* * *
Совин потянулся. От долгого сидения за компьютером болели плечи. Он повертел шеей, подвигал плечами, закурил последнюю перед сном сигарету. Устал. Все, спать! Завтра дел предстояло столько, что…
А, ладно!. Утро вечера мудренее.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 1 ИЮНЯ
Да, сегодня Совину спать не придется. Время не ждет, сном приходится жертвовать.
Фары рассекали темноту. Динамики разрывал тяжелый рок. Совин гнал машину в Архангельскую область, в «места, не столь отдаленные».
* * *
Совин с большим удовольствием проснулся бы поздно, но беда в том, что с девяти часов утра родная радиостанция всё-таки начинала работать. И, натурально, на работу приходили люди, которые, собственно, и разбудили Дмитрия.
Совин умылся, позавтракал в ближайшей пиццерии, взял со стоянки машину и поехал домой. Аккуратно, с оглядкой. И в подъезд не так чтобы вбежал — с оглядкой входил. Однако тихо было в подъезде. И дома все в порядке. И слава Богу. Совин принялся готовиться к отъезду.
Первое дело — душ перед дорогой. Вооружение. Еда. Термос с любимым чаем. Одеяло: вдруг придется спать в машине. Оно хоть и май, но ночами не так уж и жарко. Деньги. Диктофон. Кассеты с записями. Фотоаппарат. Папка с бумагами.
Ну, вроде ничего не забыл. Теперь оставалось только ждать звонка от Палыча.
Ага, «не прошло и полгода», как пел Владимир Высоцкий.
Ну что, Палыч, сделал всё?
Да, подъезжай, я встречу на улице…
* * *
Встреча состоялась. После неё в совинской папке для бумаг уютно расположились три рекомендательных письма к начальникам трех разных колоний строгого режима: двух в Кировской области, одной — на юге Архангельской. Грустно, но, скорее всего, выйдут ребятки оттуда хоть и на свободу, но вряд ли с чистой совестью. Ну уж как будет…
Дело же Совина — до конца решить свое дело. («Хорошо сказал, — сыронизировал над собой Совин, — сразу чувствуется: художник, блин, слова!»)
* * *
По мнению следователя, который вел дело этих троих ребят, «дело об убийстве Владислава Семенова», неформальным и формальным лидером в этой троице был некий Константин Тарановский. Именно к нему первому решил ехать Совин.
Еле-еле нашёл колонию в Архангельской области, ибо располагалась она «вдали от шума городского», сильно вдали. Совин попетлял по родным российским просторам, среди которых тянулись не менее родные российские дороги. Блуждая, он успел вспомнить о российских дорогах все: от песни со словами «Эх, дороги, пыль да туман…» до двух российских бед — дураков и все тех же дорог.
Однако же цели достиг и аккуратно поставил машину недалеко от железных ворот.
Проник-таки к начальству, понимая, что письмо Палыча законом здесь не будет. Расчет строился на другом. Какой провинциальный начальник откажется оказать услугу столичному корреспонденту и полковнику, письмо подписавшему? Да никакой. Глупый не откажет, а умный так вовсе и постарается создать все возможные удобства. А ежели к этому письмецу и пару бутылок коньяка неплохого добавить… Тоже хорошо. Согревает и убеждает. И добавил Совин коньяка. Капитан было воспротивился коньяку, но как-то неубедительно. В итоге вопрос решился. Понятно, что главным аргументом стало все же письмо.
Понимал Совин, что когда-нибудь Палычу придётся это письмецо отрабатывать: обратится к нему этот капитан, начальник колонии. Но считал, что дело его важнее.
Выполнил начальник его просьбу, и заключенного Константина Тарановского Совин встретил не в каком-нибудь там кабинете для допросов, а в комнате для свиданий
Жратву разложил на столе. Нехитрую, но обильную и вкусную. Сигареты, кока-колу, чай даже заварил.
Заключенный Тарановекий сидел на железной койке и молча смотрел на Совина. Требовалось сказать речь.
Отлично, Константин! — процитировал Совин Жванецкого. — Слушай сюда. Сейчас Чебурашка скажет речь. Мне от тебя не нужны показания. Мне от тебя нужна информация. Мы встречаемся с тобой в первый и последний раз. То, что ты мне расскажешь, я, да и не только я, никогда не потребую подтверждать где бы то ни было. Ты мне просто расскажешь, как вы убили того парня. Но не так расскажешь, как на суде, а так, как на самом деле было. Потому что есть у меня кое-какие сомнения. И есть у меня кое на кого большой зуб, потому что меня два раза пытались убить. Сдается мне, что парня тебе того показали. И я даже предполагаю, кто именно. Может, тебе заплатили, но я так думаю, что с вами троими еще кое-кто сидеть должен. Так вот, ежели ты мне все расскажешь, эти кое-кто тоже сядут. И это будет справедливо. Во всяком случае — по отношению к вам троим. Да и во всех других смыслах тоже. Сам-то как считаешь, а, Константин? Да не торопись с ответом, подумай сначала…
