дома покрылись фиолетовым мхом и длинными черными лианами. А на земле белый снег окрасился в багрянец, и с неба стали падать пунцовые хлопья до тех пор, пока весь город не оказался под покрывалом причудливого вида растительности, ядовитой и мрачной.
Потом от промелькнувшей черной молнии все погрузилось во мрак. София услышала крик, потом снова и снова, и так до тех пор, пока все вокруг окончательно не исчезло во тьме и она не потеряла сознание.
16
Друг против друга
Внезапно Фабио почувствовал, что София больше не сжимает его руки. Какая-то сила отшвырнула ее прочь, подальше от него. Мальчик ощутил, как земля задрожала у него за спиной. А вокруг все было таким пугающим и нелепым. Неестественно яркое небо, кроваво-красный снег, вылезавшие отовсюду черные безобразные и мерзкие деревья.
«Что я наделал?»
Этот жест был совершенно непроизвольным. Просто рефлекс, ну, или последняя попытка заставить девочку замолчать, находясь возле того, что осталось от орехового дерева.
Но теперь больше ничто не имело значения, ибо все меркло перед лицом страха. В грохоте лопавшегося асфальта и вылетавших из брусчатки камней, вырываемых с корнями, Фабио услышал дикий хохот Рататоскра. Потом его ослепила черная молния, погрузившая весь мир во мрак.
Мальчик ощущал, как растворяется в небытии, надеясь, что сможет найти себе пристанище в бессознательности. Но кто-то схватил его за шиворот и притянул к себе.
— Будь возле меня, ты еще пригодишься мне! — крикнул ему Рататоскр в ухо, прижимая его рукой к своему телу.
И Фабио остался в сознании. Он увидел, как дерево стало расти в небо, как оно своими острыми листьями протыкало облака, как оно вновь завладело землей, когда-то принадлежавшей ему.
Мальчик задрожал и попытался высвободиться, но Рататоскр держал его мертвой хваткой.
— Не бойся, это возрождается его королевство. Смотри, это всего лишь бледная тень того, что случится, когда наш повелитель вернется на Землю.
Потом внезапно картина прояснилась. И посреди всего этого мрака обозначилась единственная светящаяся точка, и она одна была в состоянии испускать слабое свечение. Толстая черная кора дерева раскрылась, являя миру свое сверкающее нутро. После тьмы глаза Фабио с трудом привыкали к свету, но в этом блеске стали вырисовываться очертания какой-то фигуры. Из недр дерева постепенно возник хрупкий и изящный образ девушки. Медленно проступал контур простой белой туники, что была на ней, а между тем складки белоснежной ткани виднелись все отчетливее в этом горячем и таком умиротворяющем свете. Ее грудь была подвязана тонкой золотой лентой, а обнаженные руки были лишены каких бы то ни было украшений. Длинные каштановые волосы падали на закрытые глаза. Казалось, девушка спит. Ее руки были сложены на груди так, словно она скрывала нечто яркое, горячее и благодатное.
Фабио охватило ощущение безмерного покоя, и в один миг все его недавние страхи улетучились.
«Идхунн!»
Это было имя девушки, и только при одной мысли о ней сердце мальчика наполнилось такой теплотой, которую он никогда прежде не испытывал. Это ощущение было настолько сильным, что он почувствовал, как слезы выступили у него на глазах. Хотя при этом ему казалось, что никогда прежде он не был с ней знаком. Он не помнил ни ее стройного тела, ни ее постепенно открывавшихся каштановых глаз. Однако он чувствовал, что между ними была какая-то связь и что он любил ее, да-да, именно любил, как любил только свою мать в те далекие времена, когда в его жизни еще было место для нежности.
Глаза девушки открылись почти полностью, и она встретилась взглядом с Фабио: мальчику показалось, что они озарились проблеском сознания, словно она узнала его. Этот взгляд был полон любви и тоски, взгляд человека, увидевшего наконец горячо любимое существо, с которым был в разлуке долгое время.
На мгновение мальчику показалось, что Идхунн, улыбаясь, протянула ему руку. Потом он сумел разглядеть предмет, который она прижимала к своей груди: необычайно яркий шар, сверкавший золотистыми всполохами.
Но пальцы девушки натолкнулись на невидимый барьер, взорвавшийся множеством ужасных черных молний. Прямо из ниоткуда вокруг нее возникла клетка из грозных стрел, которые не позволяли ей покинуть ядро дерева. Улыбка девушки сменилась выражением страдания и боли, ее глаза сомкнулись, а из уст вырвался отчаянный крик.
Погас свет, источаемый ее телом, и Фабио увидел во всей своей красе мерзкий лес, опустошивший Беневенто.
Наконец Рататоскр выпустил его из рук. Мальчик упал на землю, не в состоянии отвести глаз от извивавшейся в клетке Идхунн. Всякий раз, когда ее тело касалось перекладин, мириады черных искр разлетались в стороны. Девушка кричала от боли, одной рукой судорожно обхватив голову, в другой сжимая сверкающий шар: он оставался единственным источником света на фоне этого мрака.
Фабио резко обернулся к Рататоскру:
— Освободи ее!
Молодой человек свирепо ухмыльнулся.
— Спокойно, скоро все будет кончено.
Тогда Фабио пригрозил ему одним из своих лезвий, приставив его к горлу Рататоскра:
— Я сказал, чтобы ты освободил ее!
Молодой человек продолжал насмехаться.
— Ты не сможешь причинить мне вреда. Не здесь. Это — моя территория, и я здесь главный. Посмотри-ка получше, потому что, когда Нидхогр вернется, мир будет именно таким.
Фабио оттолкнул его от себя и побежал к девушке. Он непременно освободит ее, сломает клетку и спасет. Но в тот самый момент, когда бежал, мальчик внезапно почувствовал, что его ноги застыли на месте, а по телу пробежал леденящий холод.
17
Затерянные в лесу
Сначала она почувствовала резкую боль в голове. София приложила ладонь ко лбу и потрогала родинку: этот простой жест вернул ей ясность сознания и обострил все ее чувства. Девочка ощутила омерзительный запах, витавший в воздухе, твердую землю под своим телом и ледяные капли, бившие в лицо. Потом она открыла глаза. То, что она увидела, вызвало у нее жуткую дрожь: прямо над ней в обрамлении крон черных деревьев висело свинцовое небо. А из облаков падали хлопья красного снега.
Девочка с трудом встала на ноги. У нее страшно кружилась голова. И ни следа ни от орехового дерева, ни от той поляны, на которой она находилась всего несколько мгновений тому назад. Вместо этого София лежала в лесу, который, должно быть, благодаря колдовству вырос прямо посреди Беневенто. Между закрученных стволов деревьев, между лиан и уродливых папоротников виднелись куски асфальта и развалины домов. Девочка почувствовала, как ее стал охватывать страх. Как она здесь оказалась? Она помнила только ослепительную вспышку света. Вероятно, ее отбросило так далеко в тот самый момент, когда Фабио вылил содержимое склянки. Похоже, именно тогда случилась какая-то жуткая вещь.
Рядом с девочкой на земле лежала бездыханная Лидия.
— Лидия! — вскрикнула София.
