— Тогда ты идиотка, Снайпер, — рычу я на нее и марширую через комнату к ней. Она вздрагивает, когда я останавливаюсь напротив нее.
— Во всей темной галактике Императора я не доверяю ни одной персоне, за исключением самого себя. Я здесь не для того, чтобы любезничать с тобой, Снайпер. И не для того, чтобы приглядывать за вами, — я разворачиваюсь к остальным и ору на них. — Моя задача убедиться, что когда придет время, вы сами за себя постоите, и за меня, и за всех остальных в отделении!
Я снова разворачиваюсь к ней:
— Я по своей прихоти могу разорвать тебя на части, Снайпер, так что никогда не доверяй мне, если только я не попрошу. Это ясно?
— Нет, Последний Шанс, не ясно, — отвечает Квидлон, выходя вперед, — если мы не можем доверять вам, то, как же нам поверить, когда вы скажете доверять, если вы можете соврать?
— В точности мои мысли, Мозги, — говорю я ему с усмешкой, — а теперь, всем заняться уборкой! Завтрак проведете в оружейной, выполняя обслуживание. Я присоединюсь к вам в обычное время для сегодняшнего нового приключения. А тем временем, мне кажется, что в офицерской кухне найдется кусочек свежего мяса, которым я буду наслаждаться.
Они разбежались готовиться. Я разворачиваюсь, чтобы уйти, когда до меня кое-что доходит.
— Ах да, вот еще, — говорю я им, они останавливают свои приготовления, — если хоть один из вас сможет навесить на меня бирку, вы все заслужите один день отдыха. Однако, если кто-то попытается и лажанется, последует еще один день без еды. Мне кажется это справедливым, а вам?
— Да, Последний Шанс! — орут они в унисон.
— Хорошо. Тогда скоро увидимся, — отвечаю я им, и ухожу, насвистывая бойкий мотивчик, которому пару лет назад научил меня мой покойный товарищ Пол. Не хочу утомлять вас паршивыми стихами, но необходимо сказать, что песенка называется 'Пять дочерей висельника'.
ЧЕРЕЗ два дня они все выглядят изнуренными. Насколько я могу судить, никто из них вообще не спал. Я подозреваю, что у них всех тревожные сны о том, как я крадусь к ним с ножом. Ну и хорошо, в этом весь смысл. Этим утром я подслушал, как они обсуждали ночное дежурство. Интересно посмотреть на это в реальности, учитывая различную длину ночных циклов, что я установил. Я решил дать им еще одну неделю, прежде чем снова предприму вылазку. Это покажет, смогут ли они ночь за ночью нести стражу, или же снова впадут в ложное ощущение безопасности.
Кажется, самое время начать какие-нибудь тренировки на формирование сплоченного отряда. На двадцать шестой день после завтрака я веду их в тренировочный ангар номер шесть. Мы облачены в полную боевую выкладку, следующие несколько дней мы проведем не снимая ее. Я снабдил каждого лазганом, штатным оружием Имперской Гвардии, а так же ножами, боеприпасами на сотню выстрелов, рационами, фляжками с водой, скатками и всем остальным. Еще я выдал им новую униформу, с обычной коричнево-зеленой раскраской. На сей раз, на ней нет плашек, которые напоминали бы им их имена. На этой почве пока что никто из них еще не оплошал, но я жду такого момента. Потому что они начали уставать. День ото дня их утомляет нерегулярный сон, и я постоянно ору на них, жестоко понукаю и безжалостно гоняю.
Это для их же пользы. Если они не могут совладать с тренировками, то, как во имя Императора, они собираются выжить в настоящем сражении? Как я и говорил, их прошлое для меня ничего не значит, все их предыдущие достижения не считаются. Здесь, на этом задании, они будут доказывать свою нужность Полковнику. Ну и мне, соответственно. Я так много вложил в них самого себя.
И теперь тренировки стали для меня утомительными. Но я как-то сомневаюсь, что они оценят мои усилия, затраченные для их пользы.
Если уж на то пошло, я начал ощущать за них ответственность, причем такую, которую не чувствовал по отношению к кому-либо раньше. Я сказал самому себе, что если они позволят себя убить, если они облажаются, и задание погорит как фотонная сигнальная ракета, то в конечном итоге, это будет их виной. Но внутри себя я знаю, что это не стопроцентная истина. Я знаю, что если что-то упущу, если что-то приму как должное, если хоть на секунду отпущу вожжи, то подведу их, и Полковника в том числе.
Как бы то ни было, мы все наряжены в боевое обмундирование, и направляемся в тренировочный ангар. Мы проходим пару воздушных шлюзов, за которыми приглядывают техножрецы в белых рясах, чья работа заключается в поддержке стабильной окружающей среды в каждом из ангаров. В конце открываются огромные двойные двери.
Это восхитительно. С одной стороны двери металлический решетчатый настил. А с другой, ступеньки ведут к покатым холмам и полям. Я вижу маленькую быстросборную ферму в сотни метров от меня слева, из дымохода лениво сочится дымок. По широкому лестничному пролету мы спускаемся на траву, оглядывая в изумлении, словно новички в борделе. С лязгом за нами захлопываются двери.
Предполагаю, что на стенах нарисовано изображение, потому что ландшафт аграрного мира тянется так далеко, насколько я могу видеть. Над нашими головами пронзительно синее небо украшают пухлые облака. Не веря своим глазам, я моргаю, когда замечаю, что облака уплывают через потолок.
— Последний Шанс… — от благоговения Айл шепчет, — колдовство бога машин.
Он смотрит куда-то за мою спину, и я разворачиваюсь, чтобы увидеть это. Двери исчезли, так же как и ступеньки. Вдаль до самого горизонта во всех направлениях тянутся холмы. А в отдалении я могу разглядеть фиолетовые склоны горной гряды, увенчанной снежными шапками. Остальные бормочут с подозрениями и сжимаются от открытого неба над головой.
— Да, колдовство, самая могущественная техномагия, — соглашаясь, тихо произношу я, в благоговении и ужасе от природы нашего окружения.
— Это невероятно… — выдыхает Квидлон, падает на колени и пальцами проводит по траве, — да она как настоящая, даже пахнет как настоящая.
Я замечаю, что он прав. В воздухе витает запах агро-мира. И даже откуда-то слева дует легкий бриз. Свежий воздух на корабле, где он постоянно прогоняется через огромные очистительные машины и вдыхается и выдыхается миллионы и миллионы раз, покуда не становится почти густым от возраста. Я, конечно, ожидал увидеть что-то особенное, после того как Полковник сказал, что таких кораблей всего пара десятков во всем Флоте, но ничего такого экстраординарного как это. Его могущественные союзники выполнили для него тяжелую работенку.
— Она настоящая, — зловеще говорю я, по мне пробегает внезапная дрожь неестественного страха, — я думаю, ее тут растят техножрецы.
Голос на задворках моего разума говорит, что это неправильно. На борту кораблей не должно быть деревьев и лужаек. На кораблях должны быть двигатели и пушки, и их должны строить из металла, а не земли. В этот момент громко начинает трубить голос, кажется, что он витает в самом воздухе, но это мгновенно разрушает всю иллюзию.
— Это уоррент-офицер Кемпбелл, — говорит нам голос с небес, — техножрец Алмарекс будет следить за вашей тренировкой в шестом ангаре. Если понадобится связаться с ним, настройте комм-оборудование на корабельную частоту семьдесят три. Когда понадобится выйти, вернитесь к точке входа и передайте сигнал на корабельной частоте семьдесят четыре, двери откроются. Ох, да, предупреждаю. Наши климатические регуляторы предсказывают ливень почти всю ночь, так что установите хороший лагерь. Удачной тренировки.
— Ливень? — Таня нервно смеется. — Мы попадем под ливень на борту космического корабля? Это впервые.
— Ну, хотя бы фауны нет, — продолжает Квидлон, озираясь вокруг.
— Мозги, чего тут нет? — спрашивает Трост, который сидит на своем рюкзаке и перебрасывает из руки в руку гранату.
— Нет фауны, — повторяет про себя Квидлон, и смотрит в небеса.
— Мозги говорит, что тут нет зверей, — объясняет Строниберг, присаживаясь рядом с бывшим агентом Оффицио Сабаторум, — нет птиц, зверей, насекомых. Только растительность.
— А почему бы ему именно так и не сказать? — жалуется Трост, отрывает пучок травы и позволяет ему просыпаться сквозь пальцы.
— Ладно, всем хватит, мечты о рае закончились! — рявкаю я на них. — Мы тут пришли поработать, а
