оголенный металл покрылся толстым слоем шершавой ржавчины.
Да, теперь уже ясно — здесь когда-то, быть может, сотни лет назад, проходила высоковольтная линия. А на Урале в мое время таких линий было особенно много. Мне даже показалось…
Я сел на траву и, протянув глухо ноющую ногу, стал, не торопясь, поглаживать ее. Это занятие немного успокоило меня. Итак, мне показалась удивительно знакомой эта местность. По-моему, я был здесь с ребятами после окончания школы.
И вдруг ка экране моей памяти ярко вспыхнул тот солнечный июньский день. С рюкзаком за спиной я шагал вместе с ребятами по тропинке, протоптанной туристами и грибниками. Да, отлично помню: мы шли по этой широкой просеке. Только вместо берез упругим ковром расстилалась трава, а по бокам высились медноствольные сосны. По густо-синему небу медленно плыли тугие белобокие облака. Над головой, запутавшись в толстых витых проводах, свистел ветер. Через каждые двести метров нас встречали, поблескивая серебристой краской, празднично, почти феерично красивые решетчатые опоры высоковольтной.
Немного южнее, как мне помнится, просеку пересекала шоссейная дорога. Прихрамывая, я пошел туда и вскоре увидел то, что осталось от дороги, — прямую полосу колючего кустарника. Я долго копал палкой под корнями одного куста, пока не наткнулся на слой гравия. Выковырнул даже чудом сохранившийся кусок асфальта.
Когда-то, в мое время, здесь кипела жизнь. Тонко завывая моторами, стремительно проносились электромобили, шелестели автобусы на воздушной подушке. А в облаках рокотали воздушные корабли. Во все эти шумы вплеталась струнная музыка высоковольтной.
Где все это?… Сейчас только птичьи свисты да невнятный говор леса нарушали первозданную тишину.
В глубокой задумчивости побрел к хижине — поросшей мохом и давно покинутой людьми. Людьми не восемнадцатого века, как думалось раньше, а двадцать второго. А может быть, более поздней эпохи…
Но где же люди? В голове теснились беспорядочные мысли. Сначала подумал, что человечество на гигантских кораблях покинуло Землю.
По пути еще раз залез на вершину горы. На минуту снова захлестнула радость: нет, не могли люди покинуть планету, прекрасней которой нет на тысячи световых лет вокруг!
Над низиной слева парил чибис и человеческим голосом печально вопрошал безлюдье: «Чьи вы? Чьи вы?». Радость моя растаяла, как дым. Я глядел на бесконечные зеленые просторы, и тоска теснила мне грудь: где вы, люди? Где?
Что случилось с родной планетой? С началом космических полетов одной из самых грозных и коварных опасностей стала биологическая — опасность случайного занесения инопланетной инфекции. Может быть, это? Может быть, на Земле ураганом пронеслась неведомая эпидемия, поразившая лишь людей?
Встревоженное воображение нарисовало мне несколько сотен уцелевших, которые в панике бежали из городов. Одичав, люди долгие годы бродили по лесам, пока не наткнулись на развалины селений. На обломках старой материальной культуры, на руинах покинутых идеалов они создали общество, основанное на несправедливости и насилии. Как в древнейшие времена, началась кровавая погоня за цивилизацией. Сизифов труд человечества… Войны, деспотические режимы и восстания, снова войны…
Гипотеза маловероятная и весьма невеселая. Но пока у меня нет других, чтобы объяснить возникновение странных эпох, в которых я побывал. С момента эпидемии, а она разразилась, видимо, в двадцать втором веке, до Электронной эпохи прошло по моему звездному календарю двенадцать тысяч лет. Сто двадцать веков! Срок более чем достаточный, чтобы из небольшой одичавшей кучки вновь выросло человечество. Да еще какое! Биллионы людей…
И все-таки какой необычайный контраст между виденной мною Электронной эпохой и вот этой планетой — заброшенной, безлюдной…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Дым на горе
Нет, далеко не безлюдной!.. На планете есть люди! Только не знаю — радоваться или печалиться по этому случаю. Может быть, их надо опасаться?
Вечером хотел прогуляться к озеру и взобраться на горный перевал. Отошел от хижины сотню шагов и остановился, как вкопанный. Мое любимое место занято! Над вершиной горы струился дым костра.
Я прислушался. Тишина… Чуткая, первозданная тишина. Лишь какие-то птахи подняли возню, уютно устраиваясь на ночь. Я прислонился к шершавому стволу сосны и стал наблюдать. Над горой клубился подсвеченный снизу пепельный дым. Совсем стемнело, и я видел лишь пляшущие багровые блики.
Наконец костер погас. Я постоял еще полчаса, а потом вернулся в хижину. Прилег, не раздеваясь, и приготовил на всякий случай плазменный излучатель. Мое неугомонное воображение было встревожено, как никогда.
Утром с надеждой и опаской посмотрел на запад, в сторону горы. Настроение тут же упало: на ярко освещенной вершине ни дыма, ни малейшего движения… Ушли.
Сел на камень и разжег костер, чтобы сварить уху. Еще раз взглянул на гору и невольно вздрогнул: над ее вершиной качался и тянулся в чистое небо гибкий, как веревка, сиреневый столб дыма…
С этого памятного утра началась новая полоса моей жизни. Прошло уже немало дней, и пора рассказать о своих впечатлениях и знакомствах.
Увидев вьющийся сиреневый столб дыма, я притушил костер и решительно направился в сторону горы: будь что будет! Пускай там дикари, и контакты предстоят, вероятно, нелепо! Мне надоело одиночество, я истосковался по людям.
На вершину поднимался с севера, где рос густой кустарник. Оттуда можно подобраться незамеченным. На лужайке наткнулся на две палатки, напоминающие небольшие юрты. Две серебристо- серые полусферы увенчивались металлическими стерженьками. Сначала подумал, что палатки сделаны из какой-нибудь пленки. Осторожно подошел ближе, потрогал. По еле заметному мерцанию догадался, что это не пленка, а неизвестное мне поле — прохладное и шелковистое на ощупь. Ясно, что ночевали здесь не одичавшие люди, а представители высокоразвитой, быть может, инопланетной цивилизаций.
За кустами послышался невнятный говор. Я сделал несколько шагов, чуть раздвинул ветки и увидел такую картину.
На залитой солнцем поляне весело трещал костер. Перед ним на плоском камне сидели светловолосый молодой человек и тонкая, стройная девушка. Немного в стороне, прямо на траве, расположился здоровенный детина, этакий былинный молодец с добродушной и простецкой физиономией. Все трое одеты почти так же, как в родном моем двадцать первом веке одевались туристы. Пожалуй, и мой пилотский комбинезон сейчас мало отличался от их удобных для походов костюмов.
Светловолосый сунул в костер сырую зеленую ветку. Видимо, нарочно, чтобы дым был гуще и ядовитей. Ветер дул в сторону девушки, и та, хмурясь и отмахиваясь рукой от едкого дыма сказала своему соседу:
— Патрик, перестань дурачиться! Как ребенок…
Услышав знакомую речь, — они, несомненно, говорили на том, общепланетном языке, который начал складываться на Земле в двадцать первом веке, — я невольно покачнулся и переступил ногами. Под каблуками громко хрустнула сухая ветка. Скрываться больше не было смысла. Я вышёл на открытое место и несмело произнес:
— Здравствуйте.
Все трое без особого удивления взглянули на меня и дружелюбно ответили на приветствие. Девушка показала на камень.
— Присаживайся к костру. Скоро будем есть грибницу.
— Грибницу? — удивился я. — Какие же грибы в начале лета?
— А маслята. Это наша Таня собирает их. Она у нас знаток… Кстати, где она?
