Джон Френч, Грэм Макнилл, Дэн Абнетт, Гэв Торп
Тени предательства
(Warhammer 40.000 — 22)
Джон Френч БАГРОВЫЙ КУЛАК
Действующие лица
Примархи
Рогал Дорн, Примарх Имперских Кулаков, Преторианец Терры
Пертурабо, Примарх Железных Воинов
VII Легион «Имперские Кулаки»
Сигизмунд, Первый капитан
Аманд Тир, капитан, Шестая рота, командир «Безмятежного»
Пертинакс, капитан, Четырнадцатая рота, командир «Молота Терры»
Алексис Полукс, капитан, Четыреста Пятая рота, Магистр Карающего флота
Ралн, сержант, Первое отделение, Четыреста Пятая рота
IV Легион «Железные Воины»
Беросс, капитан, Вторая рота
Голг, капитан, Одиннадцатая рота, командир «Контрадора»
Имперские персонажи
Амина Фел, Старший астропат
Калио Леззек, Магистр астропатов Карающего флота
Халм Бас, Примус «Трибуна»
— Истинная сила рождается в боли.
— Значит время не отпускает.
Ненаставшее — отвлеченность,
Остающаяся возможностью
Только в области умозрения.
Ненаставшее и наставшее
Всегда ведут к настоящему.
Шаги откликаются в памяти
До непройденного поворота
К неоткрытой двери.
— Мы — будущие воспоминания. Когда наша плоть обратится в прах, а наши мечты исчезнут, мы станем призраками, живущими в стране легенд, воплощенными только в воспоминаниях других. Что мы возьмем с собой в это царство мертвых, за что нас будут помнить — это и будет истина наших жизней.
Пролог Ночная сторона Инвита
Выдержу ли я?
Мой мир сжался в сферу холодной тьмы. Внутри только боль, снаружи ничего, кроме голодной ночи. Я не вижу. Лед скопился в глазницах, слезы замерзли на коже. Я пытаюсь дышать, но каждый глоток воздуха вонзает острые лезвия в мои легкие. Я не чувствую рук. Тело онемело. Я думаю, что лежу, свернувшись, на льду, руки и ноги дрожат все медленнее с каждым слабеющим ударом сердца.
Зверь должен быть рядом. Он не отступит и его ведет мой кровавый след.
Моя кровь.
Я все еще должен истекать кровью. Рана небольшая — аккуратный прокол в икре — но она все равно убьет меня. Я оставил кровавый след на ледовых дюнах, пытаясь заблокировать боль, пытаясь игнорировать онемение, пытаясь продолжать двигаться. Я не смог. Холод заберет меня, и зверь получит остатки.
Я не смогу выдержать это.
Я никогда не достигну цели. Я не достаточно силен.
Мир темнеет, боль уходит.
Из далекой тьмы кричит голос. Я пытаюсь разобрать слова, но голос слишком далек.
Руки сжимают мое лицо. В голове вспыхивает боль. Я кричу. Пальцы оттягивают мои веки.
— Алексис, ты должен идти. — Я вижу лицо, окруженное заиндевелым мехом. Глаза синие, цвета глетчерного льда. Элиас. Элиас, мой брат. Он все еще со мной. За ним буран закрывает звездное небо кружащимися белыми осколками.
— Ты должен идти сейчас же. — Я чувствую, как он хватает меня за руки и рывком поднимает на ноги. В моем теле вспыхивает яркая боль, острая, режущая и перемалывающая каждое мгновение. Я снова кричу.
— Боль значит, что ты все еще жив, — кричит сквозь ветер Элиас. Я моргаю, пытаясь сосредоточиться. Онемение отступает; я снова чувствую конечности. В вернувшихся чувствах мало удовольствия. Часть меня снова хочет онеметь, лечь и позволить крови замерзнуть.
Мы стоим на узком плоском гребне, вершина которого выветрена в ледяные неровности, с обеих сторон зияют расселины. Изломанные ледяные пики поднимаются над пеленой бурана, подобно темно-синим в звездном свете осколкам разбитого стекла. Ложное сияние крепостей-лун озаряет нас из-за занавеса изумрудного рассвета. Это Расколотые Земли, ночная сторона Инвита, которая никогда не видела солнца. Холод такой же вечный, как и ночь. Воины ледяной касты рискуют появляться здесь только в металлических скафандрах, но те, кто хочет присоединиться к Легиону должны пересечь это безжизненное место в рваных шкурах и обмотках. Это испытание, путешествие через полночное царство агонии. Я решился на это путешествие, но не увижу его конца.
На льду кровь, замерзшая, тянущаяся вдаль.
— Где он? — говорю я, глядя на Элиаса. Он качает головой. Полоски ткани скрывают лицо, а покрытые снегом шкуры увеличивают фигуру, из-за чего он больше похож на быка тундры, чем на человека.
— Я не знаю, но близко, — говорит он, его голос приглушен, но все еще силен. Я знаю, что его руки опухли и почернели от замерзшей крови, но во взгляде нет боли. В то время как я слаб, он — несгибаем. Он — мой брат, мой близнец во всем, кроме одного. Он сильнее меня, всегда был. Я бы не зашел так далеко один, а теперь я подвел его. Он должен оставить меня здесь; я — слаб, и я убью нас обоих.
Он смотрит на меня, будто услышав мои мысли.
— Даже не думай об этом, Алексис. Я не оставлю тебя.
Я открываю рот, но ответ застывает в горле. Сквозь несущий снег ветер я снова слышу низкий животный звук, как выдох с предвкушающей улыбкой. Элиас замер.
Позади меня раздается рык — прерывистое урчание, которое наполняет мои вены горячим страхом. Зверь нашел нас. Я знаю, что ему нужен я; я — слаб и истекаю кровью, а он уже вкусил ее. Новое рычание, ближе, протяжней. Я могу представить, как он крадется по льду за моей спиной, мышцы двигаются с изящной неторопливостью, бесцветные глаза уперлись мне в спину. Зверь ждет моих действий, собираясь напасть в тот момент, когда будет готов. И пока он готовится, хочет, что его добыча испытывала страх.
Снова раздается рычание, еще ближе, и я слышу мягкий звук, когда хищник задевает покрытым шерстью телом лед. Я пытаюсь успокоиться, подготовить слабеющие мышцы к движению. Элиас неотрывно смотрит на меня. Он знает, что я замыслил; он сделал бы то же самое. Я киваю один раз, очень медленно.
Я слышу, как когти зверя скребут по льду. Мысленно я почти вижу, как мышцы напрягаются под припорошенной снегом шкурой.
Зверь ревет, прыгнув мне на спину, звук заглушает пургу. Я бросаюсь в сторону, мышцы горят. Я слишком медленный. Челюсти твари смыкаются на отведенной назад левой руке. Она разворачивается при приземлении, протащив меня по льду. Зубы рвут мою плоть. Я чувствую гнилостный запах из его рта, животный смрад тела. Он встряхивает головой, моя рука все еще в его зубах. Слышен треск суставов, в глазах вспыхивает агония. Я даже не чувствую, как падаю на землю. Зверь отпускает мою руку, и кладет когтистую лапу на грудь. Ребра трещат, острые когти касаются кожи.
Раздается вопль и неожиданно давление исчезает. Я отползаю в сторону и поднимаю взгляд. Элиас стоит спиной к расселине, тело напряжено, руки разведены, как у борца. Между нами мечется шестилапое существо. Бледная шкура покрывает длинное тело от морды лопатообразной головы до кончика подергивающегося хвоста. Оно медлит, оценивая новую добычу, которая отвлекла внимание от прежней. Напрягается. Я не вижу лица брата, но знаю, что под тряпичной маской он улыбается.
Зверь прыгает. Элиас неподвижен. Челюсти твари широко раскрыты, блестящие зубы похожи на лезвия ножей. Брат уклоняется в последний момент, развернувшись вокруг оси, в то время как руки хватают шею зверя. Он поворачивается, и сила инерции зверя несет его к ожидающей расселине. Почти идеально. Почти.
Я начинаю бежать, боль уходит… Зверь изворачивается в полете, передние лапы рвут плоть. Длинные изогнутые когти впиваются в ногу Элиаса. Зверь воет, когда оба падают в пропасть.
Я оказываюсь на краю во время, чтобы схватить падающего брата. Его вес сбивает меня с ног. Когти зверя освобождаются, и он исчезает в расселине, капли крови летят за испуганным рыком во тьму.
Элиас висит на моей руке. Я лежу на животе, правая рука вцепилась в кромку льда, голова и левая рука выступают за край расселины. Брат раскачивается в моей хватке, его рука сомкнулась вокруг моей. На моей кожа проколота и разодрана челюстями твари, а вес Элиаса еще больше расширяет кровавые раны. Я никогда прежде не испытывал такой боли. Кровь бежит по нашим рукам. Мой захват скользит. Боль и страх сливаются воедино внутри меня. Я не позволю этому случиться. Я достаточно силен, я должен быть таким. Я пытаюсь вытащить его, и мой хрип от усилий превращается в крик. Я не могу поднять его. Держащаяся за ледяной гребень правая рука соскальзывает. Я дергаюсь вперед, еще больше переваливаясь через край.
— Алексис, — голос брата так тих, что почти теряется в звуке ветра. Я смотрю вниз на Элиаса. Его глаза пробегают по скользкой от крови обмороженной плоти наших рук, которая выглядит черной в свете звезд. Я вижу то, что он уже знает; моя хватка разжалась. Это только его рука сомкнулась вокруг моей, удерживая Элиаса от черной пустоты внизу.
Он всегда был сильнее меня. Я смотрю ему в глаза.
— Нет! — кричу я.
Он разжимает руку.
Сто сорок один день до битвы в системе Фолл. Система Фолл
Меня разбудил собственный крик.
Глаза резко открылись. На
