два небольших плоскодонных катера вышли в открытое Карибское море.
54
Операция «Десант»
В ночь на 12 августа
В Ад Виктора не пускали. Казалось – вот же он рядом, вот его огромные зубастые ворота и эта гигантская, как воронка кратера, дыра в кромешную тьму, наполненную жутким скрежетом и отчаянными криками грешников. Изредка из этой воронки вырываются багровые языки пламени и вылетают обугленные людские тела, но тут же проваливаются обратно, чтобы снова гореть там и орать от боли. И какая-то мощная сила, разламывая позвоночник, толкает Виктора в спину, подталкивает к этой жуткой воронке. И периодически некая Ведьма, похожая, как ни странно, и на ведьму из диснеевского фильма «Русалочка», и на дона Мигеля, тоже взмывает над адской воронкой, танцует под адский хэви-метал и, облизывая огромные кроваво-алые губы, хохочет и зовет Виктора к себе.
Но грудь… Грудь у Виктора упирается во что-то жесткое и непреодолимое. Это что-то держит его, не пускает в магически притягивающий Ад. И кажется, что все, конец, что сила, толкающая его в спину, сейчас буквально расплющит его о непреодолимый упор в груди. И уже нет дыхания, уже трещат ребра, и немой крик разрывает горло. В последнем отчаянном рывке Виктор хватает руками это сдерживающее его нечто и… просыпается. В руках у него всего лишь маленький нательный крестик…
Потный и обессиленный, Виктор лежит в постели с закрытыми глазами, тяжело дышит и медленно возвращается к жизни, вспоминая молодого православного священника в крохотной эвегринской церквушке и его слова: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Потом поднимает голову с подушки и смотрит вокруг себя. Негромко гудит кондиционер, а за огромным, до пола, окном, затянутым тюлевым занавесом, золотая лунная дорожка тянется над затихшим после шторма океаном к устью реки Анхелья и причалу с яхтой «Urban Cowboy». Еще ближе темный парк с красивой крытой беседкой в мавританском стиле и застывшими в безветрии пальмами и банановыми деревьями. А в комнате у самого окна безмятежно спит на диване Субхаш Синха, и у противоположной стены Андрей сражается с кем-то во сне – стонет, мечется по кровати и дергается, как паралитик.
Виктор встает, подходит к Андрею и стоит над ним в некотором раздумье – будить его или не будить? Что-то странное происходит с ними обоими в последние дни. С одной стороны, есть совершенно не хочется, аппетит пропал начисто. А с другой – сразу после овсяных хлопьев с кокосовым молоком, которые за завтраком чуть ли не насильно вталкивает им дон Мигель, вспыхивает небывалый творческий подъем, работа кипит и пенится. И хотя к ночи все тело выламывает от усталости и жажды на кокосовое молоко, а во сне их преследуют кошмары и галлюцинации, они почти у цели. Еще каких-нибудь два-три дня, и вся Мексика увидит своего президента в самом настоящем Аду…
Виктор снимает с себя нательный крестик и кладет Андрею на грудь. И словно магический оберег накрывает Андрея – он облегченно вздыхает, опускает руки и даже улыбается во сне…
Виктор возвращается к своей кровати, ложится, закрывает глаза и вместе с эвегринским хором молящихся мысленно просит по-русски: «Ангеле Божий, Хранителю мой святый, на соблюдение мне от Бога с небесе данный, прилежно молю тя: ты мя днесь просвети и от всякого зла сохрани, ко благому деянию настави и на путь спасения направи…»
…Именно в этот момент сразу несколько голов в масках с неслышным всплеском вынырнули у причала, где стояла яхта «Urban Cowboy», и по лунной дорожке осторожно двинулись к берегу. Однако и этого неслышного всплеска оказалось достаточно для Буша и Клинтона – оба ротвейлера молча, как и подобает истинно породистым псам, рванули от парковой беседки в сторону непрошеных гостей. Впрочем, гости были готовы к этому. Двое из них подняли ружья для подводной охоты, дождались, когда собаки гигантскими прыжками приблизились к берегу, и… Два гарпуна с заостренными наконечниками, сдобренными паралитическим ядом, перехватили ротвейлеров в их атакующем прыжке. Буш и Клинтон коротко взвизгнули, камнем рухнули на траву и застыли с оскаленными клыками и высунутыми языками. Встревоженный визгом и шумом их падения охранник вышел из беседки с короткоствольным автоматом на груди и в недоумении двинулся к берегу – туда, где на стриженом газоне лежали парализованные псы. Два гарпуна торчали у них из шей. Увидев это, охранник в панике огляделся по сторонам, но абсолютно никого не было вокруг ни в парке, ни на воде. Только цикады трещали в жарком воздухе мексиканской ночи, да лунная дорожка тянулась по совершенно спокойной реке от причала с темной яхтой к устью Анхельи и дальше в море. Тем не менее собаки были явно убиты, и охранник негромко свистнул своему напарнику, спавшему в беседке. Тот, сонно хлопая глазами, поднялся с кресла, увидел товарища, машущего ему рукой от реки, и, подхватив свой автомат, подошел к нему, уставился на валявшихся в траве собак.
Тотчас две головы в масках снова тихо всплыли над водой у самого берега, еще два гарпуна вылетели из ружей Буравского и Ворчуна, и оба охранника как подкошенные свалились рядом с псами на аккуратно стриженный газон.
Буравский и Ворчун встали в воде в полный рост, рядом с ними всплыли остальные «альфовцы» и майор Грущо. Сняв маски и ступая ластами по воде спиной к берегу, они вышли на прибрежный песок, сняли ласты и направились к темному спящему шале. По пути Буравский и Ворчун нагнулись к лежащим на газоне охранникам, освободили их от автоматов и ощупали их правые руки в запястьях. «Живы», – тихо сказал Ворчун. Буравский кивнул, и группа двинулась дальше, к вилле дона Кардильо.
Но тут оглушительная пулеметная очередь вдруг вспорола тишину у них за спиной, пули взрыхлили землю под их ногами, и все «альфовцы» тренированным броском метнулись в парковую беседку. Только майор Грущо, замешкавшись, получил пулю в ногу и упал, но Ворчун рывком втащил его в беседку. Здесь, лежа на полу, Соня и Скромник, достав медпакеты, всадили в голень Грущо обезболивающий укол и туго перевязали рану.
– С яхты бьет, сука! – процедил Буравский. Проверив рожок в автомате, снятом с охранника, он чуть высунулся из беседки, дал короткую очередь в сторону яхты «Urban Cowboy».
В тот же миг с капитанского мостика яхты снова яростно загремел пулемет, пули буквально изрешетили невысокие бетонные стены беседки, отрезая «альфовцев» и от виллы, и от пристани.
И дон Мигель, стоявший за турелью пулемета, победно улыбнулся: не зря он купил у русского олигарха эту бронированную яхту! Сверху, с ее ходовой рубки, надежно закрытой кевларовой обшивкой и пуленепробиваемыми стеклами, весь его парк с беседкой и виллой были как на ладони. Только тонкое дуло его пулемета торчало в узкой прорези брони ходовой рубки, но сам дон Мигель (всегда, как оказалось, ночевавший на яхте) был в полной безопасности. Сейчас он покажет этим мерзавцам, проникшим в его владения! Вот снова чья-то рука с автоматом высунулась из беседки и короткой очередью пальнула по яхте, но пули только гулко, как град, простучали по армированному стеклу иллюминатора и срикошетили вверх, в небо. Зато мгновенная ответная очередь дона Мигеля выбила автомат из руки стрелявшего. Замечательно! Теперь у них на один автомат меньше!
Но – святая Мария! – какого хрена этот идиот-индус включил свет и стоит у окна в доме? И почему рядом с ним стоят Андрю и Виктор? Это же не шоу и не кино, это реальная стрельба реальными пулями!
Тут снова кто-то высунулся из беседки, дон Мигель тут же полоснул туда очередью из пулемета, но это оказалась подушка с сиденья одного из кресел беседки. Пробитая пулями, она отлетела в траву, зато с другой стороны беседки кто-то опять обстрелял яхту из автомата и почти угодил очередью по узкой прорези для пулеметного дула на ходовой рубке. Дон Мигель выругался вслух и снова дал по беседке длинную очередь. Жаль, что ее ротонда построена не из дерева, а так же добротно, как вся вилла, – из кирпича и бетона. Пули не берут этот кирпич, и если эти мерзавцы лежат в беседке, то их не достать через ее окна. Эх, зря он не поставил на яхту хотя бы небольшую пушку… Но ничего, его пулеметную стрельбу наверняка уже услышали рабочие в бараках, сейчас они прибегут сюда и прикончат этих подонков. Дон Мигель взглянул на часы. Даже странно, что еще никто не прибежал. Хотя что ж тут странного? Зачем они станут рисковать жизнями?
И, поняв вдруг, что никто не прибежит ему на помощь, дон Мигель в сердцах стал снова решетить беседку из своего пулемета. Убить его замечательных собак! Нет, он достанет этих сволочей, достанет!
Лежа под свистом пуль и осколками битого кирпича, летящих и сыплющихся на них со всех сторон, все «альфовцы» и майор Грущо хорошо понимали, в какую они попали ловушку. Так близко, так рядом эта вилла, где в окне второго этажа только что стояли Андрей, его приятель Виктор и еще какой-то мужик!
