Ближе всех к пульту расположился капитан. Я очутился в самом дальнем и плохо освещенном углу рядом с Ревелино. Тот сел и сжался в кресле, боясь шелохнуться.
— Давайте знакомиться, — гостья, усевшись, старательно выговаривала русские слова. — Начнем с меня. В далекой земной жизни у меня было привычное имя. А здесь… Здесь только шифр. Так что зовите меня просто Незнакомкой. Кажется, у древнего поэта было такое стихотворение — «Незнакомка»…
Гостья смущенно улыбнулась.
— О, извините за некоторое тщеславие и не думайте, что я слишком высокого мнения о себе! Но мне нравится это таинственное и поэтичное имя. А стихи! Не могу отказать себе в удовольствии напомнить их вам.
Она декламировала стихотворение красивым бархатным голосом, слегка жестикулируя длинными пальцами.
Декламировала просто, без излишней аффектации, но с нарастающим внутренним волнением.
Гостья разволновалась и, закончив, поднялась.
— Как это великолепно! О, как это прекрасно!.. Если бы вы знали, что потерял человек в своем неразумном увлечении техникой! Лишиться искусства, любви, человечности…
Говорила гостья теперь почти бессвязно, голос ее срывался, глаза сверкали. И вдруг ее не стало. Только что слегка прогибался мягкий, упругий пластик под ее ногами, шелестело, переливаясь искрами, платье. И все это исчезло в один миг.
Знакомство не состоялось. Мы переглянулись. А Ревелино выпрямился и облегченно вздохнул…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Незнакомка
Ревелино облегченно вздохнул… Но радость его была преждевременной. В рубке электронного универсала послышался шорох. Оттуда, шелестя длинным платьем, вышла Незнакомка. Села в кресло. Выглядела она еще бледнее прежнего.
— Извините за эксцессы, — ее губы изогнулись в печальной улыбке. — Эксцессы Так любит выражаться, кажется, ваш командир. Не выдержала я… Сотни лет небытия, могильного мрака. И вот воскресла. Жизнь! Краткая, как вспышка, но жизнь… Тут любой не выдержит. Заговорила с вами как человек… Я и есть человек, но в то же время слуга Сатаны и должна выполнять его волю.
— Сатаны? — удивился Иван.
— Да, Сатаны, так я его называю. Потом поймете… Он мог выслать для контактов другого человека. Но только я знаю ваш древний язык. Учила этому прекрасному языку еще одного специалиста по контактам. Но владеет он им слабо… Я рада видеть вас. Продолжим знакомство. Вы уже знаете, как меня звать. О моей научной специальности и ранге — довольно высоком ранге в Вечности — узнаете после.
Встал капитан. С жесткой иронической усмешкой отчеканил:
— Федор Стриганов. Ранг — начальник экспедиции. Научная специальность — дискретное время и пространство.
На пухлых губах Незнакомки в ответ тоже вздрогнула усмешка. Но не ироническая, а добродушная.
— Очень приятно. Мы с вами коллеги. Вам трудно представить, каких успехов добились мы в изучении времени и пространства. К сожалению, нашими знаниями воспользовался Сатана. Он многое сейчас умеет. В пустыне, например, вы видели три эпохи. Сатана хотел вам показать, до чего неприглядна живая и буйная история.
— Мы видели и четвертую эпоху, — усмехнулся капитан. — Парад мертвецов. Это уже, думаю, не история… Сегодняшний день.
— О! — удивилась Незнакомка. — Вы догадливы! Да, шествие Армии Вторжения — сегодняшний день. Так сказать, апофеоз, блестящее и гармоничное завершение мятежной истории, — с горькой усмешкой произнесла она. — Тут перемещения во времени не требовалось. Сатана просто вызвал из небытия… Но хватит об этом. О сегодняшнем дне, о Вечной гармонии потом. Итак, три прошлых эпохи. Три беззвучные картины — это преломление квантов, как бы фотонный отблеск прошлого. Вас носили из одной эпохи в другую в несовмещенном времени. Такой, кажется, термин вы, Федор Стриганов, нашли для этого явления.
— Это не мой термин.
— Неважно. Будем пользоваться этим термином. Сатана хорошо овладел эффектом несовмещенного времени. Гораздо труднее было полностью совместить, состыковать вас с прошлым без специальных капсул. Кажется, Сатане это удалось. Помните оазис?.. Но продолжим знакомство.
Следующий по очереди был Зиновский. Доложил он о себе хмуро, неохотно. Когда встал и назвал себя планетолог, Незнакомка улыбнулась с мягкой, необидной иронией. Удивительная гамма улыбок была у нее!
— Извините. Я была не совсем осторожной в вашей каюте. Не успела вовремя дематериализоваться.
— Ревелино. Бортинженер, — очень коротко, сдавленным, чужим голосом представился Малыш и сразу же сел.
Встал я. Хотел назвать себя, но тут Незнакомка, вглядевшись в мое лицо, вскочила и, сложив руки на груди, воскликнула:
— О, это вы?.. Но как же это… Вы?..
Я пожал плечами и сухо возразил:
— Извините. Я Сергей Волошин. Астронавигатор. Вас вижу впервые.
— Да, да! Конечно… Я ошиблась. Не знаю, что со мной сегодня. Второй раз срываюсь…
— Извините, — она сконфуженно села. — Конечно, ошиблась. Но вы так похожи… Впрочем, это чепуха. Вы, как я поняла, из более глубоких времен, чем я… Я жила в развитом обществе, когда уже начался прогрессивный процесс стирания индивидуальных различий между людьми.
— Прогрессивный?! — воскликнул Иван Бурсов.
— Понимаю ваше недоумение. Люди древних эпох судорожно цеплялись за свою самобытность. Но на высоком этапе эволюции она стала ненужной и даже вредной для развития.
— А потом, — сумрачно усмехнулся капитан, — потом и сам человек стал ненужным и даже вредным для развития. Так?
— Вы догадливы, Федор Стриганов. Именно так. Но вы не представляете, что же произошло. В свое время, как я вычитала из ваших книг, ученые даже простенькую теорию относительности встретили с недоумением. А здесь вам придется привыкать к парадоксам более ошеломляющим.
— К каким? — спросил капитан.
— К парадоксам развития мыслящего духа. В своем самомнении вы привыкли считать себя венцом творения природы. Здесь вам с этим заблуждением придется расстаться.
— Вот как, — проворчал Иван. — Вы хотите сказать, что природа…
— Нет, — перебила Незнакомка. — Создав человека, природа нашла гениальное решение. Но на этом биологическая эволюция исчерпала себя, достигла потолка. И вы должны гордиться, что из всех населенных миров космоса только на нашей планете началась новая фаза эволюции разума — фаза технологическая.
