нибудь глупость, а о том, чтобы признаться в своих чувствах, не могло быть и речи.
В середине девяностых Люблинские приобрели в Подмосковье коттедж, городская квартира стала все чаще пустовать – супруги проводили время на свежем воздухе. Не видеть Артура оказалось выше ее сил, и Марта Анатольевна решилась на весьма отчаянный шаг. Она продала трехкомнатную квартиру, дачу в Истринском районе и купила симпатичный коттеджик по соседству с Люблинскими.
Несколько лет назад Нина умерла от сердечного приступа – полковник овдовел. Продолжать и дальше сдерживать переполнявшие ее чувства было бессмысленно, и Марта вовсем призналась Артуру. Он ее выслушал, обнял, поблагодарил за откровенность и… И сказал, что они могут быть хорошими друзьями, не более того.
В тот момент Марта Анатольевна была готова наложить на себя руки. Такого унижения она еще не испытывала, в горле стоял ком, в глазах слезы. Смирнова поклялась, что больше никогда не заговорит с Люблинским. Она безрезультатно пыталась вычеркнуть его из своей жизни, заставляла себя, приказывала, но выдержала чуть больше двух месяцев. А потом все пошло по-старому. Встречи, совместные чаепития, разговоры ни о чем и страдания Марты.
Но, несмотря ни на что, Смирнова не отчаивалась. Она верила, что как только Артур перестанет скорбеть по умершей Нине, он обязательно вспомнит ее слова. Вспомнит ипоймет, что встречать старость лучше не в гордом одиночестве, а в компании любящего преданного человека. И, разумеется, для Люблинского таким человеком является Марта Анатольевна.
Да, она далека от идеала, никогда не была красавицей, и ей уже за шестьдесят, но ведь речь идет о настоящей любви. А любви все возрасты покорны. И совсем неважно, что Марта Анатольевна игнорирует косметику, не желает красить седые волосы, делать прическу иобновлять гардероб. Это все мелочи, не имеющие абсолютно никакого значения. Главное то, что она, Марта, была естественной. Не в пример нынешним размалеванным дамочкам, разменявшим седьмой десяток. Они либо все перетянуты, отчего кажутся на одно лицо – вытаращенные глаза удивленной антилопы, вздернутые носы с широченными ноздрями и распухшие рыбьи губы-пельмешки, – либо на их физиономии наложена тонна грима. А это не есть хорошо. Марту буквально выворачивало наизнанку, когда она нос к носу сталкивалась с престарелыми жертвами красоты. Пожалуй, исключением из правил была гламурная Розалия Станиславовна. И то только потому, что ее коттедж располагался в непосредственной близости от дома Смирновой и женщины частенько коротали времечко у общей знакомой – Нинели Кротовой.
Но это уже другая история. Вернемся к Люблинскому.
Настоящим шоком для Марты Анатольевны стало известие о скорой свадьбе Артура Генриховича. Ужас! Катастрофа! Земля ушла из-под ног, мир перевернулся, Смирновой не хотелось жить. Размалеванная девчонка, вырядившаяся в вульгарную одежонку, отнимала у нее то, что по праву должно было принадлежать лишь ей. А он, как он мог? Предпочесть Марте какую-то потаскуху, польстившуюся на деньги престарелого Казановы. И вновь Смирнова пришла к полковнику и заговорила о своих чувствах. И снова деликатный Люблинский постарался объяснить, что ценит Марту как верного, преданного друга, но, к сожалению, его любовь полностью и без остатка принадлежит Валерии.
Марта Анатольевна возненавидела мерзкую актрисульку всеми фибрами своей души. Иногда ей казалось, что она готова убить Валерию, задушить, застрелить, да что там мелочиться, она готова разорвать разлучницу на тысячу мелких кусочков.
Но человек предполагает, а бог располагает, Артур все-таки женился на «этой». Когда пару лет назад по поселку поползли слухи о связи Люблинской с молодым Амбарцумяном, Марта первая примчалась с этой новостью к Артуру. Выслушав Смирнову, полковник спокойно молвил:
– Я знаю, Марта, знаю и не намерен предпринимать никаких шагов.
– Артур, ты говоришь глупости, Лерка наставляет тебе рога, а ты спокоен. Опомнись! Не разрешай нахалке сделать из тебя посмешище.
– Лера молода, гормоны играют, это естественно, а мне почти семьдесят, я не в состояниидать ей все, что требуется.
– Тогда брось ее, пусть живет, с кем хочет.
– Не могу, я люблю Леру, – последовал ответ.
Марте оставалось лишь закусить губу и глотать соленые слезы.
Ненависть к Валерии росла с каждым днем, Марта винила ее во всех своих несчастьях.
И вот сегодня Артур придет с «этой» на ужин. Смирнова открыла духовой шкаф, проверилацыплят и бросила взгляд на часы. До ужина есть время, нужно подумать, какой скатерти отдать предпочтение, кремовой или…
Оживший звонок в гостиной заставил ее вздрогнуть. Но, увидев на пороге Катарину, Марта Анатольевна облегченно вздохнула.
– Ты меня напугала, я подумала, это Артур пришел раньше времени, а я в таком виде.
– Марта Анатольевна, это всего лишь я.
– Проходи, только не обращай на меня внимания, я вся взмыленная, готовка идет полным ходом. Цыплята под острым соусом – любимое блюдо Артура. Кстати, хочешь, отрежу тебе кусочек кекса? Может, чайку попьем, а?
– Нет-нет, спасибо. Марта Анатольевна, я на минутку заскочила, хочу спросить кое-что про Алевтину.
Щеки Марты запылали, потребовалось не менее минуты, прежде чем Смирнова смогланатянуто улыбнуться и, заикаясь, промямлить:
– Я ничего не знаю об Алевтине. Бедная Анфиска места себе не находит, куда могла запропаститься девчонка? Я каждый день за нее молюсь. Ну не могло с ней случиться несчастья, не могло, и точка! Она ж еще совсем жизни не знает, только-только крылышки расправлять начинает. Как это все тяжело.
– Алю не очень любят в поселке, – начала Катка издалека.
– Почему ты так говоришь, кто ее не любит? Алевтина – хорошая девочка, лично мне она нравится. Воспитанная, интеллигентная, возможно, слегка взбалмошная, но в девятнадцать лет они все такие. Ты себя вспомни, что, сильно отличалась от Альки?
– Лера Люблинская считает…
– Стоп! Не произноси в моем доме имя «этой»… – Смирнова скорчила такую мину, будто ее заставили съесть лимон, предварительно брошенный в банку с серной кислотой. – Люблинская – шлюха! Ее мнение меня не интересует, как она вообще может судить других, если сама повязла в дерьме по самые уши.
– А вы часто общались с Алей?
– Нечасто… Так, время от времени перекидывались парой фраз.
– В последние недели многие видели вас вместе.
– Кому какая разница, с кем я общаюсь?
– Наверняка Алевтина рассказывала вам о своих знакомых, друзьях, делилась проблемами?
– Нет, – Марта сложила руки на груди, – мы не говорили на подобные темы.
– А если не секрет, о чем вы говорили?
Смирнова молчала.
– Марта Анатольевна, вы что-то скрываете?
– Я отговорила Алю от совершения преступления, – выдала Марта.
Катка подпрыгнула. Вот! Что и требовалось доказать, значит, она идет по правильному следу. Марте, как и покойной Зинаиде, известно нечто такое, что способно пролить свет натаинственное исчезновение девушки.
– Марта Анатольевна, какое преступление вы имеете в виду?
– Не знаю, можно ли об этом рассказывать, проблема несколько деликатная.
– Это как-то связано с Люблинской?
– Да забудь ты об этой проститутке! – вспыхнула Смирнова. – Проблема Али в том… Ну… Короче говоря, Алечка беременна.
– Беременна?! Аля? А Фиска в курсе?
– В том-то и дело, что нет. О ее беременности, кроме меня, никто не знает.
– Странно.
