понравился дом, и дом мне понравился. Вернее, не совсем так. Я любила дома современные, с центральным отоплением и оборудованием по последнему слову техники. Я знала о них все, от «А» до «Я». Этот же, по моим предположениям, относился к Викторианской эпохе, когда ручной труд считался полезным, а семьи были большими. Возможно, именно последнее тронуло меня больше всего. У мужчины, который его купил, были жена, сын и дочь. Он, вероятно, хотел и других детей, которые заполнили бы своим смехом просторные комнаты и весело возились на огромных лужайках…
— Вот наша лодка! — ворвался в мои мысли голос Йена. Меня схватили за руки с двух сторон и потащили к трейлеру, на котором стояла гордость Камеронов.
В этот момент с крыльца раздался голос хозяйки:
— Осмотр достопримечательностей будет потом. Ну-ка, живо все сюда! Обед на столе.
У миссис Камером были седые волосы и такие же синие глаза, как у Колина. Вязаный синий костюм отлично гармонировал с ними. Пожав мне руку, она бросила нетерпеливый взгляд на остальную компанию. Только Рут поднялась вслед за мной по ступенькам. Йен, его отец и дед задержались, чтобы осмотреть заднюю шину автомобиля.
— По-моему, ее надо подкачать, — озабоченно сказал Колин.
Миссис Камерон свирепо посмотрела на него.
— Вы только взгляните на них, мисс Белл! Колин! Пожалуйста, иди сюда! — повысила она голос. — Врачи запретили тебе работать!
Ее слова и тон чуть было не заставили меня захихикать. Конечно же она видела в Колине не всемирную знаменитость, а маленького мальчика, и он останется для нее таким навсегда. Все матери так относятся к своим детям, даже если те уже выросли.
— Я только что подумал: какая жалость, что я не умею ходить на руках, — вздохнул Колин и заковылял к крыльцу.
Я была уверена, что ему больно наступать на прооперированную ногу. И все же через одиннадцать дней он улетает на гастроли. Действительно, у него твердый характер.
«Обычный» обед состоял из бифштекса, цветной капусты в сметанном соусе, золотистого картофеля и йоркширского пудинга, за которым последовал яблочный пирог с кремом. Воскресная трапеза в полном составе была, похоже, настоящим праздником для этой семьи.
— А теперь, ребята, — обратился Колин к близнецам, когда те закончили есть, — нам с Деброй нужно поговорить о делах, и я не хочу, чтобы вы попадались мне на глаза в течение часа.
Поговорить о делах… Мое сердце вновь тревожно забилось.
Колин прежде всего показал мне ту часть «Слайгчена», которую я еще не видела. Квадратные комнаты с высокими потолками так и просились быть детскими спальнями и игровыми, как приятно будет выбирать для них яркие цвета и узорчатые обои. Имея деньги, можно сделать этот дом уютным, теплым и очаровательным, думала я. Последнее помещение было самым большим. Окна выходили на равнину.
— Прекрасный вид. Наверное, помогает в работе, — заметила я.
Это был репетиционный зал, отделанный звуконепроницаемыми панелями. Мне оказана честь находиться здесь, я это чувствовала, и во мне крепла уверенность в том, что голос Колина — не подарок судьбы, как я раньше думала, а результат упорной работы. Да, несмотря на все его недостатки, этот человек, стоявший сейчас рядом со мной, стремился добиться совершенства собственными силами. Такой же была и я сама, так что мне следовало бы понять это давным-давно.
— Присаживайтесь, — указал он на диван и опустился на него рядом со мной, пристроив больную ногу на низенькой табуретке. — Мама хочет, чтобы я продал «Слайгчен», — неожиданно произнес он. — Уверен, она вам это уже сказала.
Да, сказала, когда мы с ней мыли посуду. «Мы не можем так жить дальше, — вздохнула она. — Джеймс перенес тяжелый бронхит и чувствует себя в Криллу не так хорошо, как в Ланарке. „Слайгчен“ слишком велик, его даже протопить-то толком не получается. А наш особнячок совсем крошечный, и в нем есть центральное отопление. Колин хотел проложить трубы и здесь, но это займет слишком много времени. Мне в любом случае придется забрать мужа в Ланарк в ноябре, поскольку зимние месяцы для него — самые тяжелые. К тому же… — Миссис Камерон осеклась, и я вдруг поняла: будучи сдержанной шотландской леди, она внезапно ужаснулась тому, что оказалась слишком разговорчивой при первой встрече с чужим человеком. — Ну да ладно, я и так уже много чего вам наговорила, так что вполне могу продолжить, — снова вздохнула она. — Вы знакомы с Магдой, вдовой моего старшего сына? Возможно, глупо с моей стороны, но я никак не могла отделаться от мысли, как было бы удобно, если бы Колин и она… Поэтому я и предложила, чтобы Магда взяла на время детей и вывезла их этим летом на юг. Теперь-то я понимаю, что не нужно было этого делать. Магда любит Колина, но никогда не примет детей. А Колин и слышать об этом не захочет».
— Составьте мне компанию, — прервал мои размышления голос Колина, — снимите туфли.
— Зачем? — удивилась я.
— Моя нога болит и требует компании.
Я отчаянно помотала головой, но мои руки уже сами стаскивали узкие лодочки. Какое наслаждение — пошевелить пальцами на ногах!
— Давайте их сюда, здесь свободная парковка. — Он задвинул мои туфли под стул, откинулся на спинку дивана и обнял меня за плечи одной рукой, как будто это был самый естественный жест в мире.
Но я знала, что это не так, это был сон, в котором я жила с тех самых пор, как поезд подошел к станции Криллу. О, как же не хочется просыпаться!
— Дебби, помогите мне. Подскажите, что делать.
— Ну, сначала я скажу вам, чего делать не следует, — весело откликнулась я. — Две вещи: вам не следует беспокоиться и ни в коем случае нельзя больше тревожить больную ногу.
— А если серьезно? Что вы думаете о «Слайгчене»? Если бы вы оказались на моем месте, вы бы продали этот дом?
— Ни за что на свете! — решительно заявила я. Колин любит «Слайгчен» и Криллу, почему он должен от них отказываться? К тому же ничто не помешает сделать ремонт в особняке, уж мне-то это по плечу…
— Тогда мне очень хотелось бы, чтобы вы оказались на моем месте, — по-детски обрадовался он. — Или я на вашем. Или чтобы мы с вами объединились.
Воцарилось молчание.
— Вы слышали, что я сказал? — спросил Колин и поднял голову, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Да. Вы прочли мои мысли.
Странно, но он выпрямился и удивленно уставился на меня.
— Я готова помочь вам, — объяснила я. — Я уже думала об этом и понимаю, что у вас на уме. Могу признаться, поначалу это было для меня шоком.
— Шоком? — чуть слышно повторил он.
— О, не обижайтесь, пожалуйста. Просто у меня были довольно амбициозные планы. — Я рассказала, что собиралась еще немного поработать за границей, набраться опыта, а венцом своей карьеры представляю пост директора колледжа. Увидев, что изумление, написанное на лице Колина, сменилось разочарованием и даже унынием, я поспешно продолжила: — Ничего, все это может подождать. А пока я просто перееду к вам. Думаю, вы не будете возражать…
Колин энергично замотал головой: мол, не буду, — зачарованно глядя на меня. Я даже усомнилась, понимает ли он то, что я говорю.
— Три года я буду вести хозяйство в этом доме и присматривать за Йеном и Рут, а вы в свою очередь обещайте заглядывать сюда почаще, потому что без вас я не сумею сделать ремонт. Ваши родители могут с чистой совестью уехать в январе домой в Ланарк. К тому времени, когда срок нашего договора истечет, дом станет мечтой каждой хозяйки, близнецам исполнится по девять лет, и они большую часть времени будут проводить в школе. Мне стукнет тридцать — самый подходящий возраст для учительницы, которая хочет чего-то добиться в жизни. Многие женщины отказываются от карьеры преподавателя на год или даже больше, когда выходят замуж, и…
— Мне как раз было интересно, доберемся ли мы до этого? — робко улыбнулся Колин.
