Превосходство позиции защитников даст им возможность наносить урон наступающим, оставаясь, по сути, почти неуязвимыми.
И Сулейман-паша принял решение обходным движением занять Лысую гору, которая господствует над перевалом и над горой Святого Николая, где укрылись русские, а также установить батарею Реджеб- паши на Малом Бедеке.
— Если, — сказал Сулейман-паша, — мы посадим на Лысой горе наших аскеров, они возьмут под прицельный огонь всех защитников Шипки и тех болгарских собак, что везут русским продовольствие.
Сулейман-паша убеждён: Столетов не допустил тактического просчёта, не заняв своими стрелками Лысую гору. У русского генерала нет достаточно солдат.
Позвав Рассим-пашу, Сулейман велел:
— Реджеб-паша уже потащил пушки на Малый Бедек, а ты, Рассим, пошлёшь четыре табора и батарею на Лысую гору. Они оседлают её и, подобно охотникам в засаде, будут стрелять по обречённым гяурам. Когда же мы овладеем перевалом, то сбросим болгарских войников живьём в ущелья, а тех болгарских ублюдков, которые тащат для русских свои хурджины[59] с едой и фляги с водой и вином, ослепим и отрубим им правую руку. Мы их лишим света, дарованного аллахом.
— Позволь, сердер-экрем, моим башибузукам сделать из голов русских солдат пирамиду на вершине Шипки?
— Судьбу всех, кто цепляется за перевал, Рассим-паша, аллах вверяет твоим аскерам.
Сулейман-паша уже штурмовал Шипку, а в штабе Балканского отряда всех охватила неуверенность. Где ожидать главный удар? Радецкий ещё не отрешился от старого мнения, что Шипка — не главное направление. Армия Сулейман-паши по численности не уступает Балканскому отряду, и потому Радецкому пришлось рассредоточить войска. Часть батальонов с генералом Святополком-Мирским на правом фланге прикрыли проходы от Ловчи к Тырново. Дерожинский стоит в Габрово, Столетов на Шипке. Им защищать Шипкинский и Троянский перевалы. А у Кесарова отряд Осман-Пазарский. Ещё Борейта и Громан. Эти полковники прикрыли Елену и Загору, закрыли Хайнкиейский перевал…
Но куда всё-таки повернёт Сулейман-паша? Генерал Столетов уверяет: турецкая армия повернула на него. Но вдруг это ложный манёвр? Ну, как армия противника перейдёт в наступление на левом фланге?
От Разграда двинется к Плевне Мехмет-Али-паша. А на пути у него городок Бяла, где Главная квартира императора.
От такой мысли у Фёдора Фёдоровича пот холодный на лбу проступил, и он перекрестился.
— Избави Бог!
Распечатал новую колоду карт, разложил пасьянс. Генерал любил побаловаться картишками. Поморщился. Никакой конкретности.
Окликнул денщика, приказал подать чай покрепче с липовым цветом.
Фёдор Фёдорович большой ценитель чая, всяким заваркам предпочитал молодые побеги вишни, а липовый цвет, пахнущий мёдом, любил больше других. От него приходили к генералу покой и душевное умиротворение. Мыслью возвращался к далёкому детству, в бабушкино поместье, где на пасеке весело гудели пчёлы и пасечник, крепостной парень, рассказывал всякие смешные байки.
Денщик внёс чай, поставил перед генералом. От крутого кипятка поднимался пахучий пар. Фёдор Фёдорович отхлебнул глоток, блаженно прикрыл глаза. Думать стало легче.
Новое назначение — командовать Балканским отрядом — Радецкий принял охотно. Ранее такой большой должности он не имел. Однако Радецкий видел и всю сложность, какую взял на себя. А тут ещё просьбы генералов выслать резерв. Особенно Столетов настаивает, пять рот Орловского полка из Габрово требует.
Каково генералу Радецкому? У Столетова один перевал, а у Фёдора Фёдоровича — Балканы, и это при скудости резервов.
Не успел чай выпить, как заехал начальник разведки Дунайской армии полковник Артамонов. За обедом завязался откровенный разговор. Артамонов поделился с Радецким полученными сведениями от разведчиков-болгар. Их агентурные сообщения подтверждали данные Столетова: Сулейман-паша направил армию на Шипку, но опасность не снята и в районе Разграда и Осман-Пазара.
— Наступление на Шипку, предполагаемое генералом Столетовым как главное, не явится ли вспомогательным — покажет время, — заявил Артамонов. — Тем паче есть сообщения, что Мехмет-Али- паша начал перестановку своих таборов.
— Именно этого я и опасаюсь, полковник. Полковник Лермонтов из Еленского отряда сообщил полковнику Борейте, что наткнулся на укреплённые позиции неприятеля, выбил его и по пути преследования встретил значительные турецкие силы…
— Надеюсь, вскорости всё прояснится.
— Тогда мы сможем варьировать резервами, а пока повременим. Хотя генерал Столетов настойчив.
— Его можно понять, пока он один принял на себя первый удар.
— А болгарские дружинники, полковник, оказались стойкими солдатами.
— В патриотизме, ваше превосходительство, болгарам не откажешь. Мои лучшие разведчики — болгары.
— Николай Григорьевич рассказывал, жители Габрово и близлежащих сёл снабжают защитников Шипки провиантом и водой.
— В русском солдате они справедливо видят своего освободителя. Ваше намерение в отношении Еленского отряда, если не секрет?
— Намерен утром двинуть к Елене 4-ю стрелковую бригаду, а генерала Драгомирова к Златарицу.
— Но это же, ваше превосходительство, совсем протиивоположное Шипке направление?
— При всём моём уважении к генералу Столетову, полковник, я не окажу ему до поры серьёзной помощи. Позиция у него выгодная, фланги неуязвимы. Ко всему прочему, повторяю, рассматриваю движение Сулейман-паши как демонстрацию.
Дорога тянулась вдоль узкого гребня гористого кряжа. Кряж начинался от Габрово и поднимался до наивысшей точки на Шипке — горы Святого Николая.
С кряжем вместе уходила через перевал и далее к югу, в Долину Роз, каменистая дорога. Сейчас её прикрыли от рвущихся через Балканы турок солдаты-орловцы и дружинники генерала Столетова.
По дороге от Габрово на Шипку, пренебрегая постоянным обстрелом, ставшим особенно опасным с момента, когда таборы Вессель-паши заняли Лысую гору, поднимались болгары с хурджунами, ведя в поводу осликов, гружённых всякой провизией, с перекинутыми через седёлки флягами с водой. Встречая Столетова, кланялись низко, спрашивали, могут ли они не стыдиться за своих войников? И довольные словами русского генерала, отвечавшего им на чистом болгарском языке, говорили, указывая на поклажу:
— Русским братушкам и нашим войникам угощение.
Покидая Шипку, увозили раненых, не поместившихся в санитарных фурах, обещая вскорости быть на перевале снова. С любовью смотрел Стоян на этих мужественных людей, не боявшихся свиста пуль и разрывов снарядов. Не окажи они помощи защитникам Шипки, сидеть бы солдатам голодными. Эти интенданты, пока они зашевелятся… А крестьяне не только продукты, но и воду доставляют.
Однажды в землянку к Стояну Райчо Николов ввёл старика-болгарина, сухого, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, в кожаных постолах, полотняной рубахе навыпуск и овчинной безрукавке.
Сняв барашковую папаху, он степенно поклонился поручику. Николов предложил старику сесть, но тот отказался.
Поставив у ног торбу-джаги, старик принялся вынимать оттуда огромную пшеничную булку, кольцо домашней колбасы, вяленое мясо, брынзу, кусок сала, связку лука и ещё что-то, завершив всё тыквой- горлянкой с вином.
