серебряные стаканчики в футляре!..
Бравик хлопнул ладонью по столу.
— Тихо!
Никон насупился, Гена стал грызть ноготь.
— Сейчас надо думать, — укоризненно сказал Бравик. — Думать, а не галдеть. Что мы имеем? Мы имеем три фотографии неизвестного происхождения, на которых запечатлены события, не происходившие в реальности.
— И хули? — буркнул Никон.
— Всякое явление имеет объяснение, — сказал Бравик. — Если же объяснения нет, то это значит только то, что оно еще не найдено. И не более. Есть джипеговские файлы, которые объединяет название «Коррективы», и есть папка с тем же названием. В папке есть запароленные файлы. Если мы откроем файлы, то, возможно, узнаем, что значат эти фото.
Никон повернул голову к Худому — как башню дредноута.
— Ты уж открой, пожалуйста, эту канитель, — сказал он. — Ты постарайся. Утилиты-шмутилиты… Надо открыть.
— Общую папку он закрыл несложно, — сказал Худой. — Так многие делают: номер телефона наоборот, номер машины, день рождения ребенка… Вовка сделал паролем серийный номер мышки. — Он постучал ногтем по дну мышки. — А эти файлы он запаролил по-настоящему. Я не знал, что он это умел.
— Он много чего умел, — прогудел Никон. — Например, ковать.
— Как ковать? — спросил Гена. — Что ковать?
— Тем летом он у меня на даче выковал кронштейн для фонаря. Наделал углей в мангале, поддувал насосом от лодки и выковал на кувалде красивый кронштейн. За час, прикиньте. Кузнец Вакула, блин. Человек-оркестр.
— Кронштейн… — Гена потер подбородок. — «Летит спутник по орбите с перигея в апогей, в нем кронштейн висит прибитый — первый в космосе еврей».
— Зачем он так серьезно закрыл файлы? — сказал Бравик. — От Ольги? От Витьки? Витьке шесть лет, а от Ольги достаточно было запаролить общую папку.
— Вокруг него всегда было много людей, — сказал Никон, — не только Ольга с Витькой. Кстати, я никогда не видел, чтобы он выносил ноут из дома.
— Он держал ноут дома, и тем не менее запаролил эти файлы. Значит, в них что-то такое, что он очень берег, — сказал Худой.
— Бабы? — сказал Никон. — Сами видели: «лав».
— Ну да, — процедил Гена. — Личный порноархив, страстные письма… Как это похоже на Вовку. К тому же слово «love» пишется иначе.
— А какое-нибудь расследование? — сказал Худой. — Журналистское расследование, а? Коррупция, вседозволенность спецслужб, политика… А?
— Черт его знает, — Никон пожал плечами, — возможно.
— Чушь, — сварливо сказал Бравик, — вы не о том думаете. Главный вопрос: ЗАЧЕМ? Зачем он смонтировал эти фотографии?
Худой сказал:
— Это обычные джипеговские файлы, и их не редактировали — я проверил. Если это и монтаж, то его сделали до того, как Вовка поместил фотки в свой ноут.
— Погоди-ка… — Гена нагнулся к монитору. — А это что?
И он уставил палец на папку в правом нижнем углу рабочего стола. Папка называлась «vyshnyak.korr.».
— «Вишняк», — прочитал Худой. — Фамилия, наверное. У меня приятель есть, Колька Вишняк. Хороший мужик, офисную мебель производит.
— Видите — «корр»! Опять «корр»! — сказал Гена. — Что ж мы раньше ее не заметили?
— Заметишь тут, — буркнул Никон. — То кахексия, то Миша отделением заведует…
Худой кликнул, папка «vyshnyak» открылась. Там было два файла — джипеговский и текстовый. Худой кликнул ярлык «batum.jpg», открылось старинное фото с оттиском внизу:
— Это кто? — спросил Никон. — Беляки, типа?
— Господа офицеры, — сказал Худой, — голубые князья.
Гена рассмотрел фото и заключил:
— Никакие это не князья. Это офицеры армейского пехотного полка.
— Почему армейского? — спросил Никон. — Почему не гвардейского?
— Мундиры однобортные, без лацканов, с погонами, восемь пуговиц. Выпушка только по левому борту. Погоны светлые, без выпушки. Не могу разглядеть шифровку на погонах, но, скорее всего, это офицеры одной из кавказских дивизий. Фотография, скорее всего, сделана до 1881 года.
— А это ты откуда знаешь?
— После реформы обмундирования 1881 года пехотный мундир стал двубортным, на погонах появились галуны. Это пехотные офицеры одной из кавказских дивизий. Но не строевики. Может быть, интенданты или военные инженеры.
— Все-то он знает, — уважительно сказал Никон.
— Вадик, открой текст, — сказал Бравик.
В текстовом файле было всего несколько строчек.
157-й Имеретинский пехотный полк. Карс, Эрзерум. Юферев, Шатилов. Вишняк едва не подох под трупами. Господи, до чего же убогая госпитальная служба, каменный век. Ни черта они людей не жалели, сволочи. Бабы новых нарожают — славная традиция отечественной военной доктрины.
День четвертый
Бравик вышел из оперблока и спустился в отделение. Сестра на посту делала отметки в листах назначений, по коридору прохаживались больные. Бравик подошел к кабинету, взялся за дверную ручку. Сестра подняла голову и сказала:
— Григорий Израилевич, вам звонил Сергеев. Сказал, что в три заедет.
— Больше никто не звонил?
— Звонили, — сказала из-за спины Бравика старшая сестра Люда. Она подошла к посту и сказала постовой сестре: — Пошли кофе пить. — Потом сказала Бравику: — Вам звонила некая Ольга. Сказала, что она дома, и чтоб вы позвонили. Она будет дома до пяти.
Бравик посмотрел на часы — плоские, «Полет», на потертом ремешке — половина третьего. Он зашел в кабинет, сел за стол, набрал номер и сказал:
— Оль, здравствуй.
— Привет, Бравик, — сказала Ольга.
— Оль, можно я задержу у себя компьютер на несколько дней?
— Оставь его себе.
— Я верну. Я дал его Худому. Видишь ли, мы обнаружили в компьютере кое-что странное… Ладно, не суть. Ты почему звонила? Нужно что-то сделать?
— Мне надо справку для Витьки. Лена с Витькой едут в пансионат, там есть бассейн, и нужна медицинская справка.
— Ну конечно. Я сейчас напишу. А ничего, что не из детской поликлиники?
— Лишь бы была печать.
