плясала и выделывала свои па. Я тоже приплясывала, хотя мои прошлогодние башмаки нестерпимо жали, а живот время от времени сжимался от страха.
Вилли поджидал нас на въезде в Латимер, он прыгал вверх-вниз по бордюру чьего-то садика, словно практиковался в степе. Завидев нас, он на лету взмахнул рукой, поскользнулся и приземлился прямо на колени. Наверное, это было ужасно больно, и до нас донеслось несколько весьма выразительных ругательств, но, когда мы подбежали к нему, он уже улыбался до ушей.
— Он уехал, уехал! И пусть только попробует вернуться, я выброшу его вон, можешь не беспокоиться, Дарлинг, — объявил Вилли, расправляя плечи.
Мы обе знали, что Терри отшвырнет его одним мизинцем, но я благодарно улыбнулась ему. Мы двинулись через Латимер втроем. Пэтси без устали кружилась, а Вилли на одолженном скейтборде выделывал повороты и подскоки, радуясь победе. Я тоже попробовала прокатиться. Сначала я не очень поняла, в чем тут хитрость, и то и дело опрокидывала доску. Вилли с удовольствием кричал, что я безнадежна, но потом показал мне, как ставить ноги и как правильно наклоняться, и я вдруг освоилась и помчалась вперед, набирая скорость, очки соскальзывали мне на нос, волосы разлетались, я визжала от восторга…
Я слышала позади рокот машины, в голове лихорадочно билось: ой, на помощь, как мне остановиться? Я знала, конечно, что все водители едут медленнее из-за таких любителей порисоваться на скейтбордах, хотя непременно накричат и обругают. Но эта машина ускорила ход, и я постаралась свернуть в сторонку, чтобы оглянуться. Но свернула, должно быть, слишком резко и упала.
Это была не легковушка. Это был мини-фургон. Зеленый фургон. Терри вернулся. Он обманул нас. Он никуда не уезжал. Просто дождался, когда Вилли подаст мне сигнал, а теперь заманил нас в ловушку.
Я увидела маму. Она выскочила из машины первой, едва не уронив Гэри, которого одной рукой прижимала к бедру.
— Дарлинг! — крикнула она так, что мне показалось, она действительно тревожится за меня.
Мое сердце дрогнуло. Наверное, я круглая идиотка. Зачем, зачем я убежала от своей собственной мамы? Я любила ее. Я любила ее так же сильно, как Нэн. И я ей нужна…
Но тут с другой стороны фургона выскочил Терри. Он улыбался. Это не была улыбка —
О, нет! Так смотрит кот, готовясь схватить когтями неоперившегося птенца. Его глаза блестели, но странным, фальшивым блеском и напоминали кусочки зеленого стекла.
— Так, так, так, это же Дарлинг! — сказал он. — Да, ты заставила нас сегодня поплясать. Но теперь мы тебя заполучили.
Они никогда, ни за что не заполучат меня! Я вскочила, встала на скейтборд, оттолкнулась левой ногой, сделала сумасшедший рывок и помчалась мимо него, мимо мамы, мимо Бетани и Кайла, испуганно смотревших на меня из окна фургона, а сзади слышались отчаянные голоса Вилли, Пэтси и того мальчика, у которого одолжили скейтборд.
Я как безумная мчалась вперед, к дому Нэн. Слышала, как Терри и мама залезли в фургон, захлопнули двери и включили мотор… Господи, они же догонят меня! Я повернула к ступенькам, куда фургон не мог следовать за мной.
В темном отсеке помойки недоумок Майкл выбрасывал мешки с мусором. Увидев, как я лечу сломя голову, а за мной — Терри в своем фургоне, а Вилли и Пэтси отчаянно кричат мне вслед, он выпрямился, очки его блеснули. Я соскочила с доски, оставила ее на ступеньке и бросилась было вверх по лестнице, но тут из-под навеса помойки протянулась рука и схватила меня за запястье. Я задыхалась, пыталась вырваться, но рука держала крепко. Это был Майкл, что-то бормотавший мне в ухо. Мне показалось, что он все повторяет «привет», а потом догадалась. Он говорил: «Прячься». И я замерла вместе с ним, укрывшись в темном и вонючем мусорном отсеке. Слышала, как мимо, перескакивая сразу через две ступеньки, мчался по лестнице Терри, за ним бежали все остальные — вверх, к Нэн.
Я припала к Майклу. Он бережно поддерживал меня, ласково похлопывая по спине подушечками пальцев. Мы молчали, пока шаги бежавших не стихли, а потом издалека, сверху, донесся громкий стук дверного молотка: колотили в дверь Нэнни и громко кричали все вместе — Терри, мама, Вилли, потом Нэн. С грохотом распахнулась соседняя дверь, и к хору присоединилась миссис Уоткинс.
— Мама, — сказал Майкл. — Моя мама, ей лишь бы поорать. — Помолчав, он спросил: — Этот тип тебя пре… следует. Он твой отец?
— Нет! Он просто парень моей мамы. Я его ненавижу. Он хочет заставить меня вернуться. О, Майкл, что мне делать? Ведь он сейчас прибежит сюда.
— Беги, — сказал Майкл. — Я тоже хотел бы. Убежать. Убежать от моей мамы.
А я думала, он свою маму любит. Может, он остается здесь только потому, что не знает, куда уйти.
— Бежим вместе, — сказала я.
Мне было так страшно, так хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом, хотя бы и Майкл. Он взял меня за руку и вывел из темного отсека, моргая от неожиданно яркого света. Мы обежали внутренний двор, держась у самой стены, чтобы Терри не мог углядеть нас с балкона. Мы бежали до самого конца квартала Эльм и дальше вверх, к кварталам Сикаморе и Бич.
— Куда это ты собрался, Майкл? — спросила женщина, когда мы пробегали мимо нее. — Эй, ступай-ка домой! Что скажет твоя мама?
— Не беспокойтесь, — с трудом переводя дух, ответил Майкл.
Он бежал все медленнее, задыхаясь, его широкое лицо стало багровым и блестело от пота.
Потом он прислонился к стене и закрыл глаза.
— Бежим, Майкл, скорее! Он нас догонит!
Грудь Майкла ходила ходуном.
— Я… я не могу.
— Ты можешь. Бежим!
— Беги ты. Я… у меня… — Он жестом показал, что ему не хватает воздуха… или бутылки.
Я не могла больше тратить время на уговоры.
— Ну что ж. Спасибо тебе. Пока.
Без него я побежала гораздо быстрее, пулей рванулась вперед, сворачивала на каждом углу, вскоре Латимер остался позади, я спускалась по боковым дорожкам, надеясь сбить Терри со следа. Я бежала как сумасшедшая, но даже не представляла себе, куда бегу. Вечно бежать я не могла. И у меня не осталось денег. Я не могла даже вернуться в «Макдоналдс».
Тогда я побежала назад, к Марианне, чего только не надумала по дороге, готова была с ходу предложить ей полностью взять на себя заботы о ее ребенке, а также готовить и убираться, лишь бы она позволила мне прикорнуть на ее диванчике. Но Марианна не открыла мне дверь, хотя я стучала, стучала… Я знала, что она дома, со своим бойфрендом. Попробовала было умолять ее через щелку почтового ящика, но ответа не было.
Наконец я сдалась и поплелась прочь. Пальцы в тесных башмаках ныли, упираясь в носок при каждом шаге. Желудок буквально выворачивало наизнанку, так что мне пришлось даже поскорей свернуть на глухую аллею. Меня рвало, и, как ни старалась я быть аккуратной, все-таки немного запачкала свое чудесное красное пальто. Я чуть не расплакалась.
В голову полезли другие мысли: почему бы не сдаться и не вернуться к Нэн? Может, все будет не так уж плохо в моем прежнем доме. Может быть, если я научусь держать язык за зубами, Терри перестанет на меня наседать. Может, я сумею быть такой полезной с детьми и по хозяйству, что мама наконец полюбит меня. Может, Кайлу надоест пинать меня, а Бетани и я станем лучшими подругами.
Я знала: все это чепуха. И если я заявлюсь к ним, они никогда больше не позволят мне вернуться к Нэн.
И я больше никогда не увижу Индию.
Индия…
Стоя то на одной ноге, то на другой, чтобы не так сильно болели стиснутые в узких башмаках пальцы, я мучительно соображала, как поступить, а при этом свернутой в комок салфеткой оттирала пятна на пальто.
