– Здрав будь, добр молодец! Трясешься ты от страха, как красна девица, но я тебя не трону и мизинцем! Не видал ли ты тут зеленого гоблина-торговца, ростом с овцу и разумом бараньим? А уши у него ослиные, как и повадки! Продал он мне, вислоухая жаба, мантию-невидимку не целиком, а лишь обрывок! Не прячет ткань волшебная меня всего, а оставляет место уязвимое!
С этими словами он повернулся задом и продемонстрировал свое толстое «уязвимое место». Затем из воздуха появилась исполинская зеленая голова с дикими ярко-красными глазами, широкими ноздрями с золотым кольцом и огромным клыкастым ртом. В правом остроконечном ухе висела тяжелая золотая серьга, черные жесткие волосы были собраны в тугой конский хвост на самой макушке.
– Нещадно бит я был, и зло собаками покусан на деревне...
Двадцатый, не понимая ни слова, закричал так громко, как только мог, молниеносно прыгнул в открытую дверь корабля, которую тут же с грохотом захлопнул. Эта была самая реальная галлюцинация за сегодня...
– Юнец должно быть пьян! Зачем же так кричать, как будто наступил на улей! – донеслось снаружи недовольное рычание орка.
– Зеленый... весь! Насквозь... радиоактивный!– бормотал, как в бреду, Двадцатый, прислонившись спиной к двери и медленно сползая на пол, – он регистрацию просил...
На его крохотном корабле совсем не было оружия, а у молодого капитана быстро заканчивались нервы и терпение.
Тут он почувствовал, что пальцы его правой руки, которой он держал несчастного эльфа, испачканы в чем-то липком. Он поднес ее к лицу и понюхал темно-красные маслянистые пятна на пальцах.
– Кровь! – мелькнула в его голове мысль, – но откуда?
Он живо вспомнил о своем маленьком пленнике и открыл квадратную дверцу. Внутри, сжавшись в комок, обнимая прижатые к груди ноги, сидел человечек. Его правое блестящее крылышко было сломано, и из разлома сочилась красная кровь.
– Зачем ты хочешь жизнь мою отнять? – грустно спросил эльф звонким, словно колокольчик, голосом. Но, о чудо – Двадцатый разобрал его слова и отдернул протянутую руку.
– Я... не хотел! Я... хотел посмотреть твой состав! – ответил паренек сдавленным голосом, – стандартного языка никто не понимает!
– О нет, приятель! – отмахнулся крошечной ладошкой человечек, – это ты наш язык не понимаешь! Ни орка грозного, ни хитрого торговца, ни эльфа звонкого! Прислушайся – и ты всех нас поймешь!
– Рычанье, звон, сопенье! – ответил Двадцатый, беспомощно хлопая глазами, – чего тут понимать?
– Ты из страны, где в волшебство не верят! Где умерли все сказки и легенды! Лучше не знать, как эльф живой устроен, пусть он поет, танцует и летает! Чем знать состав той серой пыли, в которую ты сказку обращаешь!
– Это молекулы! – возмутился Двадцатый, извилины лихорадочно использовали чип, – ты еще кто?
– Я эльф Тилль! – представился человечек, совершенно не подозревая, к чему может привести подобное знакомство, – а твое имя как?
Парень с Земли на одном дыхании сказал ему свой длиннющий номер, заканчивающийся двадцаткой. Тилль уставился на него круглыми от удивления изумрудными глазками, он совершенно не услышал в цифрах имени.
– Ну, можешь звать меня Двадцатый! – наконец выдавил из себя землянин после долгой неловкой паузы.
– Двадцатый? – переспросил эльф, осторожно ступая маленькой ножкой на протянутую ему раскрытую ладонь, – как далека твоя страна, однако! И имена столь же чудны, как ее жители! Так кур считают, иль клеймят ослов!
В тусклом свете своего первого в жизни вечера земной гость наконец-то разглядел эльфа – он был совсем, как обычный семнадцатилетний мальчик, стройный, с рыжими кудрями и блестящими крылышками.
– Да нет! Всего-то пару световых лет! – возразил с усмешкой Двадцатый.
– Если тебе так далеко до дома, то ночь ты можешь в Ворожейке скоротать, в деревне у моей хозяйки!– предложил Тилль, – к тому же, я был бы благодарен тебе бескрайно, коль ты б меня туда всемилостивейшее отнес – не долечу я сам до той деревни, крыло мое измято до крови!
– Ам... да...да... конечно! – согласился паренек, виновато косясь на эльфа, у него совсем не осталось баллов, – я донесу тебя легко! Здесь сколько километров? Маршрутка ходит?
– За лесом сразу будет Ворожейка, коль поспешим, туда успеем до луны! – ответил эльф, игнорируя дальнейшие вопросы.
Двадцатый печально проводил взглядом свой израненный угасший корабль, он укрыл его ветками и присыпал землей, чтоб нечаянно никто не нашел и не утилизировал, искренне надеясь, что ему не придет «письмо счастья» о неположенной парковке.
Осторожно, мелкими неуверенными шажками, постоянно останавливаясь и озираясь по сторонам, с открытым ртом и круглыми глазами Двадцатый шел через обычный смешанный лес. На качающихся ветвях что-то постоянно светилось, в траве что-то шуршало, а за толстыми вековыми стволами кто-то прятался. Что-то где-то чирикало, каркало, угукало, пело, кричало, пищало...
Несколько раз, а именно, когда в глубине леса завывал волк или под ногами у парня пробегал зайчонок, Двадцатый в панике кидался обратно к кораблю.
Его молодое сердце было готово выпрыгнуть из груди при каждом крике филина, шелесте крыльев летучей мыши или встречном хороводе лесных эльфов.
Но одновременно со страхом в его человеческую душу, если таковая присутствовала, вселялся необычайный восторг от всего увиденного и услышанного. Странно, он прожил на Земле целых семь лет, но никогда не считал ее родным домом, здесь же, посреди ночного темного леса, полного опасностей и приключений, Двадцатый был готов грохнуться на мягкий мох, украшенный неведомыми яркими цветами и громко разреветься, как ребенок у подола матери. Но парень совершенно не мог себе такого позволить из- за непреодолимого желания увидеть Ворожейку, и сидящего на плече раненного эльфа.
– Когда у вас, наконец, зажгут Фобос? – не выдержал Двадцатый, очередной раз спотыкаясь о толстый корень под ногами, с каждым шагом становилось все темнее и темнее, думая про себя, – есть же такие отсталые планеты!
– Фобос? – переспросил эльф, – ночь, Солнце яркое сейчас опочивает! Луна-сестрица в серебре меж звезд придет ему на смену!
– Что? – закричал парень и резко остановился, но тут он вспомнил, что это другая страна, планета и возможно галактика, где, однако, Солнце звали Солнцем, – у Вас разве нет Фобоса, искусственного солнца? Огромное зеркало на орбите, что отражает солнечные лучи, чтоб не спотыкаться ночью! Ауч!
– Что? Да что ж ты, как тролль в курятнике!– теперь настала очередь эльфа недоумевать, он буквально подпрыгнул на месте, чуть не соскользнув с плеча, – второе Солнце? Не знает жадность меры там, где мало Солнца одного! Ведь ночь красою с днем поспорить может! Зачем его царицу Вы затмили?
Двадцатый хотел было возмутиться, что при создании Фобоса ни одна Луна не пострадала, но не успел – его челюсть снова отвисла от удивления.
Впереди деревья вдруг расступились, и путники вышли на открытую местность – вершину огромного холма, внизу мерцающей серебряной лентой по долине протекала река, петляя и извиваясь, словно жизненный путь, за ней тысячами разноцветных огней горела гуляющая Ворожейка, отмечая праздник нового урожая.
Легкий приятный ветерок приносил с собой самые прекрасные обрывки музыки, громкого смеха и наивкуснейших жареных гусей. С ночного черного небосвода приветливо улыбалась полная яркая луна, вокруг нее водили хороводы огромные блестящие звезды, пьяные от собственной красоты.
Двадцатый встал, как вкопанный – сердце сжалось от восторга, около пары минут он был не в силах вымолвить ни слова, переводя свою круглые зеленые глаза то на серебряный шар луны, то на светящуюся ленту реки, то на гуляющую деревню. По небу яркой искоркой скользнула падающая звездочка – Двадцатый вздрогнул и очнулся.
