закатывал не только градоначальник. В Хазрете не было недостатка в богатых вельможах, кичащихся друг перед другом знатностью и богатством, а балы были прекрасной возможностью похвастаться великолепием дворца и портретной галереей предков, да и нежные части семьи, в виде жен, наложниц, дочерей и прочего женского пола теребили – очень им нравилось это времяпрепровождение.
Короче говоря, балы давались если не каждый день, то через – наверняка, а не пригласить таких блестящих офицеров, как молодой Мастер войны и его гвардейцы, которые, к тому же, были необыкновенно хороши собой, было решительно невозможно! Ну а безбальные дни, коие время от время да и имели место быть, компания завершала в пресловутом «Закате».
И каждый раз Шэф незаметно ускользал из компании, чтобы побыть в одиночестве. Он надеялся, что если за ним
Бесцельно побродив минут пятнадцать по прямым, как в Летнем Саду, аллеям, постояв пяток минут на берегу идеально круглого пруда, со спящими лебедями, Шэф почувствовал нарастающее раздражение. На него, как обычно, уже стали обращать внимание – блестящий офицер, заезжая знаменитость, известный всему бомонду Мастер войны, и вдруг один, без спутницы, по крайней мере одной, без всегдашней шумной компании – это странно… надо бы подойти поприветствовать. Приходилось хмурить брови и смотреть специальным взглядом, после которого желание пообщаться с ним резко угасало.
«Все! Жду еще пять минут, и нахер! Возвращаюсь. Пусть сами ищут
Все произошло когда Шэф любовался фейерверком – уж больно он был красив и замысловат: разноцветные огненные звери, птицы, драконы… – внезапно все дворцовые огни погасли, будто щелкнул выключатель.
Погасло всё. Абсолютно всё и даже фейерверк. Наступила тьма. Глаза, привыкшие к яркому свету, не видели ничего. Вокруг раздавались испуганные женские визги и более низкие, успокаивающие голоса мужчин.
Не дожидаясь пока глаза адаптируются, Шэф вышел в кадат и огляделся. Рядом с ним на скамейке кто-то сидел, хотя за мгновение до наступления тьмы Шэф внимательно обозревал окрестности – в радиусе десятка метров не было никого.
Сидящее рядом или не было человеком, или было укрыто таким маскирующим заклятьем сквозь который взгляд Шэфа не проникал – рядом с ним на скамейке находилось что-то напоминающее мешок с картошкой, только побольше и с ногами. Мешок молчал, молчал и Шэф. Естественно, бесконечно так продолжаться не могло и через десяток-другой томительных секунд мешку пришлось заговорить, ибо это он пришел к Шэфу, а не наоборот, и это была небольшая, но все-таки победа Шэфа.
– Завтра, после полудня вас будут ждать в гостинице «Утренняя Звезда» в номере «Золотой люкс», второй этаж, от лестницы направо, – Шэф прекрасно знал эту гостиницу, одну из самых дорогих и фешенебельных в Хазрете, расположенную на морской набережной. – С вами хотят поговорить.
– Кто? – равнодушным голосом поинтересовался Шэф, скрывая ликование, но в этот момент свет вспыхнул снова, глаза его инстинктивно закрылись, а когда он их открыл, рядом не было никого – скамейка была пуста.
«Вот и ладушки, – мысленно потер ладони Шэф. – Лед тронулся господа присяжные заседатели! Я их поймал на крючок!.. Или они меня… тут как с медведем: кто кого поймал будет неизвестно до самого конца…»
*****
Маги, как истинные, так и простые, предчувствиям доверяют. Они, в отличие от обычных людишек, заметьте – не людей, а именно людишек, которые полагают, что они знают все на свете, и склонны считать предчувствия блажью и томлением духа, твердо знают, что это не блажь и не томление духа, а четкие сигналы, посылаемые неизвестным доброжелателем, который нас предупреждает: в эту щель не лезь, по этой улице не возвращайся, с этой компанией не связывайся, на этой девушке не женись, на эту работу не устраивайся, ну – и так далее… Люди и маги этот слабый шепот слышат, а людишки нет. Но – это их проблемы.
Пренебрегать ими: предчувствиями, а не людишками – себе дороже. Шэф не был магом, но и в число людишек, разумеется, не входил, поэтому предчувствиям своим доверял. Один раз не поверил и еле ноги унес – после этого доверял всегда.
Идти в «Утреннюю Звезду» Шэфу не хотелось. Не хотелось до состояния: «ноги не идут», но… это был как раз тот случай, когда «хоть чучелом, хоть тушкой – но ехать надо…» И честно говоря, это было странно: по всем расчетам Шэфа, которые вроде бы подтвердились вчера на балу, Эркель – по тетрархской классификации истинный маг, а по местной – сильный колдун и заодно, один из ближайших соратников Гроссмейстера Ордена Пчелы, дал «отмашку» к началу контакта, а отнюдь не к войне, но… идти категорически не хотелось.
В контакте был заинтересован Гроссмейстер – так полагал Шэф, и вроде бы «вербовка» на балу это подтверждала –обеспечить этот контакт, с максимальной скрытностью, мог именно Эркель – вроде все логично… По логике, Шэфу ничего не должно было грозить, но… ноги не шли.
Как ни странно, похожие предчувствия обуревали и Эрта Нолкса – хозяина «Утренней Звезды». С самого утра, фигурально выражаясь, все валилось у него из рук. Фигурально, потому что руками он давно уже не работал, только головой – с тех самых пор, как много лет назад, удачно женился на дочери тогдашнего владельца гостиницы.
Всю свою жизнь Эрт посвятил заботам о ней – имеется в виду «Утренняя Звезда», а не жена. Тесть, видя такое дело, не мог нарадоваться, что не ошибся в зяте, ибо к бабам тоже относился прохладно, а к гостинице – трепетно.
Так что, хотя и женился Эрт по расчету, но что характерно, никогда об этом не пожалел – жена не мешала ему заниматься любимым делом, и он ее за это, через много лет, можно сказать полюбил… по своему. Поэтому, если у Шэфа были хоть какие-то логические основания для тягостных предчувствий, то владелец гостиницы совершенно не мог взять в толк, почему ему нестерпимо хочется бежать куда глаза глядят из любимой «Утренней Звезды». Наконец нервы его не выдержали:
– Ирана! – громко позвал он жену, и когда та явилась, тоном не терпящим возражений приказал: – Дорогая! Быстро собираешь всех внуков. Всех! Немедленно! – уточнил он, и уезжаешь в загородный дом. – Видя что жена открывает рот для встречных вопросов, он нетерпеливо перебил: – Времени нет. Мне только что передали, что через десять аратов сюда прибудет на завтрак тер’Онос со своей компашкой…
Начальник внешней стражи Хазрета тер’Онос имел очень плохую репутацию: мало того, что он нигде и никогда не платил – но это так, к слову, из местного чиновничества мало кто платил, вернее даже «не мало», а никто. Тут дело было в другом – он был весельчаком… правда чувство юмора у него было, скажем так, специфическое – гомерический хохот у главного правоохранителя города вызывали только такие эпизоды, где в обязательном порядке присутствовали свернутые носы, выбитые зубы и все такое прочее.
Особенно его веселило, когда к нему приходили жаловаться на него же. Некоторые глупые купчишки, владельцы модных бутиков, рестораторы и прочая шелупонь, понаехавшая из провинции и понаоткрывавшая в славном городе Хазрете свои заведения, была поначалу не в курсе привычек «опоры справедливости» – так называли тер’Оноса прихлебатели из ближнего окружения, что ему очень импонировало. Так же, до первого так сказать «свидания», не были осведомлены понаехавшие и о специфическом чувстве юмора этой «опоры».
Самые глупые из них, пылая справедливым негодованием, после парочки сломанных ребер – нашли из-за чего расстраиваться, дураки! – ведь живы же остались!.. или из-за попользованной горничной – тут дело поделикатнее будет, может и какие чувства присутствовали… – так вот, эти строптивцы имели наглость обращаться с челобитными в приемную губернатора! Идиоты! Оттуда эти пасквили переправлялись тер’Оносу на рассмотрение, хе-хе-хе… Очень он это дело любил!
