А теперь — ни цветочка в долине! И замерзли все окна у нас. Если б мне хоть подснежник, родная, Довелось увидать еще раз! Довелось увидать, как покинет Ледяную одежду река… Неужель умереть мне придется, Не дождавшись и почки цветка? На вершинах высокого вяза Будут гнезда вороны свивать, И унылым пронзительным криком Будет чибис поля оглашать. А потом из-за моря вернутся К нам и ласточки ранней весной; Но я их не увижу, родная. Мои очи засыплют землей! Той порой, когда все еще тихо, Когда все еще в доме молчит, Прежде чем ты проснешься, родная, И на ферме петух прокричит, — Уж окно нашей церкви убого И погост на обрыве крутом, Где я буду лежать, озарятся Первым розовым утра лучом. Не видать тебе больше, родная, Когда вновь запестреют цветы, Как брожу по лугам и долинам Я с утра до ночной темноты. Не заманят к себе меня летом Зеленеющий в поле овес, Водяная фиалка — в болоте, Ветви белых плакучих берез! Пусть шиповник и жимолость будут Над моею могилой цвести; И, как теплое лето настанет, Ты порой свою дочь навести. Я тебя не забуду, родная, И когда над моей головой Ступишь ты по росистому дерну, Каждый шаг буду слышать я твой. Своенравна была я… Но знаю, Все простит мне твоя доброта. Поцелуй же теперь меня крепче, Поцелуй и в чело и в уста! О, зачем ты так плачешь, родная! Сокрушать тебя скорбь не должна: У тебя еще дочь остается, Ты на свете не будешь одна. Из могилы холодной и тесной Стану я приходить… И хоть ты Меня видеть не можешь, родная, Но твои я увижу черты, И, безмолвна сама, я услышу Звуки милых, знакомых речей. Знай, что дочь твоя будет с тобою Каждый раз, как ты вспомнишь о ней. Доброй ночи! Когда мне придется «Доброй ночи»… сказать навсегда… И меня унесут на кладбище, — Не пускай нашей Эвы туда До тех пор, пока зеленью свежей Не оделась могила моя. Эва — милый ребенок и лучшей Будет дочерью, нежели я. В кладовой — весь прибор мой садовый, Там и заступ, и грабли лежат; Я их Эве дарю. Мне уж больше Не копать в цветнике своем гряд. Под окном я гвоздику и розы Посадила. Им нужен уход, Так пускай же она хорошенько Их по смерти моей бережет. Да, еще… Ты Робину, родная, Отнеси мой прощальный поклон. Бог пошлет ему лучше подругу, На меня пусть не сердится он. Ведь останься в живых я, быть может, За него бы я вышла… Как знать! Все прошло! И в могиле я скоро Буду, всеми забытая, спать!
