без оружия!.. — если бы позади ступали ваши славные мирмидонцы!..
О, если бы хоть в этой малости ты, Патрокл, мог нам помочь!
Уверен, боги забыли бы о твоих клятвопреступлениях, Патрокл, если бы ты помог нам лишь в одной малости... Если бы все наше воинство однажды вдруг снова возгласило: 'С нами Ахилл!'
А за оружие... За оружие (коли была дана клятва богам)... За оружие при этом и не надо браться, мой Патрокл! Лишь бы возглас этот — 'С нами Ахилл!' — разносился над нашими рядами!
— Но Ахилл!.. Он — никогда, никогда!.. — начал было Патрокл.
Однако Одиссей прервал его:
— Пройдемся по нашему лагерю, Патрокл, — сказал он. — Мне надо посмотреть, сколь мы нынче готовы к обороне.
Я понял: он увидел меня, слушавшего их разговор, и не желал, чтобы кто-либо знал, чем этот разговор закончится. Потому я сам поспешно двинулся по берегу в сторону от них.
Я шел, Профоенор...
Ах, не смущайся так! Для меня ты — по-прежнему, Профоенор!..
Я шел вдоль берега, Профоенор, и думал: неужели Одиссею удастся подвигнуть Патрокла на то, чтобы тот, в свой черед, подвигнул Ахилла?..
На что?!..
На то, о боги, на то, чтобы Ахилл, позабыв о том, что сотворил Агамемнон с его Брисеидой... чтобы он, обо всем позабыв, снова вышел против Гектора и троянцев... Уж неважно, с оружием или без оружия...
Нет, не мог я такого себе представить, мой Профоенор!.. (Клеон опять с легкой усмешкой взглянул на своего гостя.)
И все же, — продолжал он, — все же не зря (я так думал) Одиссей, хитроумнейший среди нас, затеял весь этот разговор! Что-то же он замыслил. Но вот — что, что?..
О, не верил я, что позабудет о своей страшной обиде Ахилл!..
...На другое утро опять загремели трубы над стенами Трои, распахнулись городские ворота, и, быстро выстроившись в правильные ряды, на наш частокол двинулись троянцы. Позади волы везли метательное орудие, а другие волы везли подводы со страшными шарами. А впереди троянских рядов ступал Гектор в своем шлеме с высоким гребнем, страшным для всех, кто когда-либо лицом к лицу встречался в бою с этим великим воином.
Хотя Одиссей и Аякс были с нами, но робость все еще сковывала нас.
И вдруг из нашего лагеря вышел высокий воин в черных доспехах, в шлеме с золотым гребнем и стал впереди наших военачальников, Аякса и Одиссея.
Был он, этот воин, без меча и без щита, в легких кожаных доспехах, но при этом бесстрашно шел на врага.
О, мы узнали эти доспехи, этот шлем. И опять, как бывало прежде, в пору забытых уже побед, разнеслось над нашими рядами:
— С нами Ахилл! С нами снова Ахилл!
И двинулись мы на врага, на ходу сплачивая свои ряды, уже ничего не страшась. Ведь с нами опять был Ахилл, а это значило для всех нас, что на нашей стороне опять бессмертные боги!..
Клеон примолк, чтобы выпить немного вина.
— Так что же, — нетерпеливо спросил его гость, — Ахилл нарушил свою клятву больше не выступать на стороне Агамемнона?
— Ты, как все молодые люди, нетерпелив, — ответил Клеон. — Что ж, слушай, слушай...
— ...Слушай же, слушай! — продолжал Клеон, допив вино. — Слушай, Профоенор... как бы там тебя в действительности ни звали!
Когда нас отделяло от троянцев расстояние не больше, чем в десять копей, Гектор, видя перед собой золотой гребень на шлеме Ахилла, движением руки остановил свои грозные ряды.
Мы тоже остановились.
— Ахилл! — крикнул Гектор. — Наш поединок еще не закончился! Доведем же его до конца!
Наш герой продолжал стоять. Все мы знали — конечно же, не трусость это. Клятва, данная богам, что не станет он подымать оружие за Агамемнона, не давала ему вступить в бой.
— Но ты без меча, Ахилл! — произнес Гектор. — Неужели у данайцев даже меча для тебя не нашлось? Так возьми наш меч, у нас их много... Или нынче ты боишься драться, Ахилл?
Был среди нас микенский воин по имени Подарекс, благородный юноша с пылким нравом, истинный герой. Он, как и все, знал о страшной клятве, данной Ахиллом, и, чтобы не допустить его посрамления, с обнаженным мечом выбежал из наших рядов.
— Никто не смеет говорить, что Ахилл струсил! — возгласил он. — Я — и то не боюсь сразиться с тобой, Гектор, — так может ли этого убояться такой воин, как Ахилл?!.. Защищайся, троянец! — и с этими словами бросился на Гектора.
Тот отразил первые удары, даже не сдвинувшись с места. Силы были явно не равны. Однако храбрый Подарекс напал на него снова.
Но недолог был этот бой. Гектор сделал обманное движение, и когда Подарекс на миг открылся, нанес ему сокрушительный удар в грудь, пробив мечом бронзовый нагрудник. У Подарекса горлом хлынула кровь.
— Ну, Ахилл! — крикнул Гектор. — Так и будешь смотреть, как за тебя умирают другие? Что ж, смотри! — И он занес меч над поверженным Подарексом.
— Стой, Гектор! — был ответом ему возглас.
А далее... Никто и не успел заметить, что произошло. Это было, как полет стрелы: только что она касалась тетивы — и вот она уже вонзилась в цель, а как пролетела — кто может уследить? Так же и наш герой, как стрела, пролетев расстояние, отделявшее его от троянца, успел в полете отбить меч Гектора, направленный на хрипящего Подарекса, а когда мы вновь увидели его после этого полета, в руках у него уже был меч Подарекса, подхваченный им с земли.
— Ты умрешь, Гектор! — крикнул он и несколькими ударами по щиту троянца заставил того отступить.
Но не таков был Гектор, чтобы, отступив, сразу не перейти в наступление.
Яростно налетели друг на друга, посыпались искры от ударов их мечей.
Ах, как взвивался ввысь шершенек наш! И жало его при каждом взлете разило Гектора. Если бы не прочные железные доспехи, Гектор уже несколько раз должен был бы пасть замертво.
Теперь троянец отбивался, привстав на одно колено и сверху прикрывшись щитом, чтобы его не достало жало нашего шершенька.
И вдруг шершенек наш в одном из своих полетов не заметил, как троянец выставил вперед свой длинный железный меч. Кожаные доспехи легко поддались железному острию.
Когда наш герой, перелетев через троянца, встал на ноги, из наших рядов послышалось:
— Он ранен!.. Гектор его поразил!..
На груди Ахилла была видна рана, и изо рта тонкой струйкой текла кровь.
Однако он еще продолжал биться, но теперь, увы, удача могла быть только на стороне Гектора. Наш герой с каждым ударом терял силы.
Еще несколько раз они сшибались в яростной схватке, но вот Гектор нанес страшный удар, железный клинок его меча, как финикийская бритва, прошелся по кожаному нагруднику и оставил страшную рану на груди.
И стон раздался. Нет, не стон упавшего наземь нашего героя, а стон, который издали все наши воины. Стон и возгласы:
— Ахилл!.. Троянец убил его!..
Но он еще не был мертв, и мы услышали, как он слабеющим голосом произнес:
— Это не ты меня поразил, Гектор, это боги... Я нарушил клятву не подымать меч — и они покарали меня. А ты, Гектор... ты бы сам не сумел...
То были его последние слова. Изо рта у него потоком хлынула кровь, и он застыл, бездыханный.
Гектор склонился над ним и снял с его головы шлем с широкими нащечинами, закрывавшими лицо.
