На такой странной, невеселой ноте мы и расстались с Конищевым-младшим в этот «вечер удивительных встреч».
Но я не спешила покидать машину и, задумчиво глядя вслед Денису, пошарила на дне сумки.
Правда, на этот раз я искала вовсе не сигареты, а нечто более важное.
Наконец, отыскав мешочек, в котором лежали магические кости, я немедленно занялась гаданием.
Опыт подсказывал, что по поводу очередного дела лучше всего гадать по горячим следам, сразу же, как только на тебя обрушивается первая информация.
Тогда в предсказаниях бывает меньше путаницы, или, по крайней мере, мне самой проще в них разобраться.
Комбинация из цифр 12+21+25 гласила следующее: «Наказание лжецу не в том, что ему больше не верят, а в том, что он сам не может никому верить».
Признаться, это поневоле заставило меня задуматься.
Кто подразумевается под лжецом?
Конищев? Его брат? Другой «братишка» с квадратными челюстями?
Магические кости предупреждали, что кто-то начал меня дурачить.
Или имелось в виду что-то совсем другое?
Просто какое-то «преступление и наказание» да и только…
Глава 3
Заячьи следы
Проснувшись рано утром, я почему-то первым делом вспомнила про Лилю.
Встречаются ведь такие лица, которые буквально помимо твоей воли так прочно запечатлеваются в памяти, что от этих видений потом никак невозможно избавиться.
Ну какое, казалось бы, мне дело до этой девушки?
Да, красивая, молоденькая, с неординарной внешностью, вежливая, несчастная…
Мало ли таких на свете?
И все же после вчерашней встречи никак что-то не давало мне покоя, тем более что я никак не могла до конца разобраться в своих чувствах.
Ведь не ревность же к Сергею, которого до этого несколько лет в глаза не видела? А что же?
Может быть, жалость к самой Лиле, которую избивает собственный сумасшедший брат, а она почему-то терпеливо переносит подобное обращение?
И даже еще беспокоится о «братишке» – мучителе…
Я думала о своей вчерашней знакомой и в то время, когда делала перед зеркалом ежедневную зарядку и растяжку (ведь нужно постоянно быть в форме!), и когда уже отправилась в ванную принимать душ, и во время душа…
Меня удивляло, что вчера, разговаривая с Лилей, я словно бы постоянно ощущала на себе ее тайное превосходство, которое проглядывало и сквозь вежливый тон диалога, и сквозь тихую улыбку и чувствовалось в какой-то нарочитой деликатности ее ответов.
Она не просто разговаривала со мной, но при этом сама словно бы вслушивалась в каждое сказанное слово и, несмотря на внешнюю безмятежность, на самом деле изнутри была похожа на сильно сжатую пружину.
Или у меня просто чересчур разыгралось воображение?
И вообще – правду ли Лиля сказала о том, что рассталась с Сергеем уже три месяца тому назад?
Вчера я почему-то нисколько не усомнилась в правдивости девушки, а сегодня решила, что на всякий случай это нужно будет проверить.
И непременно выяснить про ее странного братишку, который ни с того ни с сего бросается на людей и бьет сестрицу, словно они живут в своем домике в допотопные времена.
Нет, что-то у меня подобная «достоевщина» в конце двадцатого века даже в голове не укладывалась.
Почему его не упрячут в психушку?
Но когда я уже вытирала тело полотенцем и краем глаза увидела себя в зеркале, то вдруг догадалась, какое несоответствие в облике Лили упорно не давало мне покоя.
У этой девушки было на редкость красивое, вызывающее тело, и ее резко очерченные, большие груди, гордая посадка шеи, точеные ножки как-то не вязались со смиренным, кротким выражением лица и тихим голоском.
Что-то здесь было не так!
Или я просто на время сошла с ума от глупой ревности к своему прошлому?
Но, закончив, как любят говорить по радио, водные процедуры и уютно устроившись на кухне пить кофе, я уже совершенно успокоилась и пришла к выводу, что под влиянием вчерашних ностальгических воспоминаний во время вечера встреч я просто немного увязла в извечных женских рефлексиях.
Еще бы!
Моя первая, можно сказать, детская любовь – Сереженька, светик ясный! – сначала по старой дружбе чуть было меня не изнасиловал в пьяном виде, а потом взялся пинками выставлять за дверь.
Пожалуй, у меня были основания для некоторых неадекватных поступков и странных выводов!
Угораздило же меня ввязаться в подобную историю!
«Было бы интересно посмотреть на нынешнего Лилиного любовника, с которым вчера она так нежно ворковала по телефону, – подумала я вдруг без всякого перехода, отставляя в сторону чашку. – Наверное, новый ее „зайка“ куда лучше, чем опустившийся Конищев. Кто-нибудь из „новых русских“, не иначе, и наверняка носит ее на руках… Вот брательник и боится, как бы она не передумала, охраняет».
На сегодняшнее утро у меня была запланирована встреча с моим милицейским другом Володькой, который должен был к назначенному сроку подготовить для меня кое-какие документы.
Быстренько собравшись и сделав макияж, я поехала к Владимиру на службу, заранее настраиваясь на серьезный лад.
Всякий раз наша встреча с Володькой была похожа на маленькое увлекательное шоу.
Мой друг был женат, но то и дело пытался при любом удобном случае высказывать расположение всем окружающим девушкам и женщинам, в том числе и мне.
Но самый главный юмор заключался в том, что гроза тарасовских бандитов до смерти боялся своей супруги и потому обставлял все свои любовные похождения с необыкновенной конспирацией.
Ко мне это не относилось, и мы продолжали отлично сотрудничать.
Разумеется, я прекрасно знала, что Володька в глубине души надеялся когда-нибудь заполучить в свой «гарем» и некую Таню Иванову, но меня положение тайной наложницы никогда не привлекало.
Поэтому наши отношения с «Вовкой-ментом» постоянно балансировали на тонкой грани шутки и соблазна и имели весьма продолжительную историю.
Но если говорить серьезно, Володька помог и продолжал мне помогать во многих делах, и там, где требовалось вмешательство официальных органов правопорядка, он был просто незаменим.
Я ведь тоже порой подбрасывала ему такую интересную информацию и наживку на столь «крупную рыбу», что продвижение по служебной лестнице моего однокурсника по юридическому институту благодаря нашему тайному сотрудничеству шло фантастически быстро, на зависть многим его сослуживцам.
Володька не раз по пьяному делу воздавал хвалу моим способностям и порой даже говорил, что обязан частному сыску по гроб жизни, но я думаю, что просто мы друг другу постоянно были полезны, и впутывать в дела и бизнес всяческие страсти-мордасти – это, на мой взгляд, самое последнее дело.
В кабинете у Володьки, как всегда, стоял дым коромыслом.
«Сигарета помогает мне думать, а женщина – расслабляться» – такой у моего друга жизненный девиз.
Густое облако дыма над головой Володьки говорило о том, что человек пытается сконцентрировать свои мысли на очередном «кроссворде» или «ребусе», как он в шутку любил называть новые дела.
Вообще-то я и сама курю, но всякий раз, побывав в кабинете у своего друга и посидев хотя бы пять минут в густом чаду, я начинаю думать о том, что с этим делом пора завязывать совсем, чтобы потом тоже ненароком не угодить в никотиновое рабство.
– Никак думаешь? – спросила я, усаживаясь напротив Володьки. – Наверное, пачку с утра одолел? Что-
