– Прошу тебя, дай это моему мужу! Заклинаю именем великой богини…
Симеон зарделся от смущения, когда женщина попыталась обнять его за ноги.
– Прошу вас, поднимитесь, матрона. Я сделаю все, что в моих силах, для каждого.
– Обещай прежде всего мне. Обещай, что дашь ему. Симеон глубоко вздохнул; Найлуна секунду подумалось, что сейчас сорвется. Но он сказал:
– Хорошо, матрона. Но прошу вас, поднимитесь и обещайте, что будете вести себя прилично.
– Клянусь! – В глазах появилось расчетливое выражение. – Но ты дашь ему сейчас же, ладно?
– Ладно.
Муж женщины был красавец атлетического сложения, очевидно, моложе ее лет на десять. Пауки всегда с вниманием относились к телесному благополучию своего человеческого материала, взращивая его как племенной скот, поэтому в городе полно было мужчин, сложенных как античные боги, и женщин с безупречными фигурами. Для Найла постоянно было печальным откровением вглядываться в их умы и сознавать всю их ограниченность.
Симеон всадил иглу мужчине в предплечье и почти тотчас ее вытащил.
– Ты уверен, что этого хватит? – осведомилась женщина.
– Это все, что у нас имеется, а надо оживлять еще дюжину, – угрюмо ответил Симеон.
Глаза Найла повстречались с глазами матери двенадцатилетней девчушки; видно было, что женщина слишком робка и нерешительна, чтобы о чем-то просить. Он положил ладонь Симеону на руку.
– Надо дать вон той малышке. Ей много не надо. – Мать одарила его теплой улыбкой благодарности.
Симеон похлопал девочку по худенькому предплечью, чтобы выступили вена, и всадил иглу. Найл в эту секунду снова вступил ей в ум. И опять с удивлением почувствовал, что она абсолютно в сознании, как и он. Вероятнее всего, паук, видя, что ребенок мал, ввел строго выверенную дозу, чтобы лишь парализовать нервную систему, не убив при этом ребенка.
Догадка подтвердилась, когда через несколько секунд ресницы у девочки дрогнули, и глаза открылись. Она улыбнулась матери и тотчас повернулась поглядеть на Найла, хотя тот стоял вне поля зрения. Подойдя, Найл коснулся ее руки.
– Как тебя зовут?
– Венда.
– Ты долго спала?
– Ни минутки.
Симеон, видно, подумал, что ослышался.
– Что она говорит?
– Прямо с той минуты, как на тебя накинулся паук? – уточнил Найл. Девочка кивнула.
– О, богиня! – воскликнул Симеон. Найл удивился хладнокровности ребенка.
– Наверно, жутко было? Девочка покачала головой.
– Нет, просто как-то… спать сразу захотелось.
До Найла стало доходить. Дед, помнится, когда-то рассказывал, как его схватил смертоносец, а он вместо того чтобы заорать от ужаса, ощутил вдруг какое-то сонное равнодушие, будто никакой опасности и не было. Теперь-то было ясно, что пауки, набрасываясь, как-то глушат ум жертвы равнодушием к страху. Подумал, и показалось вполне логичным. В тисках страха добыча может окочуриться гораздо быстрее, так что лучше внушить ей иллюзорное чувство безопасности.
Симеона схватила за руку та, сорокалетняя.
– Гляди, он просыпается!
Ее муж, встряхнувшись, ошарашенно огляделся вокруг.
– Ого, сколько же я проспал?
Видно было, что он понятия не имеет, как и что было на самом деле.
В дверях появилась старшая сестра.
– Ну что, еще можно запускать?
– Нельзя! – раздраженно отрубил Симеон. – Держи их еще с полчаса. – Сам он мерил пульс мужчине.
– Ты на ногах держаться можешь?
– А то как же! – тот спрыгнул со стола.
– Добро. Матрона, можете вести его домой.
Та схватила супруга за руку и поволокла к двери, не задержавшись даже чтобы поблагодарить.
Девочка была теперь в руках у матери. Найл спросил женщину:
– Когда она у вас пропала?
– Ровно как шесть месяцев и два дня.
– И ты все это время не засыпала? – та кивнула. – И не боялась?
Девочка опять уверенно кивнула.
– Невероятно, – пробормотал Симеон.
– Только мне не понравился противный дядька, – заметил ребенок.
– Что еще за дядька?
– Ну, такой… со смешным ртом.
Найл с Симеоном переглянулись; слова ребенка вызывали в памяти образ убийцы Скорбо, с его странно чувственными губами. Найл взял девочку за руку, пристально посмотрел ей в глаза и вгляделся в ум. Увиденное насторожило.
– Ты видела этого человека с пауками? – спросил он девочку. Та кивнула. – И они что, на него не нападали?
– Нет. Они были друзьями.
Найл понял, что расспрашивать дальше нет смысла; девочка сказала, что могла, и ум у нее начал истощаться; вглядываешься в него, а впечатление такое, будто смотришь сквозь дрейфующий туман.
– Веди-ка ты ее домой. Ты живешь далеко отсюда? – обратился Найл к матери.
– Через улицу.
– Смотри, чтобы она хорошенько выспалась, – наказал Симеон, – а завтра ее ко мне на осмотр.
Когда мать с ребенком ушла, Симеон спросил:
– Я верно понял этого ребенка, или она имела в виду что-то другое?
– Боюсь, ты верно ее понял, – сказал Найл, кивнув. У Фелима был растерянный вид.
– Что она имела в виду?
– «Дяденька со смешным ртом» – это один из убийц Скорбо, – пояснил Симеон.
Фелим перевел взгляд с Симеона на Найла.
– Но она сказала, что они были друзьями. Может, это ей снилось? Или у нее была горячка? Найл покачал головой.
– Уверен, что нет.
– Абсурд какой-то. С какой бы вдруг стати Скорбо любезничал с кем-то из них?
– Получается, одно из двух, – рассудил Найл. – Либо тот человек выдал своих товарищей Скорбо…
– Либо Скорбо был сообщником мага, – закончил мысль Симеон.
– Да ну, нет, такого быть не может. С какой бы стати Скорбо, будь он сообщником мага, затащил двоих из них к себе в кладовую? И зачем бы они его убили?
Найл покачал головой.
– Может, его предали. Или он их рассекретил. Но я уверен, что это ей не привиделось.
Наступила тишина, каждый был занят собственными мыслями. Наконец Симеон повел плечами.
– Согласен, все это бессмысленно. Но у нас есть еще дела. Сколько осталось сыворотки? – спросил он у Фелима. Тот поднял флакончик на свет.
– Где-то на два пальца.
– Тогда должно хватить.
На протяжении следующих десяти минут он переходил от одного распростертого тела к другому, сосредоточенно вводя каждому строго отмеренную дозу сыворотки. Несколько человек очнулись буквально сразу, у других на возвращение сознания ушло несколько минут. Кое-кто начинал протяжно стонать, будто
