неправильно»... 1
Прошло около сорока лет с момента написания этих знаменитых слов, а русский язык продолжает засоряться ненужными иностранными словами.
Как же происходит этот процесс? И почему происходит? Попробуем разобраться.
В русском языке, как, впрочем, и в любом другом,
_________
? В. И. Ленин. Соч., т. 30, стр. 274.
есть много слов иностранного происхождения. Это вполне естественно. Развиваясь в течение столетий в экономическом и культурном общении русского народа с другими народами (как находящимися ныне в пределах нашей родины, так и с зарубежными), наш язык впитал в себя большое количество слов нерусского происхождения, — слов, понятных всем, общеупотребительных и прочно вошедших в речь нашего народа.
Очень многие такие слова давно стали международными, например, «революция», «коммунизм», «социализм», «демократия», «капитализм», «империализм», «коллектив», «библиотека», «профессор», «доктрина», «аудитория», «лекция», «медицина» и многие, многие другие.
К этой же группе относятся многочисленные научно- технические термины: «атом», «электричество», «радио» и т. д. Эти слова звучат одинаково или почти одинаково у всех народов мира, и посягать на них, конечно, бессмысленно.
Следует отметить, что и многие русские слова, родившиеся в послереволюционное время, вошли в международный язык. Таковыми являются: «ленинизм», «Советы», «большевизм», «колхоз», «ударник», «пятилетка», «спутник», «лунник», «семилетка» и др.
(Заметим в скобках, что французская Академия наук официально внесла недавно в словарь французского языка слово «allunir» — точный перевод русского нового слова «прилуниться».)
Отдельные слова иностранного происхождения постепенно вошли в наш язык настолько прочно, что даже отдаленно не воспринимаются нами как некогда иностранные. Ведь когда мы, например, говорим «студент второго курса», мы не задумываемся над тем, что из этих трех слов только «второго» — исконно русского происхождения, настолько и «студент», и «курс» давно и окончательно «обрусели».
Множество таких слов, находясь в нашем словарном фонде, ничем не выдает своего иностранного происхождения, и только филолог сможет выяснить их первооснову, взятую из чужого языка. Вот, например, слово «руль»: немногим придет в голову, что это слово взято из английского языка и в свое время вытеснило старинное русское слово «правило», означавшее то же самое, что и руль. Можно ли об этом догадаться, читая лермонтовскую строку:
«Без руля и без ветрил»...
А слово «фартук»? Взятое из немецкого языка («фортух» — «передний платок»), оно хотя и не вытеснило слово «передник», но издавна «сосуществует» с ним вместе. И когда мы читаем строки известного стихотворения «Каменщик, каменщик, в фартуке белом...» — ни у кого не возникает мысль: почему В. Я. Брюсов написал «иностранное» слово «фартук», а не русское «передник»?
Ну, а слово «пономарь»? Уж это, вероятно, древнее русское слово, появившееся у пас вместе с христианством.
Нет! Это слово действительно пришло к нам вместе с христианством, но оно (правда, в несколько видоизмененном виде) греческое: «парамона?риос» по-гречески — «привратник храма».
Как видим, значительное количество иноязычных слов уже в течение ряда столетий находится в нашем основном словарном фонде. Опять же только филолог может разобраться в том, что, например, слова «армяк», «амбар» и «арбуз» взяты из татарского языка (на букву «а» начинается вообще только одно чисто русское слово «азбука»); «алмаз» — слово арабское, «тетрадь» — древнегреческое, а «курган» — персидское...
Мы читаем на вывеске слово «Бакалея», и не задумываемся над тем, что «бака?ль» по-арабски — «торговец пряностями»; мы говорим «старая карга», и нам не приходит в голову, что «карга» по-татарски — «ворона», мы встречаем в книгах ныне устаревшее слово «лабаз», и не догадываемся, что это французское слово «la base» (ля баз), что означает «склад»... Наконец, мы говорим «брюки», а ведь многие не знают, что когда-то в России особое фландрское сукно, из которого шили эту существенную часть мужского костюма, шло из голландского города Брюгге и называлось «брюкиш».
Но довольно! Примеров достаточно. Из них можно было бы составить целый том.
Цель этой главы — иная.
В ней речь идет не об «иностранных» словах такого рода и не о том, чтобы «переводить» и переделывать на русский лад все слова нерусского происхождения: это попытка, повторяем, бессмысленная, ненужная и давно осужденная историей. Достаточно вспомнить анекдотического адмирала Шишкова, который в начале прошлого века рьяно, но безуспешно пытался внедрить, например, слово «мокроступы» вместо «галоши» (что в первоисточнике означает «галльская обувь»). Непримиримый адмирал в своем реакционном рвении думал таким «славяноречием» бороться с «крамольным» влиянием идей Запада, шедших главным образом из революционной Франции.
Известно, что все его попытки, как и старания его друзей по «Беседе», ровно ни к чему не привели...
С совершенно других — чисто филологических — позиций, желая очистить русский язык от ненужной иностранщины, хотел ввести некоторые русские слова взамен иностранных замечательный знаток русского языка наш знаменитый лексиколог В. И. Даль. Он предлагал, например, употреблять вместо слова «горизонт» — «глазоём», вместо «алкоголь» — «и?звинь», вместо «антикварий» — «древник» и т. д. Но и эти слова были обречены на небытие...
Кстати, можно заметить, что в других славянских языках количество коренных славянских слов значительно больше, чем в русском.
В 1955 году, когда пишущий эти строки в группе советских туристов посетил Югославию, мы были поражены обилием исконно славянских слов в сербо-хорватском языке. Так, «лифт» называется там «двигало», «типография» — «тискарня», «турист» — «путник», «солдат» — «войник», «театр» — «глядилиште» (в Словении) и даже страна «Нидерланды» именуется «Низкоземска». А со словами «футбол» и «волейбол» там успешно борются слова «ногомёт» и «рукомёт».
Ну что ж! Всё это только доказывает, что словарный фонд каждого народа составляется своим путем и общего правила здесь нет.
Однако мы снова уклонились от нашей темы.
Великий русский критик Виссарион Белинский писал:
«Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус» («Взгляд на русскую литературу 1847 г.»).
Значит, следуя завету великого критика, надо искать равносильное русское слово и не торопиться с внед- рением первого попавшегося иностранного слова, что — увы! — пока еще делается довольно часто.
Переходим к выводам.
Речь идет не вообще о борьбе с иностранными словами в русском языке, а о борьбе с ненужными иностранными словами, со словами, которые являются совершенно лишними в нашем языке.
Как пример такого ненужного иностранного слова Владимир Ильич Ленин в упомянутой уже нами заметке «Об очистке русского языка» приводил слово «дефекты», которое легко заменяется словами «недочеты», «недостатки» и «пробелы».
А. М. Горький считал, например, ненужным слово «конденсация» при наличии русского слова «сгущение».
Чрезмерное обилие иностранных слов всегда тревожило всех, любящих русский язык.
Я предвижу атаку со стороны некоторых читателей: «Вы — пурист! Укажите точно, какие именно иностранные слова вы считаете ненужными? Укажите и докажите, что они являются лишними! Иначе, пожалуй, придется в угоду таким, как вы, перевернуть вверх дном всю нашу научную терминологию!...»
Отвечаю: нет, я не пурист, видящий в замене слов самоцель. А слова, которые вы от меня требуете, я
