разрушить хрупкое здание новой жизни, которое она возвела на обломках своего несчастного романа с Дэвидом…
— Помимо катастрофического влияния течения Эль Ниньо, — продолжал он, — существует еще одна опасность: охота! В результате за восемнадцать сотен лет котики подошли к черте исчезновения. Один охотник хвастался, что убил пятьсот котиков за два месяца! Можете себе представить? — Теперь на его лице было выражение гнева и возмущения такими бездумными поступками людей.
Потом он показал ей свои рисунки, и Эстер разглядывала их в изумлении.
— Замечательно! Это действительно вы нарисовали? Да у вас просто незаурядный талант!
Гордридж скромно пожал плечами.
— Как видите, работы очень много. Конечный срок представления рукописи — через пять недель, а мне нужно еще закончить последнюю главу. Но я надеюсь успеть.
— Я вижу, что вы намерены загрузить меня работой с головой.
Его густые брови поднялись.
— Разве не для этого вы здесь?
— О, конечно! — поспешно ответила Эстер. — Просто я надеялась, что у меня останется какое-то время для себя…
Пожалуй, она поторопилась сесть и оказалась в явно невыгодном положении. Возвышаясь над ней во всем своем высокомерии, Гордридж выглядел невозмутимым и спокойным, в то время как Эстер уже покрывалась мелкими капельками пота. Мускусный запах его кожи тревожил ее, дрожало каждое нервное окончание. Неожиданно она представила себе его мускулистую грудь под тонкой хлопчатобумажной рубашкой и окончательно смутилась.
Гордридж улыбнулся, обнажив ровные белые зубы.
— Вы, очевидно, предполагали, что эта экспедиция будет одним большим отпуском? Что вы сможете лениво бродить по окрестностям, купаться, загорать и вообще приятно проводить время? — Его улыбка исчезла так же неожиданно, как и появилась. — К сожалению, должен разочаровать вас: здесь каждый должен честно выполнять свою долю работы — это касается и вас!
Полная решимости не связываться с ним, Эстер улыбнулась одной из своих самых ласковых улыбок.
— Именно об этом я и мечтала, мистер Гордридж.
Он выдержал ее взгляд, явно не уверенный — говорит она серьезно или смеется.
— Рад, что вы все понимаете. Предлагаю начать. Если я вам понадоблюсь, то просто крикните: я буду где-нибудь поблизости.
— Вы хотите сказать, что не собираетесь присоединиться к другим?
— Это вас разочаровывает?
Эстер пожала плечами.
— Мне все равно. Просто у меня складывается впечатление, что вы сомневаетесь, справлюсь ли я. Может быть, мне стоило привезти с собой какие-нибудь доказательства моей квалификации? Например, рекомендательное письмо от моего последнего работодателя? — преувеличенно бодро поинтересовалась она. — Могу заверить вас, что я очень хорошая машинистка.
— А также очень красивая!
Эстер не ожидала таких слов и слегка растерялась.
— Интересно, почему вы считаете необходимым постоянно говорить мне это?
Его густые черные брови вопросительно поднялись.
— Разве существуют женщины, которые не любят комплименты?
— О, если бы речь шла о комплиментах! В ваших устах это звучит скорее как обвинение. Вы, кажется, считаете, что я всячески стараюсь использовать свою внешность, чтобы извлечь какую-то выгоду…
— А разве нет? — И опять скрестились их взгляды: его — насмешливый, ее — обеспокоенный.
Эстер никак не могла понять, почему все-таки он так дурно думает о ней.
— Я никогда в жизни… — начала она и с досадой почувствовала, как дрожит от обиды ее голос.
— Полагаю, что теперь вы расскажете мне, как счастливы в браке и как до умопомрачения любите Эдварда?
Так вот в чем дело! Он просто с самого начала не верил ей!
— Разумеется, я люблю Эдварда, — пролепетала Эстер, и это, кстати, было чистой правдой.
— Мне кажется, что вам лучше начать работать, — грубовато сказал Гордридж и вышел из палатки.
Эстер было трудно сосредоточиться. Образ Филипа Гордриджа постоянно возникал перед ее мысленным взором: она слишком явственно ощущала силу его мужской притягательности и то глубокое влияние, которое он оказывал на нее. Кроме того, она беспокоилась за брата. Если Гордридж действительно понял, что они разыгрывают перед ним спектакль, то как он поступит? Она печатала автоматически, не понимая значения написанных слов; несколько раз приходилось вынимать бумагу из машинки и начинать снова.
Когда через короткое время Гордридж вернулся, он с укоризной посмотрел на растущую стопку испорченных листков бумаги.
— Неужели Эдвард говорил неправду?
— Вовсе нет! — последовал быстрый ответ. — Я просто должна привыкнуть к новой машинке… — Это показалось ей самым лучшим объяснением.
— Только плохой работник винит орудия труда, — напомнил он ей, при этом глаза его многозначительно прищурились: — Может быть, вас беспокоит еще что-нибудь?
— Ровным счетом ничего, — солгала она, твердо глядя ему в глаза.
Боже, они были прекрасны! Эстер никогда не видела глаз такого глубокого и яркого голубого цвета. Эти глаза гипнотизировали, она на себе чувствовала их завораживающую силу. Ей казалось, что в них можно утонуть.
— Вы так нервничаете в моем присутствии, словно что-то скрываете! — При этих словах его белые зубы обнажились в опасной улыбке.
Эстер охватила паника, но ей все же удалось улыбнуться в ответ.
— Что я могу скрывать? Вы все выдумываете! Единственное, что меня беспокоит, смогу ли я перенести эту жару. Вот и все!
Гордридж посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом прищуренных глаз. Эстер не знала, как ей удалось сохранить самообладание.
— В таком случае, вы, очевидно, не будете возражать, если я тоже поработаю здесь? — С этими словами он сел за другой стол, взял карандаш и начал что-то быстро набрасывать в блокноте.
Эстер понимала, что сейчас главное — сосредоточиться на бумагах и ни в коем случае не смотреть в его сторону. К счастью, Гордридж сел не напротив нее, и это помогло — на короткое время. Но очень скоро она поймала себя на том, что искоса поглядывает на него. К ее удивлению, он тоже наблюдал за ней, постукивая карандашом по ногтю большого пальца. А она-то была уверена, что он целиком сосредоточен на своих записях в блокноте!
Эстер почувствовала, как у нее неожиданно сильно забилось сердце, но, не сказав ни единого слова, перевела взгляд на свою работу. В течение следующего часа она печатала без остановки, пока не почувствовала, что у нее заболели шея и плечи.
— Мне кажется, что вы заслужили перерыв, — раздался невозмутимый голос Гордриджа.
Как же внимательно он наблюдал за ней, если сразу понял, что она устала!
— Должна признаться, что у меня немного затекла шея.
Эстер потерла шею рукой и повертела головой, чтобы снять напряжение.
Гордридж тут же вскочил и подошел к ней сзади.
— Позвольте мне.
Это было совершенно неожиданно, и ощущение его сильных пальцев на шее вызвало у Эстер еще большее напряжение. Казалось, напрягся каждый мускул ее тела.
— Расслабьтесь, — пробормотал он ласково.
— Пожалуйста, не беспокойтесь! У меня все сейчас будет в порядке, — произнесла она, задыхаясь, и
