от кошмара. В основном же люди, сильно вздрогнув, в замешательстве вертели головой по сторонам.
– Изумительная штука, – довольно хмыкнул Симеон.
– Почему она так быстро действует? – недоуменно спросил Фелим.
– Наверно, потому что пауки вводили четкую дозу, чтобы парализовать добычу, но не убить. А едва соотношение меняется, добыча сразу начинает приходить в себя.
Последней по счету оказалась девушка, так плохо прореагировавшая на змеиную сыворотку. Найл взволнованно за ней наблюдал и испытал облегчение, когда веки у той почти сразу же дрогнули. Когда их глаза встретились, лицо девушки осветилось теплой, блаженной улыбкой, которая тут же сменилась беспокойством и смятением.
Найл понял, в чем дело: в ее спящем сознании отложилась смутная память о нем как о ком-то, с кем у нее было что-то вроде интимной связи; через секунду, узнав Найла, она не знала куда деваться от смущения. Найл взял девушку за руку и помог сесть.
– Как тебя звать?
– Амариллис.
– Ты видела паука, который на тебя напал?
– Я ничего не помню, – ответила та, покачав головой.
– Где ты была, когда на тебя напали?
– В квартале рабов.
Найл с Симеоном переглянулись.
– Пожалуйста, расскажи мне все, что помнишь. – Заметив, что девушка еще колеблется, он спросил: – Что ты делала в квартале рабов?
– Ходила проведать свою старую няню.
В пору рабства все дети содержались в детских, где нянечками у младенцев были рабыни. В итоге дети нередко принимали нянечек за подлинных своих матерей.
– И что там произошло?
– Было полнолуние, и мы пошли прогуляться к новому озеру, пока сестра Дины готовит ужин. Потом пошли назад…
– Где именно шли, не помнишь?
– По берегу вдоль реки. А потом свернули в проулок.
– Который?
– Точно не помню, мы всю дорогу болтали.
– И что произошло?
– Дина вдруг как завизжит, а меня что-то сшибло…
– Ты успела что-нибудь увидеть или почувствовать?
– Все случилось так быстро, – она начала шмыгать носом. – А что с Д-и-иной?
Симеон ласково похлопал ее по руке.
– Мы постараемся ее найти, не расстраивайся.
Пока разговаривали, комната постепенно опустела; очнувшихся отводили по домам, по родственникам. Некоторые были так слабы, что сиделкам приходилось их поддерживать; кое-кто уходил пригорюнясь, не рад жизни. Симеон сделал знак, и к Амариллис тоже подошла старшая сестра. Найл с огорчением смотрел девушке вслед.
Влив в нее какую-то часть своей жизненной силы, он чувствовал, что та сейчас уносит в себе часть его сущности. Грустное, и в то же время странно приятное ощущение.
– Значит, была в квартале рабов, – подумал вслух Симеон. – Странно. Ты не думаешь…?
– Боюсь, что да. Укрытие находилось в полусотне метров от нового озера. На нее могли напасть именно на той улице. Симеон запустил пальцы в ежик седых волос.
– Нонсенс. С чего Скорбо состоять с ними в союзе? Какая от этого ему и им польза? Найл покачал головой.
– Затрудняюсь ответить.
– Чего я не могу понять, – поделился Фелим, – так это как Скорбо удавалось хранить все это в тайне. Ведь другие пауки могли спокойно прочесть его ум?
Видно было, что он, как и другие, разделяет то же заблуждение насчет телепатии.
– Не совсем так. Мысли укрыть нетрудно, особенно если У других нет причины тебя подозревать. Скорбо был начальник стражи, поэтому никто из подчиненных на смел соваться ему в мысли. Что же касается начальства – Смертоносца-Повелителя и его совета – те бы просто не захотели туда лезть.
– Почему?
Объяснить такое было нелегко.
– Скорбо был простолюдин, обыкновенный солдафон незнатного происхождения. Им было бы просто неинтересно, что там делается в его уме. Они сочли бы это недостойным себя.
Взгляд Симеона упал на завернутую в тунику коробку, которую Найл входя поставил на стул.
– Что это?
– Я ее отыскал в прибежище. Это что-то вроде озерной травы. Помнишь, бурые те ошметки на теле у девушки?
Он осекся, их растерянные взгляды встретились. У обоих одновременно сверкнула одна и та же мысль. Симеон хватил себя кулаком по лбу:
– Мы же потратили всю сыворотку!
– Ты точно уверен? Там же еще оставалось во флаконе… И флакончик и шприц на поверку оказались пусты.
– Ну и идиот же я! – простонал Симеон. Найл перевернул флакончик вверх дном; действительно, ни капли.
– А самим еще сделать нельзя? – спросил неуверенно Фелим.
– Похоже, придется, – ответил Симеон со вздохом.
– Как она делается? – поинтересовался Найл.
– Ну, это достаточно просто. Прежде всего достаешь сколько-нибудь паучьего яда. Затем, разбавив, вводишь его кому-нибудь микроскопическими дозами, пока не выработается сопротивляемость. После этого кровяная сыворотка становится противоядием паучьему яду.
– У нас не может быть в аптечке? – спросил без особой надежды Фелим.
– Нет, по одной простой причине. Никогда не было возможности достать паучьего яда. Они, очевидно, не хотят, чтобы человек развил сопротивляемость.
– Я уверен, что Дравиг мог бы это устроить, – сказал Найл. – Сколько надо времени, чтобы изготовить сыворотку?
– Две недели. Может, три.
– А какая разница, сколько та девушка пролежит без сознания? – спросил Фелим.
– Пока она без сознания, – ответил ему Симеон, – ее нельзя допросить. А она теперь наше единственной связующее звено с магом. – Он досадливо покачал головой. – Как же, черт возьми, мы оба умудрились о ней забыть?
Вопрос риторический, но повстречавшись взглядами, оба поняли, что подумывают об одном и том же.
Через несколько секунд в комнату вошел Бойд. Он оторопел от неожиданности, увидев, что столы в комнате пустуют.
– Привет! Куда вы их девали?
– Мы нашли противоядие отраве, – сказал Фелим.
– Жаль. А то у меня появилась еще одна мысль.
– Что за мысль? – проворно спросил Симеон.
– Теперь какая разница.
– Все равно поделись, – предложил Симеон.
– Что-нибудь вроде этого, – Бойд поднял руку и стащил у себя с головы нечто, напоминающее металлическую ленту для волос, бледно-золотистого цвета.
– Что это? – спросил Найл.
