— Привет, босс! Извини за беспокойство, но звонил тот коннозаводчик из Техаса, сказал, что хочет еще раз посмотреть тех кобыл. Он будет в наших краях в субботу утром.
— В эту субботу?
— Да. Говорит, что сможет заехать в восемь или девять. Похоже, настроен серьезно.
Проклятье. Брэндон собирался поужинать с Пейдж в пятницу вечером, а теперь придется ехать на ранчо, следить за подготовкой лошадей и сидеть над бумагами. Но ничего не поделаешь, дело есть дело, придется перенести ужин. Может быть, на субботний вечер; он, скорее всего, будет в Виста-дель-Мар уже в середине дня.
— Скажи, чтобы заезжал, я буду.
— Отлично, босс.
Брэндон вышел из машины и пошел по парковке мимо дорогих маленьких и больших машин. Перед дверью клуба он помедлил несколько мгновений, потом вошел. Здесь ничего не изменилось, тот же дух элегантности и огромных денег. Летом, когда он не уезжал на ранчо, он постоянно ошивался тут; каждый коридор, каждая комната была полна воспоминаний. Однако он не мог позволить себе пройтись по клубу и предаться ностальгии, хотя был почти уверен, что в шляпе и очках его никто не узнает. К тому же никому не придет в голову связать его теперешнего и пятнадцатилетнего мальчугана, путавшегося под ногами у взрослых, а прислуга наверняка полностью поменялась.
Зайти, сделать дело, выйти.
Несколько женщин в белых теннисных костюмах стояли в стороне и с любопытством рассматривали Брэндона. Их лица казались незнакомыми, но он не стал рисковать, надвинул шляпу пониже и пошел к банкетному залу, мимо мужского туалета и двери, ведущей к бассейнам, из-за которой доносился слабый запах воды. Брэндон вспомнил, как плавал там с друзьями и Эммой: зимой — в огромном крытом бассейне, летом — под водопадом в наружной части. Его мать, как правило, заливала свою тоску в баре, но иногда снисходила до игры в теннис с Эммой и Брэндоном. Когда он стал старше, он чаще бывал на пляже, плавая в море и целуя девчонок. Он считал, что его жизнь прекрасна, пока она не перевернулась, когда ему было четырнадцать. В тот день он вернулся из клуба и застал родителей ссорящимися. Он уже привык к их вечным размолвкам, но на этот раз все было куда хуже: он даже подумал, что это конец, что отец сейчас уйдет совсем и больше не вернется, и в какой-то степени ему этого хотелось. Тогда мама перестала бы пить и принимать таблетки и смогла бы быть счастливой. Наконец отец вылетел из дома, бросив, что едет на деловую встречу, хотя, скорее всего, поехал к своей очередной любовнице. Их существование он неизменно отрицал, но Брэндон слышал разговоры в клубе. Брэндон дал матери время успокоиться — он знал, что она не любит, когда он видит ее плачущей, — а когда вошел в ее спальню, обнаружил ее на полу без сознания. Он позвонил в службу спасения и был с ней всю дорогу до больницы, пока врачи пытались откачать ее. Но оказалось слишком поздно.
Если бы он зашел к ней пораньше, он мог бы спасти ее. Если бы его отец вел себя более сдержанно, она не была бы такой несчастной, что единственный выход видела в самоубийстве.
Если бы…
С тех пор Брэндон перестал ходить в клуб. Он не мог слышать шепот за спиной: несмотря на то, что смерть его матери была объявлена несчастным случаем, все знали, что Дениз Уорт окончательно чокнулась и убила себя.
Брэндон потряс головой, отгоняя воспоминания. Не время сейчас мучиться виной: он идет на встречу с женщиной, которая первая за долгое время видит в нем не громкое имя и внушительный банковский счет, а просто человека. Проходя в дверь банкетного зала, Брэндон столкнулся с человеком, которого ему меньше всего хотелось видеть.
Рейф Кэмерон.
— Извините, — буркнул Брэндон, опуская голову и надеясь, что Рейф просто пройдет мимо.
Вместо этого он остановился и посмотрел на Брэндона:
— Подождите.
Неужели узнал? Но Брэндон несколько лет не видел никого, кто имел бы отношение к фабрике. Неужели вся работа насмарку? Брэндон медленно повернулся к Рейфу. Тот осмотрел его с явным отвращением, прищурившись, и сказал:
— Это закрытый клуб.
Брэндон едва сдержал облегченный стон. Рейф не узнал его, он просто не хотел, чтобы посторонние, к тому же явно ниже его по положению в обществе, бродили по клубу, как будто одно их присутствие могло запятнать его репутацию. Как бы он удивился, если бы узнал, что Брэндон, как и его отец, является пожизненным членом клуба. Брэндон вспомнил время, когда самому Рейфу был заказан путь сюда, когда он был всего лишь сыном фабричных рабочих, уволенных за служебный роман. Теперь же, в шелковом костюме и дорогих итальянских туфлях, Рейф олицетворял все то, о чем раньше мог только мечтать. Совершенно другой человек.
Ненависть к Рейфу, ко всему, лицом чего он был, сдавила горло Брэндона, и тут он услышал голос Пейдж:
— Брэндон, у тебя получилось!
Он повернулся к ней. Она шла к ним через весь зал, снова закованная в дизайнерский костюм, с волосами, собранными в тугой пучок, на огромных каблуках. Брэндон не мог не усмехнуться.
— Мисс Адамс, вы знаете этого человека? — спросил Рейф.
— Мистер Кэмерон, это Брэндон Дилсон. Он работает с одним из наших кураторов и должен получить награду за выдающиеся достижения на церемонии. Брэндон, это Рейф Кэмерон, основатель «Надежды Ханны».
— Поздравляю, мистер Дилсон, — сказал Рейф без намека на извинение или сожаление о своем давешнем подозрении.
Самодовольная скотина. У Брэндона не было выхода, кроме как пожать протянутую руку и скрыть отвращение за вежливой улыбкой.
— Очень приятно познакомиться.
Рейф повернулся к Пейдж:
— Забыл спросить, где вы собираетесь установить сцену?
Она указала в дальний конец зала:
— Я думаю, там. Так рекомендует администрация клуба.
Брэндон заметил, что Рейф пялится на ее зад, пока она не смотрит на него, и сжал кулаки, призывая все свое самообладание на помощь, чтобы не врезать этому уроду. Он с трудом подавил нелепое желание впиться в губы Пейдж поцелуем, заявить во всеуслышание, что она принадлежит ему, и никому больше. Это наверняка привело бы ее в ярость, потому что не Брэндону предъявлять на нее права, но мысль о том, что именно он, а не Рейф, который считал себя выше его, провел выходные, практически не вылезая из ее постели, доставляла ему мрачное удовольствие.
Тем временем Пейдж снова повернулась к Рейфу:
— Если у вас есть другие предложения, уверена, мы сможем что-нибудь придумать.
— Нет, я вполне доволен.
— Уверены? Это нетрудно.
Он чарующе улыбнулся ей:
— Я полностью доверяю мнению специалиста.
Зачем тогда он вообще спрашивал? Просто чтобы дать понять, кто здесь главный? Как будто Брэндону было не все равно. Рейф посмотрел на часы — платина, бриллианты, тысяч пятьдесят долларов — и сказал:
— Простите, дела зовут. Приятно было повидаться, мисс Адамс, и познакомиться, мистер Дилсон.
Брэндон не мог ответить тем же, поэтому просто вежливо кивнул и сунул руки в карманы, чтобы не пришлось снова жать ему руку.
— Значит, это твой босс? — спросил он у Пейдж, когда Рейф ушел.
— Технически нет, — ответила она. — Я — мой босс. Но если говорить о моем нынешнем клиенте, «Надежде Ханны», то его можно считать главным, хотя обычно я общаюсь с Аной Родригес. А почему ты
