спокойную страну, решенные проблемы и не волноваться о том, что там происходит ежечасно и ежеминутно. Исходя из этих соображений не стоило бы рассказывать ей о человеке по имени Аннораттха, тем более что и рассказывать-то было особенно нечего. С другой же стороны, только Каэ и могла полностью разрешить его сомнения, определив, является ли этот странный паломник другом или союзником врага. Пока Нингишзида взвешивал все «за» и «против», Каэ успела уже проснуться, посидеть перед зеркалом в свое удовольствие, одеться и уже выходила из опочивальни, когда натолкнулась на своего верховного жреца.
– Доброе утро! – окликнула она Нингишзиду. – Выкладывай, что тебя терзает и гложет с утра пораньше. Или тревожное выражение твоего лица вызвано видом моей заспанной физиономии? Что случилось?
– Да ничего особенного, – замялся жрец. – Все это мелочи, Каэ, дорогая. Как вам спалось? Как настроение?
– Прекрасное настроение, несмотря на все наши сложности. Ладно, Нингишзида, не томи меня понапрасну. Я же тебя давным-давно знаю: на тебе большими буквами написано, что тебе нужно со мной посоветоваться, но неловко нагружать делами... А ты об этом забудь. Давай пройдемся к моему любимому фонтану, посидим в парке, музыку послушаем. Заодно ты мне откроешь душу: поведаешь, что тебя, многомудрого и опытного, так взволновало.
– Новый паломник, если он паломник, конечно, – сказал жрец.
Они шли по усыпанной золотистым песком дорожке, которая змеилась между вековыми деревьями. В их тени было сумрачно, сыро и прохладно, словно в лесу.
– Кто таков? – спросила Каэ.
– Некий Аннораттха. Прибыл одновременно с армией скаатов. Что о нем сказать? – умен, искусен, сдержан. Всем нравится, всем полезен, хлопот не доставляет, в Храм Истины не рвется. Непонятно вообще, чего это я к нему прицепился? Но глаз я с него не свожу, даже Агбе попросил приглядывать за ним, когда я в отлучке либо занят. Агбе, как вы знаете, госпожа, крайне ответственный человек и если что пообещал, то обязательно выполняет. И в этом случае он меня не подвел, да только ничего не выяснил. Аннораттха ведет совершенно открытый образ жизни, со всеми общается, ничем лишним не интересуется, ни к чему не присматривается и не приглядывается. И все равно я о нем думать не перестаю.
– Значит, не все так просто.
Каэ задумалась на мгновение.
– А пришли-ка ты мне этого Аннораттху после завтрака. Я с ним поговорю, может, чего и выясним.
– Хорошо, госпожа, – облегченно выдохнул жрец. – Я и рассчитывать не смел на то, что вы этим заинтересуетесь.
– Я этим не интересуюсь, но игнорировать странных паломников, особенно после появления Барнабы, не намерена.
Каэ немного продрогла в парке и поэтому с радостью выбралась на залитый солнечными лучами луг, где ее уже ожидала охрана и свита. Князь Малан-Тенгри, сидя верхом на своем быке, возглавлял отряд скаатов – человек двадцать, зато отборных силачей и искуснейших воинов.
– Рада видеть тебя, князь! – Каэ легко взлетела в седло поданного ей коня. На этот раз Ворона поставили отдыхать в стойле, решив, что после трудов праведных он это заслужил, и богине подобрали ослепительно белого, царских кровей скакуна.
Тот оказался бесконечно добрым и мягким: все время тянулся к хозяйке мордой и ласково фыркал, выказывая свое расположение. Каэ неспешно ехала по направлению к дворцу Тхагаледжи и все гладила коня по шее и между ушами.
– Прекрасно в Салмакиде, – мечтательно молвил Малан-Тенгри, подъезжая к ней поближе. И она только сейчас увидела, что быки скаатов не просто мощнее, но и выше самых статных и могучих скакунов. И это зрелище потрясло ее до глубины души.
– Я давно не бывал в столице, великая богиня, и я вдвойне счастлив и рад снова лицезреть вас и вкусить прелестей столичной жизни, – продолжал между тем князь. – А имея таких подданных, таких друзей и союзников, вы должны быть бесспорно самым счастливым существом на Арнемвенде. Один ваш Аннораттха чего стоит!
– Кто-кто? – буквально взвился Нингишзида, все это время молча ехавший по левую руку от Каэ.
– Некто Аннораттха... – немного удивился Малан-Тенгри горячности почтенного жреца. – Один из ваших воинов – такой умелец, такой боец! Представляете, наши быки его слушаются, что вызывает недоумение и одновременно восхищение этим молодцем. Да будет вам известно, госпожа, – поклонился он Кахатанне, – что быки скаатов славятся своим свирепым нравом и преданностью только одному человеку – своему хозяину, отчего их невозможно украсть с целью перепродажи.
– А дорого ли стоит такой бык? – спросила Каэ.
– Целое состояние, – не без гордости ответствовал князь. – В Аллаэлле за эти деньги можно купить либо хороший корабль, либо двухэтажный дом со всем необходимым.
– Вы же не собираетесь завести себе быка? – тревожно спросил Нингишзида.
Кто-кто, а он знал, чего можно ждать от неугомонной богини.
– Искушение велико, конечно. Но я постараюсь держать себя в руках, – пообещала она.
– Хотелось бы надеяться, – пробормотал кто-то.
Трое собеседников переглянулись между собой, затем взгляды уперлись в перстень на правой руке Интагейя Сангасойи.
– Да-да, и нечего так меня разглядывать, – заявил славный Ниппи, – почему у меня не может быть своего мнения?
... Возле дворца татхагатхи Каэ спешилась и тут же попала в мягкие и пушистые объятия Номмо, соскучившегося по своей госпоже сверх всякой меры.
– Я вас не вижу уже очень давно, – пожаловался он.
– Не клевещи на мои способности, – моментально надулся Барнаба, который топтался рядом в ожидании своей очереди. – Мы очень недолго странствовали.
– А мы с ребятами просто извелись за это время, – пожаловался маленький альв. – Надо было нам все- таки вместе отправляться в дорогу.
– Ах, Номмо! – воскликнула Каэтана. – На наш век дорог этих хватит с избытком. Идемте лучше завтракать – вот завтраков может и не хватить.
– Дельная мысль, – одобрил разноцветный толстяк. – Сразу видна хватка Богини Истины: а истина – в чем?..
– В вине, – ответила Каэ машинально.
– Совершенно правильно! – Магнус раскланялся со всеми одновременно. – Только необходимо уточнить, что не просто в вине, а в зеленом вине из подвалов нашего великого Тхагаледжи. И, предвидя возможные словопрения по этому вопросу, я нагрузил мальчиков, – тут он широко повел рукой в сторону Могаллана и То Кобинана, которые отдувались под тяжестью огромных бутылей в соломенной оплетке, – вином и другого сорта: исключительно сравнения ради, а вовсе не для питья, как опрометчиво могут подумать некоторые.
– Великая речь! – одобрил суровый Малан-Тенгри. – Из вас получился бы неплохой поэт, молодой человек.
– Грешен, грешен, – развел руками Магнус. – Чего скрывать? Конечно, я не Аннораттха, но тоже ничего себе стихотворец...
– А при чем тут Аннораттха? – подозрительно осведомилась Каэ.
– А мы с ним свели знакомство на днях – это новый паломник из земель скаатов, – пояснил Магнус. – Слово за слово, оказалось, что он и в магии смыслит, причем основательно, и поэзией не брезгует. Славный малый!
– И главное – везде успел, – пробормотала Каэ. – Ну что, пора и мне с ним познакомиться. Нингишзида! Ты его приказывал отыскать?
– Да, – мрачно ответил верховный жрец. – Только что-то без особого успеха.
– Ну так повтори распоряжение – пусть его пригласят к завтраку во дворец – не откажется же он, в конце концов.
Голос Каэтаны не звучал слишком уверенно.
