ему нужно заехать ненадолго в опорный пункт, бросить кое-какие бумаги, он ушел.
Отец Василий поставил разогреваться щи, а сам принялся чистить картошку для второго. Олег сидел за столом и, болтая ногами, рассказывал о поездке в город, об увиденной на дороге аварии и лисе, которая перебежала дорогу. Он был крайне удивлен, что это невзрачная живность на низких лапках и драной клочкастой шерстью и есть самая настоящая лиса. В мультфильмах лис рисовали красивыми, с пышным хвостом и шерстью. Отец Василий принялся объяснять, что летом лисы на самом деле так и выглядят, потому что активно линяют. Красивыми, как в мультфильмах, они бывают только зимой.
В дверь вежливо постучали и в проеме появилась голова соседа Пахомыча, живущего через два дома от Рогова.
– Здравствуйте, батюшка, – изобразил полупоклон Пахомыч, держа в руках замызганную кепку. – Там Афанасий Петрович просил вас к нему прийти.
– Куда к нему? – не понял священник, у которого засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.
– Туда, – махнул рукой Пахомыч, – в опорный пункт. Просил, чтобы вы срочно пришли.
Отец Василий коротко бросил Олегу, чтобы тот дочистил картошку, схватил скуфью и пости бегом бросился из дома на улицу.
Рогов стоял в дверном проеме, который вел из прохладного темного коридора с несколькими разномастными стульями, непосредственно в помещение его кабинета. То, что увидел отец Василий из-за спины участкового, заставило его сердце сжаться. Это был не испуг, а досада. Досада на себя, на свою непредусмотрителность и неопытность в денежных вопросах. Большой засыпной сейф стоял в глубине помещения распахнутый настеж. Даже из коридора было видно, что кейса с деньгами в сейфе нет. На полу валялось несколько бумажек и какая-то папка. Небольшое денежное отделение, в котором отец Василий держал банковские карточки, было закрыто. Священник машинально подумал, что банковские карты никто красть и не стал бы, ими не воспользуешься, не зная пин-кода, да и заблокировать их хозяин может за каких-то тридцать минут прямо по телефону.
– Старый я осел, – зло сказал Рогов, – наивный дурак! Понадеялся, что у меня на участке воров нет. Так подставиться! Как сопливый пацан...
– Как же... кто же это мог сделать? – растерянно спросил за его спиной священник.
– Так, Миша, спокойно, – неожиданно и совсем другим, далеким от самобичевания тоном сказал Рогов повернувшись к священнику. – Шанс у нас есть, потому что времени прошло совсем мало. Дай сообразить. Не то место наше Верхоленское, где вор на воре и вором погоняет. Тут случай исключительный. Какие бы неприятные последствия для меня не были, а придется все делать по уму. И тебя нельзя подставлять... Ладно, разберемся. Первым делом звоню к себе в «управу», – назвал Рогов жаргонным словом свое РУВД. Пусть высылают группу. Место преступления мы должны зафиксировать. Мерзавца я поймаю, никуда он не денется, а доказательную базу нужно собирать. Иначе он скажет, что нашел деньги под кустом, и мы утремся.
– Может, кто чего видел...
– Естественно, – перебил священника Рогов, – вторым делом, подворный обход – это обязаловка в нашем деле розыска. Потом пойдем по списку. Кто-то же знал, что у тебя собрались большие суммы, знал, где ты их стал хранить. Я так понимаю, что у нас в доме следов проникновения и поиска спрятанных денег не было?
– Не было, я бы заметил, – твердо заявил отец Василий.
– Ну вот и все! – с не совсем искренним энтузиазмом заявил частковый. – Делов-то при таком раскладе на сутки. Не боись, Миша, возьмем мы эту шкуру за хобот. Куда ему деваться с подводной лодки?
Позвонив в управление и вызвав опергруппу, Рогов попросил еще и перекрыть подвижными постами ГИБДД обе дороги, по которым можно уехать из Верхнеленского. Объект – похищенные с объекта реконструкции большие денежные средства. К вечеру участковый обошел все дома, расположенные в непосредственной близости от его опорного пункта, но результатов не получил. По его мнению, первое, что он должен был проверить – причастность к преступлению чужих. Во-первых, рабочие подрядной организации со стройплощадки, которые ночевали там же в вагончике. Во-вторых, добровольцы из соседних сел, работавшие на восстановлении храма бесплатно, по собственной инициативе. В-третьих, командировочные шофера. Остальных своих сельчан он решил проверить потом, но уже от безысходности. Если дойдет до этого, значит дело безнадежное.
Довольно быстро удалось установить, что за последние сутки рабочие из «Ремстройпроекта» в село не отлучались. Все они были чужими, лица незнакомыми, и их обязательно бы увидели в селе. Добровольцы, по мнению отца Василия, не могли пойти на это преступление, хотя в село кто-то из них ходил постоянно. Люди были верующие, а обмануть священника и выдать себя за верующего им бы не удалось. Сошлись во мнении по поводу двух странных энтузиастов – Кузьмы и Петра. Кстати, алиби у них не оказалось.
– Извини, отец Василий, – строго сказал Рогов, сажая обоих странных чужаков в «собачник» – задний зарешеченный отсек своего «уазика», – проверить я должен. Если окажутся невиновными – этой мой грех; мне извиняться и мне отвечать. А если это окажутся они, да вдруг еще и сбегут? Тогда мне прощения не будет никакого. Так что, еще раз извини, издержки метода.
Понурые и молчаливые Кузьма и Петро были заперты участковым в маленькую импровизированную камеру в опорном пункте, которой не пользовались уже года два. В последний раз там несколько часов провели пойманные отцом Василием беглые уголовники, прежде чем их передали водной милиции для транспортировки в город. Священник, чувствуя себя в определенной мере виноватым, навязался присутствовать на допросе.
Кузьма больше молчал, отвечал односложно, сокрушенно качал головой. Этот казался более искренним, чем его напарник. Петро, наоборот, вел себя крайне эмоционально, клялся и божился, чем заставлял отца Василия периодически морщиться. В том, что в тот вечер они ходили в село, оба парня сознались, но назвать, к кому ходили и кто их мог видеть, явно не спешили. Свой коронный и убойный вопрос участковый припас напоследок. Когда Кузьма с Перцем стали считать, что достаточно заморочили голову сельскому участковому и успокоились, что против них нет никаких доказательств, ударила «тяжелая артиллерия».
– Где ваши документы, хлопцы? – неожиданно повернул разговор Рогов.
– Не взяли с собой, – пожал плечами Кузьма, – не за границу же ехали.
– Пошло-поехало, – стал возмущаться Перец. – Нашел, начальник, придирку – без документов. Сажай теперь под замок, как преступников, позор от граждан принимать заставляешь.
И тут отец Василий сразу все понял. Говорок Перца был еще тот. И участкового он неосторожно в запале назвал начальником, и «психовать» начал классически, по-блатному. Священник открыл было рот, но Рогов перехватил его взгляд и предостерегающе поднял ладонь. Не вступая в дальнейшую дискуссию, он со слов обоих задержанных записал их фамилии, отчества, имена, годы и места рождения, места жительства по регистрации. Затем загнал обоих, быстро ставших молчаливыми и покладистыми парней, назад в камеру.
– Значит, понял? – коротко спросил Рогов священника.
– Понял, – кивнул отец Василий. – Перец – точно судимый, но из разряда шестерок. Максимум – «баклан». На счет Кузьмы я не уверен, но скорее всего, тоже потоптал зону.
– Терминологией владеешь, – усмехнулся участковый. – Тут я с тобой согласен, Миша. Перец точно сидел, и сидел по хулиганке. А документов у них, скорее всего, и нет. Я сейчас запросик на них отправлю, а к утру информацию получим по факсу. Пошли домой, а по пути нашего управляющего Прокопенко навестим, пусть проконтролирует, чтобы его секретарша Оксанка факс на автомат не забыла поставить. Этих постояльцев теперь придется трехразовым питанием обеспечивать.
Договорившись обо всем с Прокопенко, Рогов и священник вернулись домой.
– Ты же хотел еще водителей потрясти? – напомнил священник.
– Потрясу, но только у нас еще дома один вопрос остался.
Вопрос касался сына участкового – Олега. Рогов не так давно устроил мальчишке форменный допрос. Интересовало его, не проболтался ли Олег кому-нибудь, что у священника скопилась большая сумма денег.
