Картина была привычной. Таня тоже прошла мимо. Сколько женщина там так лежала, уже мертвая, никто не знал. Таня пришла в морг, посмотрела на мать, кивнула: она – и ушла. Кто, где и как похоронил родительницу, Таня не знала, да и знать не хотела.
Косте дали два года за кражу. Взяли с поличным рядом с магазином. У Кости в рюкзаке лежали фен и миксер. У его друзей – видеомагнитофон и колонки. Таня не верила, что Костя виноват. Он и сам говорил, что ему старшие ребята дали рюкзак подержать. Он и не знал, что в нем. Но у «друзей» был послужной список – не первая кража, а Костя проходил как соучастник. Ему было четырнадцать. Когда Таня пришла к нему на свидание, он заплакал.
– Таня, забери меня отсюда, – просил он.
Таня встала и вышла, не оборачиваясь, как совсем недавно из морга.
– Забери меня! – кричал ей вслед брат.
Таня осталась одна. Нужно было что-то делать и на что-то жить. Что делать, она знала. Идти работать. Парикмахершей. Работа хорошая, всегда нужная. Таня устроилась ученицей в местный салон красоты. Но ученицей много не заработаешь. Нужны частные клиенты. Таня позвонила Вете.
– Алле? – сказала Вета.
– Ветка, привет, это Таня, можешь помочь. – Таня не просила, а требовала.
Таня рассказала, что может делать – стрижка, укладка на дому. В любое время. Назвала цену. Почти даром. Она не сомневалась, что Ветка согласится помочь – из жалости. К тому же Таня знала, что у Веты – богатая тетка. Так и получилось. Ветка позвонила тете Наташе. Та согласилась, чтобы Таня приехала сделать ей укладку.
Таня работала на совесть. Появилась клиентура – знакомые Ветиной тетки. Ее ценили за оперативность – могла прийти рано утром, вечером, качество – Таня не халтурила, дешевизну – укладка в парикмахерской стоила почти в два раза дороже, и неболтливость.
Таня копила деньги. Ей нужно было выбираться из дома.
Жила в старом доме Таня через не могу. Хотя многое изменилось. Старые дружки матери, первое время стучавшиеся к ним в квартиру по старой памяти: «Дай денег мамку твою помянуть», – сгинули. Ларек стеклотары снесли. На бугорке, где умерла мать, построили магазин. Но их дом в районе по-прежнему назывался «пьяным». Пятно на репутации пытались закрасить грязно-розовой краской. Краски хватило только на половину, до третьего этажа. Тане дом напоминал мужчину со спущенными штанами, прикрывавшего руками причинное место.
В доме появились новые жильцы – беженцы. Откуда беженцы и почему они сбежали сюда, в этот дом, мало кто в районе знал. Беженцы и беженцы. Многодетные. С алкоголиками было вроде понятно – пили и пили. А у этих все не как у людей. Во дворе между двумя деревьями появилась веревка, на которой все время сохло белье. Какая нормальная москвичка будет сушить белье на улице? А вдруг украдут или испачкают? Белье надо сушить в ванной или на балконе. Или вот высунется одна женщина из окна и кричит на всю улицу что-то своей соседке, которая стоит у подъезда. А та ей отвечает – криком же. Так и разговаривают.
Но непонятнее всего было другое. Женщины выносили на улицу поднос или тарелку с едой – пирогами, хлебом, сыром. И кормили всех детей без разбора – своих, чужих, всех, кто был во дворе. Те подбегали, хватали по куску и бежали играть дальше.
Подъезды женщины намывали тоже каждый день. Причем без графика дежурства. Еще и дорожку на улице веничком выметут. Таня вообще подъезд ни разу не помыла, а ей никто ничего не сказал. «Вам надо, вы и мойте, – думала она, – все равно я здесь не останусь».
Из своей квартиры Тане нужно было выбираться быстро. Из колонии вернулся Костя. Побывка между тем первым сроком и вторым была недолгой. Во второй раз Таниного брата поймали на квартирной краже. Костя опять стоял на стреме – старшие друзья попросили. Взяли всех – в квартире сработала сигнализация.
Тане был не нужен такой брат – со злыми, хитроватыми глазами, с замашками и жаргоном уголовника. Ей нужна была другая жизнь, с другими родственниками. Она даже никому из новых знакомых не говорила, что у нее есть брат. Но больше всего она боялась, что Костя втянет ее в свои дела. Чтобы отомстить. Она чувствовала, что Костя так и не простил ее – она ни разу его не навестила, не написала ни одного письма, не послала ни одной посылки.
С возвращением Кости возвращался и детский кошмар Тани – к ним опять приходил участковый, задавал ей вопросы: где брат, куда пошел, что делает? Она не знала, где он, куда пошел, но что делает – догадывалась. Что-то связанное с наркотиками. С воровством после второй «ходки» он решил завязать, о чем торжественно заявил Тане. Ей было наплевать, колется, нюхает или глотает сам Костя, но в том, что сбывает, была уверена.
Однажды участковый пришел, когда Костя был дома. Брат заметно дергался. Уставший участковый бубнил, что Костя рано или поздно нарвется и загремит по полной. Таня вышла в коридор, где лежала ее сумочка – она всегда пересчитывала деньги, которые были в кошельке. Боялась, что Костя вытащит. Рядом с кошельком Таня обнаружила сверток.
Когда участковый ушел, Таня спросила брата:
– Что за дрянь ты положил в мою сумку?
– Да ладно, не парься. Самое надежное место. Ты же у нас хорошая. Щас заберу, – ответил Костя. Он уже расслабился.
– Я его выбросила, – сказала Таня.
– Сука, а ну отдай. – Костя от злости и страха стал шипеть. Воздух прорывался сквозь сжатые гнилые зубы.
– Сказала же, что выбросила. Больше не принесешь в дом это дерьмо.
Костя неожиданно подскочил к Тане, заломил ей руку за спину. Она почувствовала, как под грудью что-то кольнуло.
– Отдай – или убью, – прошипел Костя.
Она посмотрела вниз, туда, где кольнуло, и увидела нож. Обычный складной нож.
– В сумке, – ответила Таня.
Костя толкнул ее и выбежал в коридор. Она слышала, как хлопнула входная дверь.
После этого случая она решила искать себе новое место жительства. Хотя бы до того момента, пока Костю опять не посадят. В том, что он рано или поздно нарвется, Таня не сомневалась.
Самым лучшим вариантом было бы продать или разменять квартиру. Но Таня еще раньше, когда Костя был в колонии, навела справки – ни продать, ни разменять без согласия брата она не могла и выписать его не имела права. А первый и последний разговор с ним – Таня предложила отдать его долю деньгами – закончился быстро.
– На хрена мне деньги? Мне хата нужна. Тебе надо, ты и вали отсюда, – сказал Костя.
Пока Вета шла с Таней до травмопункта, рассказала про Юрика. Когда шли назад – Таня рассказала про брата.
– Спасибо тебе, – сказала Вета, когда они дошли до ее подъезда.
– Да ладно. Если что, звони, – ответила Таня.
– Ты тоже не пропадай.
Матери Вета сказала, что упала на лестнице в метро и вывихнула палец. Сообщила, что переезжает к Лизке. Мать не смогла скрыть радость. Даже и не пыталась.
Вета доковыляла до дороги и поймала машину. Помнила, что приехала к Лизке и зашла в коридор. Потом все – потеряла сознание. В квартире был странный запах. Вета вдохнула и грохнулась. Она лежала, не могла пошевелиться и слышала разговор где-то вверху.
– Чего это с ней? – спросил мужской голос.
– Да насрать. Опять приперлась, – ответил женский, Лизин.
– Надо «Скорую» вызвать, – сказал мужской.
– С ума сошел? Хочешь, чтобы у нас проблемы были? – сказала Лиза.
– Но надо же что-то сделать, вдруг она не дышит? – настаивал мужской голос.
– Давай на нее холодной воды выльем? – предложила Лиза.
– Лучше полотенце мокрое принеси.
