Скачут немцы… Пыль встает. Посмотрел казак на волю — В руки автомат берет. При паденье смято дуло. Непригоден автомат!.. Поле полно грозным гулом… Что ж ты, парень, что ж ты, брат? Неужели бой оставишь И погибнешь ни за грош Иль казачество ославишь — В плен к фашисту попадешь? Двое сразу — с двух сторон, — Автомат бросает он. «Ах вы, гады! «Языка»? Захотели казака?!» Шашки острой рукоять От ладони не отнять. Батожок в другой руке, Туго сжатый в кулаке. Пусть теперь подходят, пусть! И, метнувшись вправо, разом, Под боярышника куст, Он ложится в поле наземь. Бело-желтая ромашка Закачалась перед ним; К ней, к траве, прильнула шашка Синим лезвием своим. Это только на минуту. А в другую, смерть кляня, Поднялся казак, и — круто На немецкого коня Он метнулся, батожок Морду конскую ожег. Конь поднялся на дыбы. Эй ты, ворог… От судьбы Не уйти тебе, не скрыться, Шашки свист не задержать, Не подняться, а лежать С перебитой поясницей Меж ромашек полевых, Белых, солнечных, живых… Но второй по полю мчится, — Вот он, рядом, жизни край! Ах, Цимлянская станица, Вспомни парня, выручай! Белый конь летит по травам, Полынок копыта мнут. Звали парня в жизни Саввой, Как же после назовут? Говорили: «Савва, Савва, За тобою ходит слава, Ходит рядом, по пятам». Говорили: «Савва, Савва, Ты налево глянь, направо, Всюду слава — тут и там». А какая ж это слава — В поединке умереть И, примяв степные травы, Словно льдинка, замереть?! Белый конь летит по травам. Ворог бьет в упор с коня. Перебили руку Савве, Шашка выпала, звеня. Вскрикнул казачок от боли, Посмотрел на чисто поле, Сделал шаг, затем прыжок… «Бей, ременный батожок, По сусалам, по глазам, По зубам и по усам. Бей по морде деревянной! Что попортишь — не беда! Бей, родимый, бей, ременный, Заплетенный в три ряда; Мой товарищ, мой дружок, Бей, ременный батожок!» Взвился конь, ударил задки, Вышиб фрица из седла… Гутен морген, все в порядке, Вот какие, брат, дела! Ворог сел и поднял руки, Охнул тяжко и вздохнул. На разорванные брюки С удивлением взглянул. И сказал казак ему: «Гутен морген, вы в плену!» И пошли они по полю По зеленому пешком… Позабыл казак о боли И ременным батожком Бил да бил по голенищу, Замечая всякий раз: Батожок едва просвищет —
