– Граждане, проявите терпение! Совсем недолго осталось.
– Ничего не понимаю, – не унималась женщина, – раньше здесь таких строгих порядков не было! Что сегодня случилось-то? Кому это вожжа под хвост попала?
– Это не вожжа, а распоряжение главврача, – разъяснил ситуацию охранник. – Он распорядился пускать вас к пациентам исключительно в установленные часы приема. Скажите «спасибо», что карантин не ввели!
– Странно, я уже в первую терапию к маме успела сбегать, там никакой охраны и в помине нет, – заметила высокая худющая девушка в одноразовом голубом халате, накинутом на плечи. – Хватит томить нас ожиданием! У меня там жених, понимаете?
– Понимаю, – парень в камуфляже посмотрел на наручные часы и сказал: – Осталось две минуты.
Ну, Шторм, ну, натворил он дел! Наверняка хотел, как лучше, а получилось, как всегда. Всю конспирацию мне нарушил!
– Что стоим? Кого ждем? – спросил только что подошедший мужчина.
– Десяти часов! – выкрикнул кто-то из толпы.
– Так на моих уже начало одиннадцатого.
– А на моих – без одной, – стоял на своем пунктуальный охранник. – Граждане, ну куда вы так торопитесь? Можно подумать, опоздаете! Не суетитесь. Никуда от вас ваши родственники не денутся. Так… еще десять секунд. Ну вот, можете проходить. Спокойней, граждане, спокойнее! Не создавайте давку. А то еще кто-нибудь переломает себе руки-ноги, и его придется госпитализировать.
Я пропустила всех перед собой и вошла последней. Задержалась в вестибюле и прочла две свеженькие эсэмэски. Впрочем, ничего интересного в них не оказалось. В одной оператор просто напоминал абоненту о необходимости пополнить баланс, а в другой содержалась еще более бесполезная для меня информация о какой-то рекламной акции. Никогда не принимаю в них участие. Поставив телефон на вибрацию, я убрала его в сумку и уже собралась подняться наверх, как вдруг услышала чей-то очень интересный разговор неподалеку.
– Вы не могли бы передать это… – фамилию я, к сожалению, не расслышала, потому что в вестибюле стоял галдеж, – в седьмую палату?
Мне было известно, что Хохлова перевели из реанимации именно туда, но, кроме него, там лежали еще три человека.
– А сама отчего не хочешь пройти наверх? – спросила санитарка невысокую девушку с длинными жгуче-черными волосами, совавшую ей в руки прозрачный пластиковый пакет с апельсинами.
– Понимаете, у меня халата нет.
– Я могу что-нибудь для тебя подыскать, – с готовностью предложила санитарка.
– Спасибо, конечно, но я очень тороплюсь. Так вы можете передать фрукты? Вас это не затруднит?
– Ну, в принципе, могу, – сказала санитарка, но к передачке не притронулась. Похоже, ждала денежных вливаний в свой карман.
Девушка немного помялась с ноги на ногу, достала что-то из своей сумочки, висевшей через плечо, и сунула это нечто санитарке:
– Я вас очень прошу, передайте апельсины, мне уже пора. Я на работу опаздываю! Там у нас строго.
– Ну, ладно, – сказала пожилая сотрудница больницы и взяла пакет. – Кому, ты говоришь, это предназначается?
– Там все написано, – буркнула девушка и поспешила к выходу.
– Ну, молодежь, – санитарка осуждающе покачала головой, глядя ей вслед, – некогда ей, видите ли! А у меня, значит, время и силы есть туда-сюда по этажам прыгать! Мне полы мыть надо. Вон как наследили! Вроде на улице сухо, непонятно, откуда грязь берется!
– Если вы не возражаете, я могу отнести этот пакет, – любезно предложила я ворчливой женщине. – Я как раз иду в седьмую палату.
– Да уж будь добра, дочка, отнеси, там записка с фамилией есть, – санитарка сунула мне передачу и взялась за швабру.
Я подошла к лестнице и достала из пакета листок, на котором размашистым почерком было написано: «Хохлов». Времени на размышления не оставалось, и я бросилась вслед за черноволосой девушкой.
– Эй, ты куда? – крикнула мне вслед санитарка.
Не обращая внимания на ее окрик и расстегивая на ходу халат, я выскочила из дверей и натолкнулась на главврача. Хорошо, что не на охранника. Тот курил в сторонке и уже мало интересовался входящими в корпус.
– Татьяна Александровна, куда это вы так спешите? Что случилось? – осведомился Николай Арнольдович.
– Забыла машину закрыть, – быстро нашлась я и, оставив реплику главврача без внимания, побежала за жгучей брюнеткой.
Расстояние между нами сократилось вдвое, когда меня за руку схватил Петька Родионов, мой бывший одноклассник.
– Иванова, ты, что ли? Сто лет не виделись! Ты куда так несешься? Вроде пожара нигде нет?
– Петь, мне не до тебя! – бросила я ему и побежала дальше.
Поскольку у девушки, передававшей Хохлову апельсины, имелась временная фора, она успела выйти за больничную ограду и перебежать дорогу на желтый свет светофора, а мне пришлось пережидать, пока машины проедут на красный. Тем временем незнакомка влилась в толпу, стоявшую на остановке на другой стороне улицы. Я была уже на середине дороги, когда к остановке подъехало маршрутное такси, в которое и села брюнетка. Запомнив номерной знак желтой «Газели», я, как была, в бахилах и с халатом в руках, побежала обратно через дорогу, рискуя стать жертвой ДТП. К счастью, все обошлось благополучно, и через пару минут я уже запрыгнула в свой «Ситроен», при первой же возможности развернулась и помчалась за маршруткой. Только через три остановки мне удалось догнать ее. Я пошла на обгон и увидела, что черноволосая девушка сидит у окна слева и разговаривает по мобильному. Я снова пропустила «Газель» вперед и села ей на хвост.
Разумеется, я не могла не проанализировать произошедшее. Итак, сегодня Анастасия Валерьевна отправилась с утра не в больницу, а на работу. Все понятно – ведь супруг категорически не хочет ее видеть. А вот «Агафон» без начальницы существовать не может, так же как и она без него. Бизнес есть бизнес. Вероятно, Касаткины убедились в том, что Хохлова на работе, и послали кого-то в больницу. Нет, не навестить Дмитрия Олеговича, а передать ему апельсины.
Остановившись на красный свет, я приоткрыла пакет и еще раз взглянула на записку. Теперь мне бросилось в глаза не ее содержание, а нечто другое. Одно-единственное слово было как-то неестественно выписано в верхнем правом углу бумажки. Это могло означать только одно – благодаря работе ножниц женская фамилия превратилась в мужскую. И, вероятно, фамилия эта была написана рукой самой Анастасии Валерьевны. Маша Касаткина вполне могла раздобыть этот листочек в офисе «Агафона» и приспособить его для своих нужд.
Загорелся зеленый свет, «Газель» тронулась с места, а я – за ней. Так мы пересекли едва ли не полгорода. В Ленинском районе, на остановке «105-я школа» черноволосая девушка вышла из маршрутки и направилась к жилому микрорайону. Я поехала в ту же сторону. Надо сказать, мне удалось хорошенько разглядеть черты ее лица только сейчас, когда она сняла темные очки и ненароком посмотрела в мою сторону. До этого ориентиром для меня служили ее распущенные волосы и ярко-зеленая кофточка. Теперь смуглое лицо с миндалевидными глазами выдало восточное происхождение этой молодой особы. В моей голове что-то щелкнуло, и я вдруг поняла, что знаю ее имя и даже фамилию. Между тем девушка зашла в продуктовый магазин. Я припарковалась рядом с ним, сняла наконец-то дурацкие бахилы, убрала пакет с апельсинами с переднего кресла назад, вышла из машины и вскоре увидела брюнетку с рожком мороженого в руках.
– Карина, – позвала я, когда она подошла поближе.
Девушка остановилась.
– Простите, вы меня? – спросила она, лизнув мороженое.
– Ты ведь Карина Гакаева? – уточнила я, приветливо улыбаясь.
