ни гроша, да вдруг алтын», и я не хочу заменять ее «общепонятным»: «Но было ни
полкопейки, да вдруг три копейки».
* * *
В тех примерах, которые мы до сих пор приводили, речь шла главным образом о неумении найти нужное и точное слово, что приводит к выпадению из разговорной речи целого ряда слов.
Теперь поговорим о многих случаях словесной небрежности, которая, не покушаясь на словарный фонд, «просто» вредит чистоте и правильности нашего языка.
Примеров, увы, более чем достаточно...
* * *
Вспоминается надпись на стенах домов некоторых улиц в осажденном Ленинграде: «Во время обстрела эта сторона наиболее опасна». А надо было написать «более опасна», ибо улица имеет только две стороны; слово «наиболее» можно применить только к площади, имеющей — в отличие от улицы — несколько сторон.
* * *
Я захожу в кондитерскую. Мне предлагают «трубочки» и «детские батончики» (официальные наименования!). И что же? «Трубочки» оказываются «палочками» — без всякого признака отверстия, необходимого для «трубочки», а «батончики» (от французского «батон» — «палка») — плоскими, узкими плитками.
Небрежность? Безусловно...
* * *
Я вхожу в автобус, сделанный во Львове. Читаю надпись: «55 пассажиров не более». А надо было написать: «Не более 55 пассажиров».
В языке — в отличие от математики — от перестановки слагаемых сумма иногда меняется...
* * *
Я еду в командировку и потому покупаю билет в кассе «для командировочных».
Правильно? Нет!
«Командировочный» — это документ от учреждения, удостоверение, но которому я еду в командировку.
А сам я — «командированный», и касса, где мне следует купить билет, должна называться кассой «для командированных».
* * *
«Эти деньги я взял у него взаимообразно»...
Что это означает? Деньги можно взять «взаймы» и «заимообразно», но «взаимообразно» взять нельзя.
К сожалению, путаница с понятиями «заем» и «взаимность» происходит в разговорной речи весьма часто.
Вообще кредиту не везет в разговоре. Часто можно слышать: «я ему одолжил» и «я у него одолжил», хотя гораздо точнее оказать: «я дал в долг» и «я взял в долг».
Но это еще не всё. Бытует и совершенно нелепая форма: «займите мне», что должно означать «дайте в долг».
Впрочем, однажды я слышал и такое: «я ему заимел».
Кто тут кому остался должен, я так и не разобрался...
* * *
«Приемочная комиссия Союза писателей»...
Это наименование можно часто слышать среди писателей и даже видеть в периодической печати.
Ошибка? Безусловно.
Русский язык различает «прием» (людей) и «приемку» (товаров). Поэтому существуют приемные — помещения для посетителей (в учреждениях) и приемный покой (в больницах) — с одной стороны, и приемочные акты на товары — с другой стороны.
Ясно, что писателей в свой Союз может принимать
только «Приемная комиссия»...
* * *
«Млекопитающееся»... Это ошибочное слово можно услыхать в речи некоторых, вместо правильного «млекопитающее», то есть жи- вотное, самка которого питает детенышей своим молоком.
Что же касается «млекопитающегося», то такого слова как термина нет вообще, а при желании можно отнести к «млекопитающимся» даже... муху! (Ведь она питается и молоком...)
* * *
«На пару дней»...
Про эту злосчастную пару (для непарных предметов) уже много писалось, но она упорно продолжает существовать, засоряя нашу речь. Между тем ясно, что может быть «пара сапог», «пара перчаток», наконец «пара лошадей», но «пары дней» быть не может: могут существовать или «два дня» или «несколько дней».
«'Пара лет' не по-русски». Это замечание сделал В. И. Ленин на рукописи одного автора.?
Когда у Достоевского мы читаем: «У него была пара хороших дуэльных пистолетов», мы понимаем, насколько слово здесь стоит на месте: дуэльные пистолеты изготовлялись в количестве двух штук.
То же самое у Апухтина в его известном стихотворении «Пара гнедых»: и здесь невозможно сказать «несколько гнедых».
Происхождение этой неправильности нашей речи — в отличие от многих других-установить легко: по- немецки «ein Paar» (айн паар) означает два парных предмета, а «ein paar» — несколько предметов. Это объясняет, но отнюдь не извиняет указанную неряшливость в нашей разговорной речи.
* * *
«Не бросай на пол!...»
Если эта фраза произносится в закрытом помещении или вообще там, где имеется пол, — она оправдана. Однако ее часто можно слышать в саду, в парке и т. д., когда говорящий явно не видит разницы между «полом» и «землей». Мостовую и панель — тоже никак нельзя назвать полом. «Пол» может быть только в закрытом помещении, то есть там, где имеется и «потолок». Путать слова «пол» и «земля» — никак не следует...
__________
? Ленинский сборник, XXV, стр. 301
«Надеть» и «одеть»...
Вот неточность, имеющая такое огромное распространение, что о ней следует поговорить особо и поподробнее...
Конечно, каждому, говорящему по-русски, должно быть ясно, что «надевают» на себя (пальто, костюм, платье, шапку), а «одевают» кого-то (ребенка, больного), а потому говорить, например, «я одел пальто», «одень шапку!» и т. д. — явная речевая ошибка.
Мы только что установили, что «одевать» надо «кого- то»... Но ведь этим «кем-то» могу быть я сам! Вот почему я и говорю: «я оделся», то есть «я одел себя...»
А что мы делаем чаще: «надеваем» или «одеваем»? Конечно, несравненно и несоизмеримо чаще «надеваем» что-либо на себя, чем «одеваем» кого-либо. Но почему тогда существуют слова «одежда», «одеяние», «облачение», «одеяло», «обувь», а не «надежда», «надеяние», «набла- чение», «надеяло», «набувь»? (С приставкой «на» из одежды вспоминается вообще только одна «накидка».)
Нет ли тонкой смысловой разницы между «накладыванием сверху» («надел шапку»), с одной стороны, и между «запахиванием» и «обертыванием», с другой? (Опять «обертывание», а не «набертывание»!)
Напрашивается вывод: сказать «я одел костюм» — сейчас, в середине XX века, нельзя; надо обязательно сказать: «я надел костюм». Но нет никакой уверенности, что эта разница между словами «надеть» и «одеть» будет существовать и через сто лет!
Да впрочем, и сейчас уже отголоски этой борьбы проникают в литературу; в юношеской поэме одного современного, весьма известного поэта можно прочитать:
