетерпение, очевидно, прорвалось наружу; Брэндон сказал:
— У меня есть два презерватива, но я гарантирую, что этого не хватит.
О боже.
— Я сейчас. — Он выскользнул из машины, даже не заглушив двигатель.
Через тридцать секунд он вернулся, запрыгнул в пикап и бросил ей пакет. Она не удержалась и заглянула внутрь: упаковка на тридцать шесть штук. Самого большого размера.
Когда они наконец остановились у ее дома, она вспомнила, что ее машина все еще у офиса. Ничего, это подождет до утра.
— Припаркуйся за домом, — посоветовала она. — Ночью здесь не должно быть машин.
Он понял ее намек и ухмыльнулся. Она сунула пакет в сумочку, и они пошли к дому, взявшись за руки. Пейдж всю трясло. Как это будет? Медленно и нежно? Быстро и грубо? Ее устраивали оба варианта. Когда она закрывала за ними дверь, ее руки дрожали от возбуждения. Она задумалась, не стоит ли предложить ему выпить, но он притянул ее к себе и снова крепко поцеловал. Она знала мужчин, которые целовали ее слишком грубо, слишком нерешительно, слишком слюняво, но Брэндон целовался идеально.
— Не знаю, где ты научился так целоваться, — прошептала она, когда они расцепились, чтобы вздохнуть, — но это просто потрясающе.
— Марси Хадсон, восьмой класс.
— Напомни мне послать ей благодарственное письмо.
Он усмехнулся и поцеловал ее в шею, щекоча усами.
— Есть еще что-нибудь, что ты делаешь со своими друзьями, кроме поцелуев? — поддел он, расстегивая ее блузку и приникая губами к ее плечу.
Она стянула с него рубашку.
— Да, но только с особенными друзьями.
Он зарычал, сняв с нее рубашку и увидев ее в одном лифчике. Похоже, он не имел ничего против не слишком выдающихся форм. Он сжал ее грудь, потер соски большими пальцами сквозь черное кружево, и она содрогнулась.
— А я особенный?
— В спальне узнаешь.
Глава 7
Глаза Пейдж стали темно-фиолетовыми от возбуждения. Оттенок был такой необычный, как будто она надела линзы. Пейдж действительно была особенной — и явно горела желанием раздеть Брэндона.
Они едва добрались до спальни, а она уже потянулась к ремню его джинсов. Он же не собирался
