Ритой решили пожениться. Я никогда не видела Генри таким счастливым.
Тони удовлетворенно кивнул.
– Передай им мои поздравления. – Он немного помолчал, потом дотронулся до ее щеки и спросил: – Ты сердишься на меня, Линда?
– Я… я не знаю, – искренне сказала она. Ей вдруг стало тяжело дышать. Слезы душили ее, и она с трудом удержалась, чтобы не расплакаться. – Я сейчас не в состоянии разобраться в себе. – Она тяжело вздохнула. – Ты знаешь, я разучилась лгать. Это странно, но это так. Я даже не пытаюсь никого обманывать. А если и говорю случайно неправду, то тут же признаюсь.
– И что в этом плохого?
– Наверное, ничего. Но иногда я просто теряюсь. Как сейчас. Я не могу тебя обманывать, но если скажу правду, то просто расплачусь. А я не привыкла плакать. Я не плакала даже в детстве. А теперь часто плачу. И еще, знаешь, с тех пор как мы расстались, я перестала смеяться. Я разучилась.
– Нет, – мягко сказал Тони. – Ты не разучилась. Просто для того, чтобы смеяться, тебе нужен я. Хочешь, я сейчас тебя рассмешу?
Она помотала головой.
– У тебя ничего не получится. Я слишком боюсь.
– Чего ты боишься?
– Что я никогда больше тебя не увижу.
– Тебе не надо этого бояться, Линда. Этого не случится.
– Спасибо, – сказала она, чувствуя, что ее благодарность звучит ужасно глупо.
– Пожалуйста, – ответил Тони.
Почему-то от этого ответа ей сразу стало легче.
– Ты знаешь, хуже всего то, что я чувствую себя маленькой глупой девчонкой. В детстве я точно так же обижалась на отца. Когда он был мне нужен, его никогда не было рядом.
– Ну, видимо, он не настолько умен, как о себе думает, – заметил Тони.
Линда рассмеялась. Отец действительно считал себя очень умным. Но то же самое думает о себе и Тони.
– Это его упущение, Линда, – сказал Тони. – Мне кажется, он сожалеет об этом.
Линда застыла от неожиданности.
– Ты говорил с ним обо мне?
– Немного. Он человек с характером.
– Да.
– И он гордится тобой.
– Не надо, Тони. Это ни к чему.
– Он сам мне об этом сказал. Рассказал, что его дочь с отличием закончила колледж и обошла многих мужчин в своей профессии. Может быть, он плохой отец, но он тобой гордится.
Линда проглотила комок, застрявший в горле, и моргнула, чтобы прогнать слезинки.
– А теперь скажи мне, пожалуйста, что я такого сделал, что вызвало у тебя воспоминание о детских обидах?
Линда покраснела.
– Я не хочу об этом говорить. Это глупо.
– Если эта глупость способна довести тебя до слез, значит, я должен узнать в чем дело. Мне это необходимо.
– Правда?
– Да, – теряя терпение, сказал он.
– Я хотела от отца внимания к себе. Не просто внимания – я надеялась стать для него самым нужным человеком в жизни. Мне всю жизнь этого не хватало. Я все время этого ждала. Правда, глупо?
– Почему же глупо? Все этого хотят. Найти человека, для которого ты станешь самым главным. Так вот, – продолжил он, – неужели ты думала, что все это время я загорал на каком-нибудь курорте, потягивая холодную колу и флиртуя с другими девушками?
– Нет.
– Ты в этом уверена?
– Да. Разумом я понимала, что ты был занят все это время, но, когда я думала о тебе, у меня улетучивались последние остатки здравого смысла.
– Не может быть! – с притворным изумлением воскликнул Тони.
– Ты пробудил во мне худшие качества, – сказала она. – И лучшие тоже. Как это тебе удалось?
– Я сделал тебя счастливой, Линда. Признайся, что это так. Я сделал тебя счастливой хотя бы на время.
– Да. – Линда всхлипнула.
– Не надо, малыш. Не плачь. – Он хотел вытереть ей слезы, но помешали наручники.
– Прости, – прошептал он, обнимая ее свободной рукой и крепко прижимая к груди. – У меня приверженность к символам.
– Хорош символ! Ты что, собирался взять меня в заложницы?
Он приподнял бровь.
– Пожалуй, об этом стоит подумать. Но будет лучше, если мы придем к мирному соглашению.
– Насчет чего?
– Насчет нас с тобой. У тебя свои пунктики, у меня свои.
– Я знаю. Ты менял женщин чаще, чем некоторые меняют масло в моторе автомобиля.
– Это неправда.
– Не забывай, что я читала твое личное дело.
– Я все тебе объяснил. Помнишь?
– Да. Ты сказал, что у женщин есть дурацкая привычка уходить от тебя.
– Я уже начал пугаться этого. Каждый раз, знакомясь с понравившейся девушкой, я надеялся на то, что смогу стать для нее тем единственным, который ей нужен. Но через какое-то время она уходила от меня. Иногда я сам уходил, понимая, что ошибся. – Он вздохнул. – Мы привыкли думать, что любовь приносит только радость. Но это не так. Любовь – это риск. Теперь я это знаю. Я готов пойти на этот риск вместе с тобой. Я не боюсь больше этого. И не жду никаких гарантий. Все, что мне надо, – это знать, что ты любишь меня так же, как я тебя, что ты хочешь быть со мной и сделаешь все для этого.
– Тони…
– Тсс. – Он прижал подушечки пальцев к ее губам. – Дай мне договорить, прежде чем я начну целовать тебя. Потому что если я начну, то уже не смогу остановиться. Долго-долго. – Он не выдержал и коснулся губами ее волос. – Я еще не встречал женщины, которая мне нравилась бы так же сильно, как ты. И которая была бы мне так же необходима, как ты. Мне кажется, я не могу дышать без тебя.
– Правда? – всхлипнула она.
Тони кивнул и крепче прижал ее к себе.
– Мне кажется, это любовь. Когда ты не можешь дышать от страха потерять другого человека. Когда жизнь без него не приносит тебе никакой радости. Как ты думаешь, это оно? То самое чувство?
– Тебе нужно определение?
– Нет, я не хочу лезть в словарь. Наверное, на эту тему написаны кучи книг. Любовь, отношения между мужчиной и женщиной, чувства. Наверное, есть даже какие-то тесты.
– Ты предлагаешь нам пройти какой-нибудь тест? Здесь? Сейчас?
– Сейчас, но не здесь. Я предлагаю сесть на мотоцикл. На тот, что припаркован у калитки.
– Я его видела, – сказала Линда.
– С этим мотоциклом у меня связаны самые приятные воспоминания. И у меня появилась настоящая симпатия к дешевым мотелям, в которых стоят кровати с металлическими спинками и оранжево-желтыми покрывалами. Я готов поспорить, что вдоль всей дороги отсюда до Вайоминга стоят десятки таких мотелей.
– До Вайоминга? – переспросила Линда.
– Ну да. Меня выпустили из заключения сегодня утром, часов в девять, и я уже успел кое-что сделать. В
