противиться, он отпустит ее на все четыре стороны, а не станет лишать жизни, как о том просил Берн. Пусть боги сами решают потом, кого и за что покарать.
Карманник взял один из факелов со стены, и шагнул в коридор. Он прекрасно видел и без этого клочка пламени, но в подземном ходу могли обосноваться летучие мыши, пауки, ползучие корни и тогда огонь может пригодиться.
Спешить. Нужно спешить, потому что с каждой заминкой шансы выбраться из подземного хода уменьшались. Что бы там не говорил Берн, а Раш постоянно чувствовал толчки и мелкую дрожь земли. И оставалось еще два вопроса, решить которые нужно было прежде, чем выбраться из потайного хода: как попасть в Белый шпиль и где в нем разыскать девчонку.
Арэн
- Думается мне, - произнесла Миэ вслед спине карманника, - что теперь-то боги нас не пощадят. Сколько раз спасали они наши шкуры, а, Арэн из Шаам? Я уж счет потеряла. Сперва прибрали к рукам Банру, теперь поди ж ты торг ведут на наши души. Сдается, теперь-то кого-то из нас к Гартису выпихнут.
- Ты бы за языком следила, - буркнул дасириец. Хоть слова таремки не сильно расходились с его собственными мыслями, он не хотел, чтоб Миэ говорила о том в полный голос. - Еще неизвестно, как дело обернется. Если Гартису так охота нас взять, пусть изловчится, потому что я свою шкуру меньше чем втридорога не отдам.
Таремка хмыкнула.
- Ты-то можешь что угодно себе думать, Арэн, а молитвы на всякий случай, прочитал бы. А то после никто и не проводит как следует. Бросят в общий костер и вся недолга. Как Банру.
Арэн не стал отвечать. К чему давать повод для ссоры? Таремка нервничала и оттого залилась вдвое больше обычного.
- Мне нужно оружие. И еще бы коня. - Арэн поскреб щетину. На самом деле он бы не отказался от таза с теплой водой и куска мыла: соскоблить к харстовой матери все с рожи, чтоб не свербело, а уж после думать толком, что делать.
Он вернулся за Бьёри. Девушка жалась к стене неподалеку от того зала, где Верховный служитель совершал над Арэном молитвы. Увидав дасирийца, дернулась на встречу, на втором же шаге поскользнулась, сбитая с ног дородным мужиком с бельмом на глазу. Будь нынче не такая суматоха, Арэн бы поучил борова, как надобно вести себя с женщинами.
- Тебе нужно где-то пережать, - сказал он как можно мягче, на что девушка отрицательно замахала головой, мотая туда-сюда толстыми косами. Так разошлась, что несколько раз хлестнула ими по лицу дасирийца. Арэну пришлось взять ее за плечи и хорошенько тряхнуть, прежде чем девушка успокоилась. Неужто на таком малом сроке дитя изменило ее, подумал дасириец. Будто бы совсем недавно была спокойной, а теперь будто совсем ошалела. Впрочем, дасириец не мог ее винить: кто угодно мог умом тронуться после того, что довелось пережить северянке.
Боковым зрением увидел Берна. Тот шагал к выходу, по пути собирая всех мужчин, кто был годен держать оружие.
- Миэ, - окликнул Арэн таремку, - с ней побудь, а мне надобно с Берном словом обмолвится.
Волшебнице идея пришлась не по душе, но дасириец не стал давать ей шанса ответить. Пробраться к Берну оказалось непросто. Горожане прибывали и прибывали, толкались, кричали об огне, который ползет со всех сторон. Дасирийцу казалось, что еще немного - и стены храма не выдержат натуги, треснут, будто скорлупа.
И, не успел он о том подумать, пол бросился в ноги. Белый мрамор вздыбился, плиты встопорщились. Дасириец пытался устоять на ногах, несколько раз ему удалось зайти в сторону, избегая острых краев вывороченных пластов мрамора. В мгновение ока храм закипел паникой. Многоголосы визг и брань оглушили дасирийца, но он был даже рад, что заместо голосов в ушах остался только протяжный свист.
Вместе со слухом пришел треск. Противный скрежет, вслед за которым на головы на людские головы посыпались куски камня прямо с потолка. Один из них угодил прямиком в воина, который стоял всего в двух шагах от Арэна. Северянин не успел даже охнуть: череп его треснул, расколотый надвое словно орех под молотом, в стороны брызнула кровь и белесые сгустки. Потолок же продолжал крошиться и дальше, люди, зажатые в стенах, падали под меткими ударами камней, точно какие-то невидимые злые силы устроили игрища.
Не успел дасириец и глазом моргнуть, как часть потолка храма уже сочилась несколькими дырами, через которые заглядывало смурное небо, цвета переспевшей сливы. Арэн не стал гадать, что еще за напасть случилась, из-за чего погожий день обернулся ненастьем. Выждал момент и рванулся вперед.
Шаг в сторону, два шага вперед, ткнуть плечом нерасторопного мужика, что загородил путь. Еще шаг, теперь уж вправо, увернуться от камня и не глядеть, как булыжник скосил только-только созревшую для любовных утех девку. Снова уйти влево, еще немного, перескочить через двоих детишек, круг которых расползлось темно-алое пятно, не слушать, как голосит их мать. Несколько раз его самого посыпала каменная крошка, но Арэн отделался только шишками. И откуда только в ногах сила взялась! Что там служитель говорил про благословение? Дасириец не успевал задумываться, отчего запросто смог схватить толстозадую бабу, и оттолкнуть ее куда-то в сторону, будто та весила не больше пуховой подушки. Благословение, жрец что-то бормотал про благословение.
Тут же над храмом разнеслась громогласная речь, нараспев, тягучая и резкая. Арэн узнал голос жреца, который залечивал молитвами его раны. Словно озарение пришло эхо его слов: благословение Скальда. Вот, значит, откуда прилив сил, ветер в ногах. Дасириец вильнул в сторону, вытолкнул из-под каменного града молодуху, обремененную животом.
А потом все стихло. Храм продолжало неистово трясти, но камни больше не сыпались на головы несчастных.
- Бегите! - кричал Верховный служитель. - Силы мои на исходе, не искушайте судьбу.
Арэн вскинул голову: свод храма будто закрыла тугая пелена. Камни валились на нее, отчего марево расходилось разноцветными кругами и пульсировало, точно живое. Дасириец не разбирался в жреческой магии, но решил не искушать судьбу и тут же взялся выталкивать нерасторопных, скованных страхом горожан, прочь из храма. К тому времени, как он сам был уже снаружи, внутри оставалась еще треть человек, остальная часть толпилась вокруг Берна и его воинов.
Стены храма застонали. По граниту змеями поползли трещины, раскалывая здание на куски, ломая его. Храм медленно пополз вниз. Чем ниже опускалась крыша, тем больше криков раздавалось из-за стен. Пленники каменного капкана пытались достать свободу, сунули в разломы руки, ноги головы, в отчаянной попытке спастись. Хруст костей зловещим эхом вторил грохоту, с которым стены ползли к земле. Когда храм осел вдвое, его правая сторона раскололась на части. Крыша потеряла опору и ловушка, со стоном, сомкнулась.
Горевать было некогда. Раш был прав: с запада стремительно тянулся огненный вихрь. Крутящаяся воронка высилась над домами вдвое, меняя цвет с рыжего на ярко-алый, а после вовсе сделалась красной, как кровь.
Арэн протиснулся к Берну и северянин, увидев его, поманил к себе, будто ждал.
- Вижу, раны твои исцелились, - торопливо сказал мужчина. Его борода почернела от грязи, правый наплечник вогнулся внутрь ровно посередке, и из-под него сочилась кровь. - Воины сказали мне, что шараши идут за нами. Я не стану осуждать тебя и твоих товарищей, чужестранец, если захотите унести ноги. Видно артумцы чем-то прогневили богов, раз они сыплют на наши головы столько бед. Но это наши грехи и вы за них не в ответе.
- Мы остаемся, - ответил Арэн.
Он сомневался, что выбраться из города станет такой уж просто задачей. Постоянный грохот станет пугать непривычную к шуму лошадь, а выбираться своими ногам больше походило на безумие. С другой стороны, свою жизнь все еще можно попробовать отстоять мечом. Дасириец потерял в Северных землях большую часть своего снаряжения. Остатки: короткий меч, кинжал да самострел, которым дасириец почти не пользовался, только что сгинули под рухнувшим храмом. Остался только меч, подаренный Берном; клинок покоился в кожаных ножнах за спиной.
