сделал то, чего он никак не ожидал. Нащупав на правом боку под рубашкой переключатель эпох, я шагнул навстречу Тибору и левой рукой, замыкая невидимое поле, охватил его за талию. Тибор-вечный опешил.
— Ммм… Забавно…
Я сдвинул переключатель. Пояс, мигнув фиолетовым пламенем, развернулся и охватил капсулой меня и Тибора. Вернее, это были две капсулы, как бы спаянные вместе.
Тибор, растерявшись, принялся колотить кулаками. Напрасно! Невидимые тахионно-фотонные стенки капсулы прочнее любой брони. Они-то и перерезали нейтринный луч, отсекли Тибора от Вечности. Я выполнил приказ капитана. Мой сосед по капсуле теперь уже не вечен.
Тахионно-фотонное поле запульсировало. Птица-капсула, не знающая преград во времени и пространстве, взмахнула крыльями и вынесла нас из тесных пещер Электронной эпохи — на волю, на простор тысячелетий…
Простор тысячелетий… Захватывающее, ни с чем не сравнимое ощущение полета во времени. Наша сдвоенная капсула зафиксировалась в первобытном мире. Вдвоем с Тибором мы очутились в древней прерии… Но о своих приключениях в первобытной эпохе, о том, как мне удалось расправиться с Тибором, рассказывать не буду. Это — лишь частный эпизод, мне же предстоит поведать о значительно более важном.
Но прежде всего — выспаться! Уже поздний вечер, а я все еще сижу в своей хижине над страницами дневника. Усталость берет свое: меня неудержимо клонит в сон…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Встреча с друзьями
Проснувшись, я вышел из хижины.
Как и год назад, это было на редкость роскошное июньское утро. Редел туман, уползая в таинственные чащобы. И на поляне перед хижиной многоцветным полотном засверкала под солнцем трава, обрызганная росой. На сосне возилась моя старая рыжая приятельница — белка.
И вдруг — в довершение всего!.. — точь-в-точь, как год назад, вдали над вершиной горы закачался столб дыма.
Быстро дошел до подножия горы, по камням, как по ступенькам, взобрался на вершину. Осторожно раздвинул ветки и перед костром увидел незнакомых людей: высокого худощавого мужчину и его точную, но помолодевшую копию — юношу лет семнадцати. «Сын», — догадался я и вышел из-за кустов.
Поздоровались. Старший предложил разделить с ними завтрак. Он не узнал меня. Зато юноша так и уставился изумленными глазами.
— Сергей Волошин?! — несмело улыбнулся он.
Пришлось за завтраком коротко рассказать о своих последних скитаниях. Старший — лесничий Эридан Потапов — слушал мое повествование как неразрешимую научную загадку. Но его сын Алеша верил мне безоговорочно.
После завтрака Потаповы уговорили меня совершить маленькое путешествие.
— Не такое, конечно, головокружительное, как у тебя, — добродушно сказал Эридан. — И не на хитроумной машине времени, а на гравиплощадке — вот на этой телеге и лошади двадцать четвертого столетия.
И он показал на странный и внешне простой аппарат, стоявший поодаль в кустах. Круглая платформа с перилами, три кресла и перед ними — пульт управления. Вот и все.
— Это редкостная привилегия, — смеялся Алеша. — Летать над землей позволено только птицам и… лесничим!
Мы сели в кресла. Эридан дотронулся пальцем до кнопки. Гравиплощадка бесшумно взмыла вверх. У меня захватило дух — так великолепны были всхолмленные лесистыми горами дали, подернутые сиреневой дымкой…
Сейчас я с удовольствием описываю свое утреннее путешествие на «телеге» лесничего. Тягостное настроение, вызванное воспоминаниями, окончательно рассеялось. Захотелось повидать своих друзей: Ориона, Вегу, Патрика… Особенно Таню. «Жаворонок», — с теплотой подумал я, испытывая глухое волнение.
Вызвал комнату Ориона, но экран не засветился. Попробовал еще раз, нажав одновременно кнопку звукового сигнала. С тем же успехом. Подождал, побродил в лесу около часа. Потом вернулся и снова нажал кнопку. Через минуту экран вспыхнул, выхватив окно, стол и часть стены с фильмотекой. И по-прежнему никого. Кто же тогда отозвался?
И вдруг сбоку стал медленно выплывать огромный букет полевых цветов, который детским голосом робко пропищал:
— Дома никого нет.
Из-за букета несмело выглянули глаза Насти — дочери Ориона. Она радостно захлопала в ладоши, забыв о цветах. Те упали на пол.
— Дядя Сережа вернулся! Дядя Сережа! — закричала она и залпом выложила все новости: папа с мамой в Чукотском космопорте, тетя Таня в Антарктиде. Вернутся все к четырем часам.
— Не говори им пока обо мне, — сказал я. — Слышишь! Не выдавай меня. Молчи с таинственным видом. Вот с таким.
И я состроил напыщенно-важную физиономию. Настя заливалась смехом.
— Сможешь?
— Смогу, дядя Сережа, смогу!
Но что делать до четырех часов? Вспомнил, что на экране можно обозревать с высоты любой город, любой крупный научный или космический центр. Вспомнил и номер Чукотского космопорта — ЧК-81. Набрал этот номер и с высоты птичьего полета увидел бетонированное поле, окруженное движущимися решетчатыми эстакадами. Здесь царство машин, всевластие электроники. Вот несколько остроносых беспилотных разведракет, космический крейсер старого типа.
Невидимый телепередатчик, совершая облет, выхватил огромный диск — гиперзвездолет. Его-то мне и надо! Нажав кнопку, зафиксировал изображение. Несколько десятков людей в гермошлемах и комбинезонах расставляли какие-то приборы. Раздался надсадный рев сирены. Люди быстро, но без суеты, забирались с приборами в открытые люки корабля. Через три минуты люки закрылись. Гигантская чечевица гиперзвездолета поднялась в воздух и вскоре исчезла.
Члены экипажа отрабатывали, видимо, действия по сигналу тревоги. В одном из них я, кажется, узнал Ориона. Но как повидать Таню? Антарктида? Это для меня новость. Что делать там биологу с широким профилем? И где ее искать на огромном материке?
Кое-как дождался четырех часов. Помедлил еще минут пятнадцать и нажал кнопку. За столом спиной к экрану сидел Орион, уткнувшись в аппарат для чтения фильмокниг.
— Кто там еще? — пробормотал он и обернулся. Грузный и обычно медлительный, Орион вскочил с такой живостью, что стул отлетел в сторону.
— Сергей! — обрадовался он. Потом, изобразив на своем широком добродушном лице грозное выражение, поднес к экрану сжатый кулак. Хотел к этому увесистому жесту прибавить не менее увесистое укоризненное слово за мой неожиданный побег. Но, вспомнив что-то, раздумал и приложил палец к губам.
— Т-с-с…
«Мистификатор, — подумал я, испытывая теплое чувство, словно уже попал в долгожданные дружеские объятия. — Сейчас начнет кого-то разыгрывать».
— Таня! — крикнул он в окно. — Тут тебя кто-то спрашивает.
— Кто? — послышался звонкий голос.
— А я почем знаю, — недовольно пробурчал этот артист. — Разве в лицо запомнишь всех твоих муравьиных знатоков и приятелей тигров?
