с Лилией Николаевной хотя бы словом… И от этого было очень грустно и досадно.
Стоя в очереди, он невольно подумал, что старший библиотекарь была не совсем справедлива к своим помощницам, когда задавала вопрос – за что им платить. Сегодня обе девушки крутились как белки в колесе. Владислав Георгиевич терпеливо ждал своей очереди, а народ все прибывал и прибывал. И уже за ним образовался длинный хвост. Трудно было сказать, чем вызван такой аншлаг: но если вспомнить, что подходил к концу май, а прибывавшие читатели принадлежали в основном к молодежи, то причиной, очевидно, являлась зачетная сессия…
Когда подошла его очередь, Ксюша вынула его формуляр, убедилась, что долга за ним нет, и кивнула в зал:
- Выбирайте…
И Владислав Георгиевич двинулся к стеллажам. По пути он покосился на дверь заветного кабинета: она казалась запертой… Может быть, ее вообще сегодня нет? Его так и подмывало спросить у девушек, где их начальница, но… он решил молчать: не хотел, чтобы ее юные подчиненные злословили о ней. Приходилось унимать свое любопытство. Постепенно он увлекся просмотром книг – сегодня ему хотелось взять какой-нибудь исторический роман, желательно из эпохи поздней античности. Выбор оказался весьма обширным, и он с наслаждением перебирал книги, прочитывал названия, пробегал глазами страницы…Ставил на полку одну книгу, трепетно брался за другую…
Время летело незаметно, и Владислав Георгиевич даже начал забывать, где он находится, погрузившись в чарующе-зловещий мир великого переселения народов и падения Рима, а потому нервно взрогнул, услышав громкий голос одной из девушек:
- Лилия Николаевна!..
Он поднял голову от очередной книги и начал пристально всматриваться в зал сквозь книжные полки, сам при этом оставаясь невидимым. Ксюша стояла возле кабинета начальницы, и на ее зов дверь распахнулась. Госпожа Гончарова прошла в зал, оставив девушку в стороне и даже не взглянув на нее. Владислав Георгиевич наблюдал ее пару секунд, не более, ибо она исчезла за стеллажами, однако настроение его сразу улучшилось.Теперь он точно знал, что старший библиотекарь находится возле стойки, где толпился народ и откуда доносился ровный гул голосов. Значит, можно будет подойти к ней, увидеть ее глаза, ее руки, ее улыбку… Поздороваться, услышать ее приятный голос! Это же так прекрасно, и он счастливо улыбнулся, предвкушая эту минуту. Конечно, он подойдет, и непременно, но не сразу, не сейчас… надо немного обождать, и если даже она вернется к себе, всегда можно потом заглянуть в кабинет и заговорить с ней.
Рассудив таким образом, Владислав Георгиевич снова продолжил свои книжные изыскания. Прошло немного времени, и нездоровый шум возле стойки привлек его внимание. Там явно разгорался настоящий скандал, и одним из активных участников его являлась Лилия Николаевна: он явственно различал ее голос, ставший резким и очень жестким. Ругань становилась все громче, она настойчиво лезла в уши, не давая сосредоточиться на книгах, особенно же его встревожило участие в скандале женщины, к которой он относился весьма трепетно. Кто мог так ее рассердить? И вообще что это там стряслось? Владислав Георгиевич решил поинтересоваться. Он отложил книги и сделал несколько шагов вдоль стеллажа – так, чтобы стало видно, что там происходит.
Лилию Николаевну он увидел сразу – она находилась за внешней стороной стойки, где собиралась читательская очередь.Перед ней стоял долговязый парень в расстегнутой жилетке и потертых джинсах; он смотрел на библиотекаршу со злобным недоумением, как на неведомо откуда взявшегося противника. Ксюша стояла возле стола и растерянно смотрела на яростно спорящих начальницу и читателя. А на стойке лежала толстая книга, которая по-видимому, и явилась поводом для конфликта.
- Я сказала русским языком, - жестко заметила старший библиотекарь, - вы больше не получите здесь ни одной книги. Вы больше не сможете превращать книги в макулатуру – я вам не дам такой возможности. Вы у нас больше не читатель.
- А это не вам решать! – вызывающе ответил молодой человек, тряхнув длинными, слегка вьющимися волосами. У него был неприятный гнусавый голос, который как-то подозрительно «плыл», наводя на мысль о недавнем принятии на грудь. – Я здесь записан, мне нужен учебник, и я его получу, ясно?!
- Не получишь! – решительно сказала Лилия Николаевна, глядя на парня в упор. – Можешь идти куда хочешь, но здесь ты больше не получишь даже старой газеты. А насчет того безобразия, что ты сотворил, у нас разговор еще впереди, и для тебя он окажется крайне неприятен, это я тебе гарантирую…
- А че я сотворил-то? дочку вашу обрюхатил, что ли?..
Кто-то из читателей, молча наблюдавших эту отвратную сцену, сдавленно хихикнул. А Владиславу Георгиевичу едва не сделалось дурно. Он сразу понял, что этот крайне наглый и распущенный тип и есть тот самый Олег Стасенков, грязно надругавшийся над томиком Пушкина и сделавшийся личным врагом Лилии Николаевны.
- Мерзавец, - без эмоций произнесла женщина. – Ты еще и пьян! Вон отсюда…
- А че ты обзываешься! – заорал Стасенков в полный голос, и его нетрезвые глаза злобно сверкнули. – Храбрая больно, да? Крутая, что ли?..Ты книгу давай, я здесь записан и беру, что хочу… Эй, девушка!..- обратился он к Ксюше. – Давай, слышь, учебник на меня запис…сый…Я беру его…
Лилия Николаевна демонстративно хлопнула ладонью по обложке лежащей на стойке книги и резко сдвинула ее в сторону.
- Она больше ничего на тебя не запишет! – жестко заявила старший библиотекарь. – А за первый том Пушкина ты мне лично ответишь…
- Да пошла ты, кашелка дырявая…
Этого Владислав Георгиевич стерпеть уже никак не мог.
- Молодой человек! – резко воскликнул он. – Вам же ясно сказали, что вы ничего не получите! Ваше обращение с книгами полностью исключает такую возможность, но, судя по всему, разговаривать вы тоже не умеете. Поэтому вам лучше захлопнуть ваш пьяный рот и помолчать, вы и так наболтали достаточно, чтобы заслужить хорошую взбучку!
- А эт…то че? – вылупился на него парень, который, похоже, все больше дурел прямо на глазах.- Ты кто, дядя?..книжный червяк? вот и ройся себе в книжках, и не лезь куда не просят, а то ведь недолго и в табло получить, разом все умные слова позабудешь…
Полупьяный субъект повернулся и протянул руку, чтобы взять со стойки книгу. Владислав Георгиевич не успел даже как-то отреагировать на полученную им хамскую тираду, как вдруг произошло нечто неожиданное. Ни слова не говоря, Лилия Николаевна схватила парня за руку… Владислав Георгиевич увидел, как она крепко ухватила хама за его запястье, а потом начала медленно сдавливать это запястье своими сильными пальцами – при этом ее длиннейшие ногти, сверкающие ярко-алым маникюром, стали погружаться в его плоть, подобно лезвиям ножей, входящим в масло. Парень дернулся, затем побледнел, в его глазах, сразу принявших осмысленное выражение, мелькнула растерянность…
- Пустите! – прогнусавил он сдавленно.
- Сейчас. – отозвалась старший библиотекарь, продолжая методично сдавливать его руку. Одновременно она другой рукой взялась за его локоть и резким движением едва не вывернула его руку из плечевого сустава. На глазах у ошеломленного Владислава Георгиевича и не менее ошеломленных читателей Стасенков медленно согнулся и упал на колени, из его горла вырвался мучительный стон. Свободной левой рукой он судорожно хлопал по полу, устланному ковром.
- Больно…- прохрипел он.
- Я знаю, - раздался над ним холодно-спокойный голос Лилии Николаевны. – Лучше терпи и не дергайся, а не то я перережу тебе вену и ты истечешь кровью…Ты что выбираешь: самому уйти отсюда или направиться на скорой прямиком в больницу? Мне понадобится всего пара секунд, чтобы...
- Уйти! Я хочу сам уйти! – сдавленно закричал сломленный хам, сделавшийся вдруг смиреннее овечки. – Пустите!..У-у-уй!..Так больно!..
Расправа происходила в напряженной тишине, на глазах у остолбеневших читателей и персонала. Владислав Георгиевич тоже ошарашено наблюдал происходящее: его поразило и ужаснуло выражение лица Лилии Николаевны – оно было таким, словно женщина методично давила какое-то мерзкое ядовитое
