— Нет! — резко прервал Павел. — Я боюсь лишь того, что она вообразит, будто отца не спасли по небрежности, по недостаточному старанию… Но я моряк сам и знаю, как любой моряк помогает в беде товарищу. Ваш рассказ укрепит ее веру, что в несчастье люди не виноваты…
После обеда Миша прилег соснуть. Его разбудил Степан. Он пришел к Куржакам, Петр Кузьмич еще в заливе. Только что вернулась Алевтина, она просит Мишу спуститься к ним.
Алевтина по-рыбацкому обычаю прежде всего сердечно поздравила Мишу с благополучным возвращением, крепко пожала руку и тут же стала засыпать вопросами о Кузьме. Степан уверяет, что ранение у Кузи не опасное, она не верит Степану. Она должна знать правду. Миша последним видел Кузьму, последним с ним разговаривал. О чем шел разговор? Какое настроение у Кузи?
Она так впивалась в Мишу темными горячими глазами, в голосе ее звучало такое волнение, что Миша, если бы и захотел соврать, не сумел бы. Нет, беспокоиться не надо, травма не опасна. А настроение, конечно, неважное, ведь возвращение на неделю-полторы откладывается. Говорил, что по выздоровлении пересядет с базы на первый же траулер, возвращающийся в порт.
— Все, как я сказал, Лина! — воскликнул Степан. Она смотрела только на Мишу.
— Тогда почему он радировал, чтобы поменьше интересовались его здоровьем? Радиограмма отправлена на третий день после разговора с тобой. Что могло случиться за два дня?
— Этого не знаю, — чистосердечно ответил Миша. — Думаю, ничего не случилось. Наверно, неудачно составил радиограмму.
— Вот это и хочу узнать — неудачно или преднамеренно? Алевтина схватила клочок бумаги, быстро что-то написала.
— Мама, — сказала она Гавриловне. — Я запрашиваю от вашего имени, чтобы Кузя подробно ответил, когда его ждать. Подпишите.
Гавриловна отмахнулась от листка.
— Что ты, Лина! Ты жена, ты сочиняй писульки мужу.
— А вы мать! И вам он ответит по-иному, чем мне. Ему почему-то хочется мучить меня! Подписывайте.
Гавриловна нехотя взяла карандаш.
— Задаст мне старик, что от себя посылаю радиограммы.
— Отцу я все объясню. А сейчас пойду к Сергею Нефедычу, попрошу, чтобы сам отправил. Кузя его матрос, он всегда к нам хорошо относился.
Вечером к Алексею пришли Соломатины. Миша рассказывал брату и Сергею Нефедовичу, как они шли на спасение «Ладоги», почему не удалось спасти всех. Ольга Степановна молчаливо плакала, Мария Михайловна, обняв ее, прижалась к подруге. Алексей сказал:
— Страшное несчастье! Твой рассказ запишут, Миша. Назначена комиссия по расследованию обстоятельств гибели «Ладоги», мы с Сергеем Нефедовичем входим в нее. Будем вызывать всех, кого спасли на «Ладоге», и всю команду «Бирюзы». Тебя попрошу припомнить все подробности, все мельчайшие факты, для нас все важно: на море больше не должны повторяться такие беды!
Перед тем как идти спать, Миша попросил брата задержаться в гостиной.
— Хочу посоветоваться наедине, Алеша. Задумал одно важное дело. Для начала скажи, кто-нибудь мной интересовался?
— Многие интересовались. Тимофей Прохоров спрашивал о твоем здоровье. Мне он не показался таким бродягой, каким ты его описывал. Человек приличный, вежливый.
— Анна Игнатьевна не звонила?
— У нее забот хватает без тебя.
— Что такое?
— Здание, в котором она живет, поставлено под восстановление, завод выделил ей квартиру в новом доме. На днях переедет.
— Откуда ты знаешь?
— Я тебе уже говорил, что Юра и Варя, ее дочь, одноклассники и большие друзья. Варя поделилась с Юрой своей радостью.
— Отлично. Можно сказать — двойная удача! Алексей с удивлением глядел на брата.
— В чем ты видишь удачу, Миша?
— Не удачу, а двойную удачу, Алеша! В рейсе я много думал об Анне Игнатьевне… В общем, хочу на ней жениться! Ордер на отдельную квартиру — лучшее приданое.
— Это то важное дело, о котором тебе надо узнать мое мнение?
— Неужели ты против?
— А ты надеялся, что я назову твое намерение великолепным?
— Назови просто хорошим. С меня хватит и этого. Надеюсь, теперь не видишь во мне пошляка?
Алексей с улыбкой покачал головой.
— Возможно, я ошибся, и твое чувство глубже, чем мне показалось. Это не меняет положения. Я раньше обвинил тебя в легкомыслии, сейчас обвиню в неблагоразумии.
Миша с огорчением воскликнул:
— Алешка, нельзя же так! Что ты имеешь против нас?
— Против тебя — ничего. Тем более — против нее. А против вашего соединения имею многое. Счастья не получишь, а ее сделаешь несчастной.
— Много ты понимаешь в счастье! — вспылил Миша.
— Достаточно, чтобы сообразить, что Анна Игнатьевна выставит тебя за дверь, когда явишься с предложением.
Миша сердито вскочил.
— Завтра явлюсь к Анне, сделаю предложение, получу согласие и приведу в гости. Надеюсь, ты примешь мою будущую жену с уважением?
Алексей ласково обнял брата за плечи.
— Миша, дорогой, Анна Игнатьевна всегда, может рассчитывать на доброе к себе отношение. Но завтра к ней не ходи. Ты четыре месяца был в море один, одиночество порождает особые чувства и особые мысли. Дай себе остыть. Неделю пошагай по твердой земле, может, станешь глядеть на вещи немного иначе.
— Ты считаешь, что твердые мои решения возникли на зыбкой почве моря, а на твердой земле решения станут зыбкими? — пошутил Миша.
Алексей легонько подтолкнул брата к комнате, где спали отец и Юра.
— Я считаю, что надо спать и что утро вечера мудренее.
Миша, уставясь глазами в темноту, возобновлял в уме спор с братом. На душе было смутно. Миша удивлялся брату, удивлялся себе. Алексей не захотел его понять. А он не сумел убедить Алексея и растерялся. Да и чем бы он смог переубедить брата? Словами против слов? Брата убедит только дело, слова не нужны. Ты еще увидишь, Алеша, молчаливо разговаривал с братом Миша, ты увидишь, как сильно во мне ошибался.
Уже засыпая, он сказал себе, что завтра к Анне можно и не ходить, ничего не изменится, если он и не поспешит с объяснением. Суть не в том, вода ли под ним или суша, мечты в одиночестве о встрече или реальная встреча. Он решил — и точка! Днем позже, днем раньше — какое это имеет значение?
4
Утро прошло на «Бирюзе», Миша домой вернулся к обеду. Павел увидел в окно Мишу, когда тот проходил мимо их квартиры, махнул рукой — скоро приду! Он выждал ровно столько времени, сколько Мише понадобилось, чтобы умыться и переодеться. Юра, готовивший уроки, оторвался от стола и попросил разрешения еще раз послушать рассказ о буре в океане. Миша хотел было отказать, но Павел согласился взять Юру.
— Ваш племянник был любимцем моего отца, частым слушателем его рассказов. Мама всегда
