молодоженов продолжать беседу, хотя потом упрекал себя за то, что не приложил тогда ухо к замочной скважине.
Он спустился по лестнице вниз и тут же наткнулся на Милу Тарасовну. Она сидела на лавочке, уставившись на клумбу посреди круглого дворика. Дима осторожно присел рядом.
— Добрый день, Мила Тарасовна, — почти бесшумно прошелестел он.
— Какой же он добрый, что вы такое говорите, Дмитрий! — встрепенулась она, оторвавшись от цветника. На Диму сильно пахнуло коньячным ароматом. — Все так ужасно. Она же была мне как сестра, как сестра, — запричитала вдруг она, чем страшно перепугала Диму, — такой он ее еще никогда не видел. — И всё рассказывали, и всем делились, — продолжала она в той же тональности. — Я так переживала из-за этой истории с Сергеем, она была такая чувствительная… Так ей было нехорошо от всего этого, особенно, когда Галя приехала. Она была очень совестливая, а Сергей ведь настаивал на встречах, да… А она расстраивалась. Даже приболела на нервной почве! То в ушах у нее звенело, то голова мучила, то в жар бросало. Всё от нервов, Димочка, всё от нервов…
Дима не знал, что спросить или как отреагировать, он не мог представить себе такую Ларису и не знал такую Милу. Поэтому предпочел молчать и слушать.
— И ведь она меня недавно просто спасла, — Мила Тарасовна перешла на трагический шепот, наклоняясь все ближе к Диме, отчего ему становилось все более неловко и страшно, что она укусит его за ухо. — Только, Дима, я вас умоляю!
Мила Тарасовна отшатнулась в сторону и попыталась сфокусироваться у Димы на переносице. После того, как он кивнул, она опять придвинулась к нему и продолжила:
— Я потеряла письмо. Впервые в жизни я потеряла документ! Не скажу, что за письмо, но это был бы конец всему. Письмо было личное. Да! И я скомпрометировала бы себя навсегда, если бы оно попало в чужие руки. Я потеряла всякую надежду его отыскать, а Лариса случайно заглянула в какую-то книжку… И письмо, от которого зависела моя репутация, оказалось там! Она спасла меня!
«И здесь ничего, — подумал Дмитрий. — Или она притворяется. Но, может, и правда ей не было резона травить Ларису».
Он довольно быстро закруглил разговор, хотя Мила Тарасовна сильно рвалась поведать ему еще одну тайну — о том, как она в пятилетнем возрасте потерялась в магазине. Дима заверил ее, что обязательно зайдет вечером на чай, и оставил на лавочке созерцать клумбу.
Через три дня расследования у Димы уже были полностью исписанный блокнот и вдоль и поперек исчерканная схема поимки убийцы. В ней фигурировали Сергей, Галя, Настя, Мила Тарасовна и даже Григорий Алексеевич. Дмитрий перерыл все медицинские справочники, изучая симптомы ларисиного недуга. Он все теперь знал про жар, мигрени и глазные болезни. Он изучил все местные яды и сильнодействующие препараты, которые Лариса могла купить в аптеке у Саджива. На роль отравителя никто не подходил, все подозрения не подтверждались, все димины комбинации не состыковывались, как китайская подделка конструктора «Лего». Он провел четыре ночи не смыкая глаз, пока его, наконец, не осенила блестящая догадка! Доказательств у него не было, но он был уверен, что все вычислил правильно. Он уже видел, как завтра все газеты здесь и там, на родине, взорвутся заголовками о том, как молодой талантливый сотрудник раскрыл страшное преступление! Еще полдня ушло на то, чтобы решиться. Он сам пойдет к убийце в логово (в одну из квартир в посольском корпусе, — Диме просто нравилось это слово — «логово») и выведет ее на чистую воду!
Это был блеф. Но Дима верил в себя, как никогда. Он шел к двери, а ноги пытались вернуть его обратно. Но он знал! Это она! Больше некому!
Он нажал на кнопку звонка, и дверь тут же открылась. Она и сама ждала полицейских, она не выдержала.
А еще через несколько дней довольный Дима пил чай с Семеном Сергеевичем, посольским доктором.
— Вот ведь как бывает, Дмитрий, — приговаривал доктор. — Не все с таким справляются. Женская дружба — вымысел. Женская зависть — посильней змеиного яда. Или хинина, как в нашем случае. Но как вы обо всем догадались, мой друг?
Дима гордо набрал в легкие воздуха и в очередной раз обстоятельно рассказал, как он выяснил все про свойства хинина и что навели его на эту бриллиантовую идею рассказы о странной головной боли несчастной Ларисы, а потом к ней добавились еще жар и озноб, звезды в глазах и головокружение. Кто, как не родственница Ларисы, могла знать о ее аллергии на хинин и постепенно добавлять его в кофе. Кофе Лариса пила черный и кошмарно горький, чем хинин отменно маскировался. Яд накапливался в организме до того самого вечера, когда Лариса проводила последнее собрание. Дима добавил в свой рассказ историю детства Ларисы и Насти, когда бедная племянница никак не могла угнаться за успешной тетей и в конце концов совсем потеряла разум.
— Так-так… — качал головой Семен Сергеевич. — Но боюсь, Настю-то из полиции скоро отпустят.
— Как? — Дима не поверил своим ушам и съехал на край деревянного стула.
— Да так, мой юный друг. Хинин, конечно, в организме накапливается, но и довольно быстренько выводится. Так что за серьезный яд его здесь вряд ли примут. А наша умница наверняка присочинит к тому времени, что лечила тетю от головной боли. Вот и выставит все наоборот. Не мигрень у нее началась от хинина, а хинин она пила от мигрени. Вот вам, братец, и вся петрушка.
— Но как же так? — выдохнул Дима.
— Да никак, — ухмыльнулся доктор. — Скорей всего, у нее просто было слабое сердце, вот и не выдержало оно всех этих передряг с работой, да с делами сердечными. А убийца из Насти никакой, лоска девочке не хватило. А вот знаете, что мог бы сделать настоящий убийца с острым, блистательным умом?
— Что? — глаза у Димы расширялись все больше.
— Ха-ха-ха, — откинулся на спинку доктор. — Не поверите. Для того, чтобы ее убить, нужна была мелочь — таблетка аспирина.
— Аспирина?
— Да. Вот так элементарно. Чтобы ускорить процесс отравления. Это прекрасный катализатор, в том числе и для хинина, который все-таки успел поднакопиться, а с другой стороны — безобидное лекарство, которое мы за год глотаем килограммами. Так вот, маленькая таблетка аспирина быстренько бы сделала свое дело и доставила бы яд прямехонько в сердце!
Дима подпрыгнул на стуле, а Семен Сергеевич засмеялся.
— Да не бойтесь, это я вас на ночь пугаю, хотя и вы натерпелись с этой суматохой здесь. Это все теории, друг мой. Никто ей аспирина не давал, а просто отказало сердечко. А жалко… Характер был скверный, но красавица редкая…
За окном трещали цикады. Занавеску ванной комнаты лениво тормошил жаркий ветер. Дмитрий Свистов зашел в ванную и запер за собой дверь. Он открыл кран, оперся руками на раковину и посмотрел в зеркало.
Газеты все равно напишут. И с Настей все равно разберутся. Намерения у нее были конкретные, и наказание она заслужила. Противная девица со скользким взглядом. Она как-то хихикала над ним у него за спиной. Как она только посмела! Дима глубоко вдохнул. «Острый ум. Блистательный», — промелькнуло в голове, и ему стало жарко от счастья.
Он закрыл воду, достал из кармана пиджака белую бумажную упаковку от таблеток, долго и тщательно рвал ее на мелкие аккуратные клочки, потом бросил в унитаз и спустил воду.
После этого он разделся, принял душ, переоделся в пижаму, несмотря на жару. Он так привык. Приличные люди не спят голышом, говорила мама. Через пять минут он уже спал.
Если бы какому-нибудь любителю мокрых головоломок удалось выловить все обрывки из водоворота индийской канализационной системы, то он смог бы сложить из них два слова: ацетилсалициловая кислота. На упаковках никогда не пишут просто «аспирин».
