фотографии, и глаза такие же – близко посаженные.
– Та-ак, – с угрозой в голосе произнес Рогов. – Это уже интересно.
– Ты говоришь, что Корней сберкассу взял?
– Точно, – кивнул участковый, – вдвоем с подельником. Тот мастак был по сигнализациям. Они ее отключили, вскрыли хранилище и обчистили. Им на хвост сели, а они разделились. Корнея взяли, а второй как в воду канул. Денег тоже не нашли. Корней клялся, что подельник его бросил и с деньгами смылся. Доказать или опровергнуть этого не удалось. К тому же Корней валил на подельника, как на организатора.
– Много они тогда взяли?
– Восемь миллионов. Два потом нашли, а шесть – тю-тю.
– На шесть миллионов Вадим Иванович вполне мог начать свою ферму строить и кафе открыть. А теперь ему нужно продолжать, и по кредитам платить тоже нужно.
«Уазик» прыгал как угорелый, с трудом ловя грунтовую дорогу, но Рогов гнал машину на предельной скорости, зло глядя прямо перед собой. Перед домом Косачева участковый затормозил и все вокруг окуталось пыльным облаком. Отец Василий не успевал за Роговым, который пулей влетел в дом.
– Вы кто такие? – без всяких предисловий спросил он двух мужиков, облицовывающих холл первого этажа листами гипсокартона.
– Работаем мы тут, наняли нас, – удивленно ответил один из мужиков.
– Где Косачев?
– Не знаем. Уехал с утра по делам, больше не видели.
– Кто в доме еще есть?
– Никого, одни мы.
– Кроме Косачева, кто еще живет в доме?
– Че вы нас пытаете! – не выдержал наконец второй рабочий. – Откуда мы знаем про вашего Косачева? Приехали, поработали, вечером уехали. Ищите его и спрашивайте у него.
– Поехали, – повернулся к священнику Рогов, – куда ему деваться, все равно вернется.
Косачева они встретили практически на дороге у самого села. Пикап предпринимателя стоял рядом с трактором «Беларусь» на обочине. Сам Косачев в расстегнутой до пояса рубашке разговаривал с трактористом, видимо, о чем-то договариваясь. Сын Косачева сосредоточенно ковырял палкой в кустах чуть поодаль.
– Ты бери Косачева, – коротко сказал отец Василий, когда участковый остановил свой «уазик», – а я с сыном потолкую.
– Здравствуй, Павел, – подошел священник к мальчику, который настороженно попятился, помня последнюю встречу в темном переулке.
– Здрасьте, – ответил он и покосился на отца, к которому подошел участковый.
– Паша, Олег пропал, сын участкового Афанасия Петровича. Ты его давно видел?
– Как пропал? – спросил мальчик.
– Вот так, ушел вчера вечером и не вернулся. Вы ведь вроде как дружить стали, играли вместе. Куда он мог пойти?
– Может, преступников искать? – неожиданно предположил мальчик.
Священник буквально оторопел от такого заявления. Оказалось, что в тот же день, когда обнаружилась пропажа денег их сейфа в опорном пункте милиции, Олег встретился с Павлом на улице. Он сказал, что у него есть предположение на этот счет, кого-то он видел подозрительного около дома, причем два раза. Было это еще до того, как сына стал допрашивать Рогов. Больше Павел ничего не знал. Тогда отец Василий, мысленно попросив у Господа прощения, спросил, давно ли живет у них с отцом дядя Корней.
– Уехал он вчера, – нахмурившись ответил мальчик.
– Что-то ты его, по-моему, не долюбливаешь?
– Он пьет все время, матом ругается, на отца орет все время, а отец терпит. Злой он.
– А куда он уехал? Домой?
– Не знаю, – пожал плечами мальчик.
Отец Василий оставил Павла в покое и подошел к участковому, который разговаривал с самим Косачевым. Предприниматель выглядел, мягко говоря, сильно испуганным и понурым. Отвечал вяло, мямлил. Удивительно, куда делась его спесь и самоуверенность, с которыми он общался раньше с окружающими.
– Смотри, Косачев! – услышал отец Василий последнюю фразу участкового в адрес предпринимателя. – Если наврал, то тебе здесь не жить. Я в лепешку расшибусь, но неприятности поимеешь такие, что тебе и не снилось. А если осудят тебя, то из зоны тебе живым не выйти, запомни. Молись, паскуда, чтобы с моим сыном ничего не случилось! Поехали, – кивнул Рогов отцу Василию и полез в машину.
По дороге он рассказал, что Косачев сразу начал врать. Никакого брата он уже несколько месяцев не видел и толком отношений не поддерживает. Припертый к стене, стал крутиться, объясняя, что брат приехал неожиданно, как снег на голову, а он не знал, как от него избавиться. Брат якобы прожил два дня, все время валялся пьяный и никуда не выходил. Вот священник его и видел тогда. А вчера собрался и уехал, ничего не сказав о своих намерениях.
– Врет, – согласился отец Василий. – А вот сынишка его рассказал любопытную вещь. Оказывается, когда ты обнаружил вскрытый сейф, Олег твой кого-то заподозрил – кто-то крутился у опорного пункта из незнакомых. Он Пашке Косачеву сам рассказывал, что надо преступника найти, он сможет. Думаю, что он тебе ничего не рассказал, Афанасий Петрович, потому что ты с хода стал его пытать. Вот он обиделся и не стал рассказывать. Думаю, что решил реабилитироваться в твоих глазах и сам найти преступника.
Рогов слушал нахмурившись и кусая в отчаянии губы. Он прекрасно понимал, что погорячился тогда, обрушившись на сына с подозрениями, что тот мог проболтаться кому-нибудь о больших деньгах у священника. Теперь сын мог оказаться в беде, даже погибнуть, если попадет в руки преступника.
Когда УАЗик влетел в село, то от здания управления на встречу участковому побежал Прокопенко, волоча за руку невысокого щуплого мужичка. Рогов свернул к правлению и высунулся из машины.
– Что, новости есть? – спросил он с надеждой Прокопенко.
– Вот, – показал пальцем управляющий на мужичка, – Матюшин расскажет.
Участковый со священником мигом оказались на дороге.
– След я нашел, Петрович, – степенно, без лишних эмоций заявил мужичок. – Вон там, у распадка за гарью. Пуговица аль клепка металлическая, и рядом след кирзового сапога, размера примерно сорок второго. Тяжело шел человек, пятка в землю так и проваливалась.
Мужичок достал из кармана носовой платок не первой свежести, развернул и протянул участковому маленькую круглую железочку.
– Его, – узнал Рогов, – клепка от джинсов. Джинсы у него старенькие, специально одел, чтобы по кустам рвать не жалко было. Сколько времени прошло?
– След сегодняшний, – рассудительно ответил мужичок, – росы не видел. След, который росу видел, он другой. Значит, не раньше десяти-одиннадцати часов утра человек прошел.
– Слушай, Матюшин, – сказал Рогов, доверительно взяв мужичка за рукав, – ты у нас самый опытный охотник в селе, если не в районе вообще...
Матюшин спокойно кивнул головой, как будто участковый говорил вещи само собой разумеющиеся. Отец Василий уже заметил эту особенность местного населения. Нет у них ложной скромности, как и завышенной самооценки. Это если говорить о простых людях, которые выросли и живут на лоне природы, постоянно общаются с ней. Вот и сейчас охотник отнесся к словам милиционера так же адекватно, как будто тот показывал ему пионерский галстук и утверждал, что он красного цвета. Да, согласен, красного. Ты, Матюшин, лучший охотник. Да, согласен, лучший.
– Ты всю окрестную тайгу, как свой карман, знаешь, – продолжал говорить участковый. – Куда он мог пойти?
– Неправильно вопрос ставишь, Петрович, – глубокомысленно ответил охотник. – Сначала пойми, зачем пошел, тогда догадаешься куда. Человек же с какой-то целью идет, значит, по этой цели маршрут
