– Три золотых! – объявил цену довольный гоблин, остальные ремни мигом исчезли под вместительной полой его халата.
– Три чего?!– переспросил землянин, в качестве платы он быстро сунул в когтистую зеленую лапку маленького торговца самый большой медовый пряник, который только у него был.
– Три золотых! Достойная цена! – повторил недовольный гоблин, снова протягивая свою жадную лапку, – коль не отдашь, тогда ремень снимай!
Но тут произошло нечто неожиданное – над деревней, откуда ни возьмись, появился странный неопознанный летающий объект, он несся со страшной скоростью, то вертясь в воздухе волчком, то неожиданно делая мертвую петлю. Звучно шмякнувшись о крышу курятника, а, затем, едва не угодив в ближайший костер, летающий объект плюхнулся прямо перед оторопевшим гоблином, съежившимся и позеленевшим от страха.
Когда клубы поднявшейся пыли рассеялись, объект был опознан, как маленький седой старичок с огромной бородой, белой как снег. Ростом он был примерно с гоблина, то есть по пояс Двадцатому. Одетый в нарядную бежевую рубашку и темно-коричневую кожаную телогрейку, он никак не походил на полицейского.
Широкие штанишки на коротеньких ножках, под цвет телогрейке, кончались парой новеньких лакированных туфель с большими серебряными пряжками.
Коренастый плотненький старичок, как показалось Двадцатому, прилетел на... обычной цветной простыне! Точнее, это был обрывок старинного ковра с узорами, а если быть еще точнее – потрепанный ковер-самолет!
Не говоря ни слова, гном проворно спрыгнул с необычного транспортного средства, подскочил к гоблину и схватил его за огромное зеленое ухо.
– Вот я добрался, наконец! – совсем не радостно сообщил прилетевший, фыркая от пыли, – не узнаешь меня, «купец»?
В ответ гоблин что-то неразборчиво промычал.
– О, горгулья! Как же ты меня узнаешь? Ведь по твоей милости я поседел безвременно! И в лесу потерял колпак свой яркий! Один полет на твоем драном ковре чуть жизни мне не стоил!
– Но... ай, я же сделал скидку! Тысяча химер! – промямлил гоблин, пытаясь освободить ухо, – а-а-й, пощады!
– Скидку? – кричал гном, еще крепче сжимая свой кулак, – ты продал мне товар негодный! Меня ты обманул нещадно! Я лучше б купил метлу у ведьмы, чем твой коврик-самодур, что летит не прямее, чем курица от бабы!
Тут они одновременно посмотрели на Двадцатого, парень стоял, сжимая в руках в руках пояс и молча улыбался: «Покупки через интернет это рискованно!».
– Продал юнцу ремень девичий? – вскричал гном, сажая визжащего гоблина свой ковер-самодур, распластавшийся на траве и весело подпрыгивающий от нетерпения, – нет, вислоухая ты жаба, тебя я убивать не стану! Лети же во дворец к султану! Прямо в покои его жены прекрасной и пошли поклон ее ушам ослиным низкий!
Глава четвертая, экскурс в историю. В плену легенд
– О, лысая горгулья! Пощади! – взмолился торговец, но было поздно, ковер-самолет неуклюже взмыл в воздух, унося на себе дрожащего гоблина, вцепившегося в него всеми своими двадцатью когтями.
– Султану? Во дворец? – переспросил Двадцатый, нервно теребя в руках блестящую серебряную пряжку в виде солнца, – это... ээ... гипермаркет?
– А ты не слышал, юноша? Пройдоха продал жене султана серьги, прекрасная работа ювелира с камнями дорогими! Да только вот, когда она одну сережку потеряла, то ухо вдруг ее ослиным стало! – тут гном не удержался и захихикал, – и во дворец к султану стекались лекари со всего света! Тащили мази чудодейственные и пилюли! Да только все не то – как мертвому припарки! Тогда один смельчак ей посоветовал вторую снять серьгу!
– И? – Двадцатый удивленно уставился в синие глаза гнома, дело пахло радиацией.
– И ее второе ухо вмиг ослиным стало! – расхохотался гном, белая пушистая борода зашелестела по траве.
Единственное, что понял из разговора Двадцатый, так это слово «ухо» и что с ним случилось что-то интересное!
В следующий момент звуки музыки притихли, и реже стал слышен хохот – окружающие быстро собирались вокруг самого высокого яркого костра, проворно занимая свободные места на табуретках, лавочках, на столах и под ними, и просто на траве.
Двадцатый и его новый приятель, свалившийся с неба, тоже подсели к огню, все чего-то ожидали, словно любимого вечернего сериала.
На почетном самом высоком месте возле огня сидел седовласый старец в сером длинном плаще. Темными от работы и загара мозолистыми руками он ударил по струнам больших золотых гуслей, что лежали у него на коленях. Сквозь ночную прохладу полилась грустная приятная мелодия, несколько раз облетая притаившихся в ожидании слушателей, она уносилась к далеким мерцающим звездам.
Сердце забилось в два раза быстрее в груди у Двадцатого, от звучных нот глаза снова наполнились слезами. Он забыл про все на свете и единственное о чем сейчас молил, чтоб эти старческие мозолистые руки не переставали перебирать тонкие серебряные струны. В его жизни это была первая музыка, создающая настроение, а не подстраивающаяся под него. Двадцатый вытер слезы и принялся рассматривать седого музыканта, уставившись на него, как на Бога. А мелодия лилась, словно свежий ручей в жаркой пустыне, наполняя живой водой души и проникая в глубину сердец.
И вечность лет тому назад,
Планеты стройным хороводом
Ходили, Солнце восхваляя,
На их сестрице средней,
Что меж Юпитером и Марсом гуляла,
Где нынче бродит пояс астероидов,
Родился первый человек!
Собой хорош, и умом светел,
Та колыбель цивилизаций,
Науки, магии и наций
Была прекраснее всего!
И города, роскошные, как рай,
Богатые и славные росли!
И расцвета планета та, как роза
Блестя умами, словно кладезь интеллекта,
Все жители ее прекрасны были,
Не зная горя, счастьем упивались!
Но слишком скучно жить в довольстве,
Там началась война лихая,
И судьбы все переломала,
В прах обращая жизни,
Сжигая и стирая города!
Закончилась она тогда,
Когда планеты той не стало,
Ужасный смертоносный взрыв,
Ее на тысячи осколков разорвал!
Кружится сиротливо по ее орбите
Сейчас безжизненный метеоритный пояс!
Лишь мертвыми осколками напоминая
