– То, что Машина мать умерла именно на Крайнем Севере, а не, к примеру, на Дальнем Востоке, ты помнишь, а вот фамилию – нет. Даже когда тебя попросили передать апельсины Хохлову, тебе это ни о чем не сказало…
– Я не понимаю, на что вы намекаете!
– Да так, ни на что. Скажи-ка, не химия ли, случайно, была любимым школьным предметом Сергея Касаткина?
– Ну, допустим, химия. Серый в университете на химико-биологическом факультете заочно учится. Только при чем здесь это?
– А ты сама не понимаешь?
– Нет.
– Ладно, тогда мы сейчас попробуем сделать экспресс-анализ этих апельсинов. В милицейской лаборатории по-быстрому не получится, придется мне обратиться к одному знакомому.
Я достала мобильник и позвонила Косицыну.
– Геннадий Петрович, здравствуйте! Узнали?
– Да, конечно, Татьяна Александровна, я вас узнал.
– Геннадий Петрович, у меня есть к вам одна просьба, связанная с родом вашей деятельности.
– Да, я слушаю вас внимательно.
– Нельзя ли в вашей лаборатории сделать один анализ?
– Какой? – уточнил Косицын.
– Да вот, апельсинчики хочу проверить, чтобы узнать, съедобные они или нет?
– Вы правы, проверка качества продуктов питания как раз входит в круг наших обязанностей, – по официальному тону начальника областной санэпидстанции я догадалась, что он находится в своем кабинете не один. – Когда вы сможете привезти на экспертизу ваши образцы?
– Если вы не возражаете, я буду у вас минут через пятнадцать.
– Хорошо, позвоните мне по внутреннему телефону три-десять, я скажу вам, к кому обратиться, – сказал Косицын и отключился.
– Ну вот, Карина, сейчас мы поедем с тобой в санэпидстанцию.
– Зачем?
– Так надо, – сказала я и повернула ключ зажигания. – Пусть независимые эксперты определят, чего в этих апельсинах больше – натуральных витаминов или синтетических добавок? Карина, я хочу, чтобы ты наконец избавилась от своих иллюзий!
На самом деле я потащила Гакаеву с собой в учреждение, которым руководил Косицын, лишь потому, что не могла оставить ее одну. Она наверняка тут же позвонила бы Касаткиным, несмотря на их строжайший запрет. Возможно, она дозвонилась бы и все им рассказала. Я видела, что эта девица так до конца и не определилась, какой линии поведения ей придерживаться. Она и ответственности боялась, и предавать друзей не хотела. Требовалось как-то выбить из ее сознания это ложное чувство детдомовского товарищества, заставившего ее стать соучастницей преступления.
Через десять минут я припарковала «Ситроен» возле здания областной санэпидстанции и сказала:
– Карина, сейчас мы пойдем туда вместе с тобой. Вздумаешь бежать – докажешь тем самым свою виновность и нежелание помогать следствию. Да и убежать далеко тебе все равно не удастся. Уверяю тебя, уже к вечеру ты окажешься в следственном изоляторе, в камере с прожженными воровками и проститутками со стажем. Оно тебе надо?
– Я и не собиралась никуда убегать, – фыркнула она.
Я взяла с заднего сиденья пакет с апельсинами, разблокировала дверцы и скомандовала:
– Ну тогда – вперед!
ГЛАВА 13
Мы сидели в коридоре и ждали результатов экспертизы. Карина тупо смотрела в стену прямо перед собой, я же возилась со своим мобильником. Пока я морально обрабатывала эту упрямую девчонку, мне дважды звонила Анастасия Валерьевна. Телефон был на вибрации, я ее, разумеется, ощущала, но мне было совершенно не до телефонных разговоров. Теперь, когда возникло небольшое окно, я послала клиентке эсэмэску, в которой написала, что перезвоню ей, как только у меня появится такая возможность. Убрав мобильник в сумку, я посмотрела на Гакаеву и обратила внимание, что она скрестила пальцы обеих рук. Вероятно, Карина надеялась, что цитрусы окажутся вполне съедобными и на этом все ее неприятности разом закончатся. У меня же практически не было сомнений, что эти оранжевые толстокожие плоды накачаны с помощью шприца какой-нибудь гадостью. Студент-химик уже не впервые применял на практике свои теоретические знания по основному предмету. Запрещенный препарат вместо разрешенной Министерством здравоохранения биологически активной добавки к пище, метиловый спирт вместо разбавленного этилового – все это его химические эксперименты. Интересно, чем же Касаткин начинил апельсины, чтобы отравление ими выглядело на первый взгляд обычным несчастным случаем?
Дверь лаборатории наконец-то распахнулись, оттуда вышла женщина в белом халате и сказала:
– Случай вопиющий! Нет, конечно, этот нитрат бывает в корнеплодах: в морковке, в свекле – но чтобы в апельсинах, да еще в концентрации, почти в десять раз превышающей предельно допустимую норму, – с таким я встречаюсь впервые!
– Значит, есть эти апельсины нельзя? – уточнила я специально для Гакаевой. – Это опасно для здоровья?
– Экземпляры, которые мы проверили, употреблять в пищу нельзя категорически! Уже одного апельсина было бы достаточно для того, чтобы здоровый человек «посадил» себе печень. А тем, у кого уже имеются проблемы с этим органом, цирроз обеспечен. А если съесть две-три штуки – смертельный исход неизбежен. Где же вы купили эту оранжевую смерть? Надо немедленно изъять всю партию из продажи!
– Нет-нет, не беспокойтесь, в продаже таких апельсинов нет.
– В любом случае я поставлю в известность Геннадия Петровича. Сейчас у него совещание, поэтому… – сказала лаборантка, к которой Косицын нас направил по телефону, и замолчала, так как по коридору шел ее начальник.
– Так, и что тут у нас? Каковы результаты экспертизы? – спросил он, подойдя к нам.
Сотрудница лаборатории повторила все то, что сказала нам, но другим языком, изобилующим различными химическими терминами.
– Все ясно, Татьяна Михайловна. Вы можете быть свободны, – сказал Косицын лаборантке. Девушка отдала мне справку с результатами анализа и отправилась к своим пробиркам и микроскопам. Геннадий Петрович проводил ее взглядом и спросил у меня: – Где же вы взяли эту отраву?
Я посмотрела на Карину: она была ни жива ни мертва. Кажется, до нее только сейчас по-настоящему дошло, насколько серьезно подставили ее детдомовские приятели.
– Геннадий Петрович, эти цитрусы имеют непосредственное отношение к делу, которым я сейчас занимаюсь. Большего я вам пока сказать не могу.
– Понимаю, – сказал он и перевел взгляд на мою спутницу. – Девушка, мне кажется, мы с вами где-то встречались?
– Не думаю, – возразила та и отвернулась.
Мне показалось, что Косицын вспомнил, где он видел Гакаеву. Только он открыл рот, чтобы что-то сказать, как я выступила со следующей речью:
– Геннадий Петрович, я выражаю вам благодарность за содействие следствию! У нас этот анализ сделали бы только дня через два. А у вас все очень оперативно получилось. Эта справка будет приобщена к делу.
– Всегда рад вам помочь, – сказал начальник санэпидстанции и покосился на Карину.
Он определенно ее вспомнил. Мне было бы очень интересно узнать, где и при каких обстоятельствах они раньше встречались, но я проявила выдержку и не только не спросила об этом, но и сделала все, чтобы Косицын не сказал лишнего. Он, конечно, изрядно удивился моему поведению. Ведь еще вчера мы довольно-таки мило общались с ним в клиническом городке, пытаясь сообща найти способ достучаться до сердца или разума его приятеля. А теперь наш разговор носил сухой, официальный характер. Наверняка Геннадий Петрович все же понял, что причина такой перемены в моем поведении сидит рядом со мной на
