человечество весь свой колоссальный технический потенциал направило на строительство гигантских космических транспортов.
Биологи кинулись изыскивать способ привить людям иммунитет к радиации.
Для этого ставили опыты на скорпионах, способных без малейшего вреда для себя поглощать дозу во сто крат большую, чем млекопитающие.
Средство вроде отыскалось, но на эксперимент отважились далеко не все.
И вот в две тысячи сто семьдесят пятом году Земля почти обезлюдела: эвакуация.
Через шесть недель комета прошла вблизи от Земли и задела ее смертоносным хвостом. Погибло девять десятых всей фауны и большинство людей, не успевших вовремя эвакуироваться.
Последние транспорты покинули пределы Солнечной системы через несколько недель. С их бортов были сделаны снимки*– комета, описав петлю вокруг Солнца, удалялась в открытый космос.
И тут обнаружилось нечто, сбивающее астрономов с толку.
Хвост кометы, создаваемый давлением солнечного света на легкие газы, всегда бывает направлен в сторону от светила. А вот на излете кометы Опик хвост все так же влекся следом.
Большинство ученых от этого факта отмахнулись: вздор, такого быть не может. Но кое-кто все же усомнился: было ли столкновение с Землей действительно чистой случайностью, или же…
Башня и еще сорок девять ей подобных были воздвигнуты в разных частях планеты. Эту строили первой. Первоначально здесь планировалось создать музей – или капсулу времени, как это называлось, – содержащий всю совокупность человеческого знания. Она также была приспособлена к тому, чтобы собирать информацию о происходящем на Земле со времени Великого Исхода.
– Но как можно собирать информацию, не выходя из башни?
– Из сознания людей. В конце двадцать первого века были изобретены устройства, считывающие мысли. Придумали их почти случайно, когда исследовались методы обучения во сне. Отслеживая, как можно подавать знание напрямую в области памяти, люди создали метод расшифровки информации, хранящейся в них.
От этих слов Найлу стало неуютно.
– Получается, ты можешь читать все, что у меня на уме?
– Нет. Я ведь сказал «мысли», а не «ум». Мысли – лишь верхний слой твоего сознания. Это как бы серии циркулирующих шифрованных сигналов, которые можно ловить, как ловят радиоволны. Мощное сканирующее устройство раскроет основное содержание твоей долгосрочной памяти. Но ему не по силам добраться до чувств и интуиции, или решений твоей воли. Основную информацию из людских умов мы, кстати, считываем, когда люди спят.
– Но для чего это вам?
– Чтобы люди Новой Земли знали, что происходит на этой планете.
Сердце у Найла гулко стукнуло.
– Вся информация, которую собирает Стигмастер, передается прямо на Новую Землю.
– Так что, им уже известно обо мне?
– Пока нет. Радиоимпульс идет до них пять лет.
– Но о пауках они, должно быть, знают?
– Безусловно.
– Значит, они могут возвратиться и помочь нам их одолеть? – радостно встрепенувшись, спросил Найл.
– Нет. А зачем?
Найл растерялся от такого явного, граничащего с жестокостью равнодушия.
– Затем, что… – голос его срывался, – они ведь тоже люди.
– Да, в самом деле. Но у них десять лет уйдет только на то, чтобы добраться обратно до Земли, и то после того, как получат твое послание. К чему им все эти усилия, если вы сами можете себе помочь?
Такой ответ оставлял место хоть какой-то надежде.
– Ты думаешь, нам самим по силам это сделать?
– Если нет, то вы и не заслуживаете свободы. Закон жизни гласит: выживает сильнейший. Бели вам не по силам одолеть смертоносцев, значит, вы недостойны свободы, а пауки имеют право на то, чтобы и впредь властвовать над Землей.
Найл призадумался. Наконец сказал:
– Когда я сюда только пришел, ты обещал, что скажешь мне, как можно покончить с пауками. Ты сделаешь это?
– Мог бы.
– Так в чем же дело?
– Боюсь, что нельзя.
У Найла в душе все опустилось.
– Почему?
Пауза. Затем:
– Давай условимся. Если ты сам скажешь мне, почему нельзя, тогда я попытаюсь тебе помочь.
Найл в растерянности покачал головой.
– Здесь какой-то подвох?
– Нет, просто уговор.
– Но сколько времени ты дашь мне на обдумывание?
– Лично мне разницы нет, у меня времени хватит. Но и слишком тянуть тоже не советую, нет смысла.
– Почему?
– Потому что, чем дольше ты здесь находишься, тем тебе труднее будет выбираться. Пауки все еще не знают, что ты отсутствуешь. Когда им станет известно, они быстро сообразят, где ты можешь прятаться. А едва это произойдет, их соберется возле башни целая орда, чтобы не дать тебе пройти.
– Но как же они догадаются, где я нахожусь?
– Тебя видели по пути сюда, или ты уже забыл?
Найл припомнил двоих бойцовых пауков, карауливших обиталище Смертоносца-Повелителя.
– Почему они не подняли тревогу?
– Потому что еще ничего не знают о твоем исчезновении.
Найл поймал себя на том, что смотрит в окно. Завистливую тоску вызывали жители Флоренции, с беспечным видом спешащие по своим делам.
– Ты не знаешь, как там сейчас мать и брат? – спросил юноша.
– Знаю.
– Можешь показать?
– Закрой глаза, – велел голос.
Едва сомкнув веки, Найл очутился во дворце у Каззака; от яви просто не отличить. Он сам стоял в углу покоя, где у них состоялся последний разговор с Каззаком.
В помещении находились четверо Каззак. Вайг. мать и одетая в черное стражница – та самая, что посадила Найла под замок.
Последняя стояла навытяжку, недвижно уставясь перед собой. Сайрис – на лице усталая безропотность – сидела на горке подушек.
Управитель стоял сейчас спиной, глядя в окно.
Сидел и Вайг – вид унылый, не очень уверенный.
– Мы знаем, что он скрывается где-то в городе, – говорил Каззак. Если хотите видеть его живым, надо срочно его разыскать, прежде чем это сделают пауки.
Вайг покачал головой:
– Понять бы, зачем он бежал…
– Я же сказал: не знаю! – раздраженно перебил Каззак. Так глупо поступить. А ведь складывалось-то как хорошо.
Вайг:
– Он, наверное, пытается пробраться назад к детской?
