— Хотел купить обстановку.
— И вы ее купили?
— Нет еще…
— Значит, пока у вас старая обстановка?
— Да.
— Та самая, которую только что описал Павлов? Что же вы молчите? Впрочем, можете не отвечать. Мы сейчас поедем к вам. Посмотрим, кто говорит правду — вы или Павлов. — Взглянул на позеленевшее от страха лицо инженера. Добавил. — Заодно вы предъявите взятые шестнадцатого декабря в сберегательной кассе четыре с половиной тысячи. Раз обстановку вы еще не купили и Павлову, как утверждаете, взятку не давали, значит деньги должны быть у вас. Что ж, поехали.
Сидоренко продолжал сидеть. Обхватил голову руками и не тронулся с места. «Сейчас будет истерика, — подумал Дегтярев. — Или обойдется?..»
— Простите! — с трудом выдавил Сидоренко и глухо зарыдал. — Простите… Павлов сказал правду!
Когда Дегтярев вернулся в прокуратуру, его уже ждал там шофер Бережнова.
— Вы меня вызывали, товарищ следователь. Моя фамилия Королев.
— Извините, я немного задержался.
Женя удивленно взглянул на Дегтярева. «Извиняется? Вот здорово! Никогда не думал, что следователи такие»… Впрочем, какие «такие» Женя не успел додумать.
— Садитесь, Евгений Петрович.
Так как Дегтярев был первым человеком, назвавшим его по имени и отчеству, Женя не сразу понял, что это относится к нему. Даже оглянулся, полюбопытствовав, кто же еще находится в кабинете. Но никого, кроме него и следователя, здесь не было. Только тогда до Жени «дошло». Он поспешно сел.
«Симпатичный парнишка», — подумал Дегтярев. Спросил:
— Давно работаете у Бережнова шофером?
— Скоро четыре года.
— Как он к вам относится?
— Пожаловаться не могу.
— Вы, кажется, живете в общежитии?
— Да.
— Не женаты?
— Только собираюсь.
— Есть девушка?
Женя застенчиво улыбнулся:
— Еще какая!
Улыбнулся и Дегтярев:
— Что же медлите со свадьбой?
— А куда привести жену? В общежитие?
— Почему вы не обратитесь к Бережнову с просьбой предоставить квартиру?
— Обращался…
— Что же он ответил?
— Обещал Николай Николаевич. Даже сказал, что в списке стою. Только вылетел я из списка.
— Как это — вылетел?
— Появился новый список. В нем моей фамилии нет.
— А что Бережнов говорит?
— Не могу я спрашивать его, товарищ следователь. Не до того сейчас Николаю Николаевичу. Разве я не понимаю?
— Да, я слышал у него жена недавно умерла.
Женя вздохнул:
— Все шишки на Бережнова валятся. То сына чуть не посадили, потом жену похоронил. А тут еще нашего председателя постройкома арестовали, потом Мещерского… Совсем бы Николаю Николаевичу худо было, если б не Аглая Федоровна… — Женя осекся. И дернула же его нелегкая говорить про Аглаю! Хотя, надо сознаться, что если прежде Женя не любил ее за то, что разбивает семейную жизнь, то теперь стал относиться к Аглае лучше. Одна она и заботится сейчас о Бережнове…
— Кто это Аглая Федоровна?
— Не знаю уж как назвать, — нехотя сказал Женя. — Вроде невесты. Заявление в загс подали, сегодня будут расписываться.
Впрочем, Аглаей Дегтярев сейчас не слишком интересовался. Знал о ней довольно подробно. А вот что с сыном у Бережнова были неприятности, услышал впервые. И потом этот список, о котором говорит Женя… До сих пор о существовании первого списка Дегтярев не знал. Возможно, «вылетел» из него не один Женя.
— Кто еще из старого списка не попал в новый?
— Наш электромонтер Иван Громов. Может быть, есть и другие, не знаю. Но Громов это точно. За него сама Аглая Федоровна, говорят, хлопотала. Да пришлось Николаю Николаевичу отдать квартиру кому-то из новых сотрудников. Несколько крупных специалистов были недавно в трест приняты. А без квартир они не шли. Что поделаешь? Самый больной вопрос! Ну, со мной еще полбеды. А Громовых жаль, в такой тесноте живут…
— Когда вы узнали, что вас вычеркнули из списка?
Женя ответил, не задумываясь:
— Девятого февраля.
— Вы хорошо запомнили день.
— Как раз мой день рождения. Подарочек получил…
В голосе этого парня, который с каждой минутой все больше нравился Кириллу, не было горечи. Но Женя что-то недоговаривал, Кирилл чувствовал это. «Хитрить с ним нечего. Надо прямо спросить!»
— Ты говори. Не бойся, — неожиданно переходя на «ты», сказал Кирилл. И это «ты» не только не было обидным, но прозвучало как-то по-особому тепло и душевно.
— Я не боюсь! — Женя широко и открыто улыбнулся. — Просто неудобно как-то… Ведь что получается? Пока Мещерский был барином, — он так и сказал «барином», выражая этим всю степень своего неодобрения, — все молчали. А теперь каждый готов на него грязь лить. Теперь этим себе не повредишь…
— А раньше можно было повредить?
— Пара пустяков! Стоило только не угодить Мещерскому.
«Неплохое подтверждение показаний Павлова», — подумал Дегтярев.
— Мне и пришло в голову — не лишился ли я квартиры из-за того, что отказался к нему в шоферы идти?
— Список на получение квартир подписан Бережновым, не Мещерским. Значит Бережнов виноват, что ты не получил квартиру.
— Мещерский всего, чего хотел, мог добиться у Бережнова, — возразил Женя. — Я просто удивляюсь, как это Николай Николаевич, которому прежде слова никто поперек сказать не смел, последнее время чуть не на поводу ходил у Мещерского.
«Неужели и Бережнов? — подумал Кирилл. — Нет, это невозможно!»
— Последнее время — понятие растяжимое. А точнее?
— Началось с тех самых пор, как сынка Николая Николаевича забрала милиция.
«Невозможно? А почему, Собственно говоря, невозможно? Потому что у Бережнова боевое прошлое и грудь в орденах? Или потому, что он много лет ответственные посты занимает? Хорошо, положим все это на одну чашу весов. А на другую — сына, Аглаю, Мещерского. Ну-ка, что перетянет?.. И не потому ли молчит Мещерский, что боится запутаться и выдать Бережнова? Как это мне раньше в голову не пришло! Ведь пока Бережнов на свободе, он сделает все, чтобы спасти Мещерского и таким образом спастись самому. Да,
