— Все зависит от жанра фильма. В вестернах американских актеров европейским, пожалуй, не перешибить, ну а коли речь о психологической драме, тут возможны варианты. Суть в том, какие задачи перед собой ставишь и чего хочешь добиться.
— С вами по этой части все ясно, — широко улыбнулся Морис. — Уже по первым, даже робким, вашим картинам можно было судить, как пристально вы пытаетесь вглядеться в жизнь и сколь важно вам добиться полной психологической достоверности. Вы человек со своим почерком, своим миропониманием…
Айк Шарон насмешливо поднял бровь.
— Вы так считаете?
— Несомненно, — подтвердил Макс, не уловивший скрытой иронии, вызванной той откровенной лестью, которая звучала в его панегирике.
— Вы ошибаетесь насчет миропонимания. Блуждаю в полных потемках. Некогда сосредоточиться, суета заедает.
Макс Авери опять не уловил иронии или сделал вид.
— Со мной тоже самое, — поспешно сообщил он. — Всю прошлую неделю был в полном «ауте». Я так замучился со своими клиентами, что начисто забыл сообщить Барбаре новость о бедняге Прайсе, вашем решении снимать фильм и даже телеграмме о прилете в Париж… Отдыхать пора, иначе рухну где-нибудь на бегу… Но отдохнуть не придется: в среду телевидение, где у моих подопечных свои интересы, в четверг фестиваль музыкальных театров…
Пока Макс Авери перечислял свои бесконечные дела, Барбара украдкой наблюдала за Шароном, сидевшим за столиком боком к ней. Несмотря на прошедшие годы, тот остался таким же, каким она его помнила. Разве вот только появились серебряные нити в густых темно-русых волосах, спускавшихся на воротник рубашки, да резче обозначились линии в уголках рта, но глаза оставались все такими же пронзительно голубыми. Четкий росчерк бровей, словно высеченный из гранита волевой подбородок… Пожалуй, он стал еще привлекательнее. Наверняка большинство девушек млеет, знакомясь с ним. Еще бы — привлекает не просто его внешность. В нем все выдает умного, сильного, целеустремленного человека, что для женского сердца опасно. Барбара ощутила привкус горечи. Он действительно всегда был опасным, она ведь испытала это на собственном опыте, теперь же стал опасным вдвойне. Занимает в жизни определенную позицию, авторитетен, заслужил в искусстве статус ищущего творца. Правда, критики и вообще пресса относятся к нему по-разному. Одни возлагают на него надежды и пророчат блестящее будущее, другие оценивают весьма скептически. Он явно не из тех середнячков, о которых и сказать-то нечего…
Пока Барбара наблюдала за Шароном из-под опущенных ресниц, в ее душе боролись два совершенно противоположных чувства: сильное притяжение и столь же сильная неприязнь. Как такое возможно? В этом нет никакой логики! Она ненавидит Айка, и все! Вот что мысленно сказала себе Барбара и только тут переключилась на Макса, вернее, поняла: тот закругляется.
— Мне пора, — суетливо осушив свой бокал, объявил он.
— Как? — переспросила она. — Ты хочешь сказать, что уходишь?
— А почему бы двум давним знакомым не пообедать вдвоем? Пообщаться, поговорить, побыть тет-а- тет… Разве так не удобнее, Айк?
Тот в ответ лишь сухо улыбнулся.
— Что за фокусы, Макс, — вскинулась Барбара, но он не дал ей договорить.
— Когда я приглашал тебя отобедать вместе, то не знал еще, что возникнет необходимость очень важной встречи. И как раз в это время. Поверь!
Пока Макс, сделав знак официанту, расплачивался за коктейли, девушка поняла: ее подставили! Макс предчувствовал — она ни за что не захочет встречаться с Шароном, вот и подготовил западню.
Во-первых, специально не сообщил ей о смене режиссера, хотя знал об этом уже несколько дней. Во- вторых, сам опоздал в «Бурбон» преднамеренно, чтобы не услышать ее категорический отказ до того, как появится им же приглашенный Айк Шарон. Его целью было свести их напрямую… Выстроив соображения в одну цепь, подвела итог: ее обвели вокруг пальца.
Намерения Макса вполне прозрачны: он надеется на обаяние мистера Шарона, перед которым она не устоит и даст согласие сниматься. Он ведь не догадывается, что между Айком и ею лежит пропасть не только из-за отца, но и из-за жгучего стыда, испытанного ею в прошлом по «милости» того же Айка.
— Я прошу тебя отменить свою деловую встречу, — настойчиво произнесла Барбара, метнув в своего агента яростный взгляд, свидетельствующий, что она прекрасно поняла, какую игру он ведет.
— Еще раз приношу извинения, но это невозможно, — невозмутимо покачал головой тот.
— Брось! Ты все можешь, если захочешь…
— А вот отобедать с вами сегодня не смогу, хотя знаю, как прекрасно здесь кормят, — спокойно перебил Макс. — Счета уже оплачены, так что наслаждайтесь, — запечатлев два поцелуя на щеках Барбары, он откланялся Шарону и удалился.
— Гнида! — в сердцах пробормотала девушка.
— Ты имеешь в виду его или меня? — съязвил Айк.
Она и не знала, что произнесла это слово вслух.
— Макса, — нехотя ответила Барбара, думая про себя, что самоуверенный американец тоже подходит под сие определение. — Он ловкач, какому палец в рот не клади!
— Почему же ты держишь такого агента?
Барбара пожала плечами.
— У него нюх на выигрышные для артистов контракты, тем и ценен. Вот все и терпят.
Айк поймал взгляд девушки.
— А ты терпишь еще и потому, что его отец был агентом твоего отца?
Барбара выпрямилась. Она не хотела заводить разговор об Анджее. С Шароном это была вообще запретная зона, священная область, куда именно ему, как какому-нибудь язычнику, вход заказан.
— Значит, я продолжаю семейную традицию, в чем, надеюсь, нет ничего плохого, — довольно дерзко произнесла она.
— Согласись все же, твой Макс Авери поступил не очень красиво, умолчав об обстоятельствах с Бобом Прайсом и не поставив тебя в известность, с кем именно организовал твою сегодняшнюю встречу, — заметил Айк. Он не спускал с нее глаз. Блестящие каштановые волосы, зеленые миндалевидные глаза, губы цвета спелой земляники, точеная шея, высокая полная грудь — ничто не ускользнуло от его внимания. Шарон даже чуть подался вперед, чтобы получше рассмотреть ее фигуру. Девушка сидела свободно, положив ногу на ногу, под облегающей юбкой четко вырисовывалась линия бедер…
— Ты изменилась…
Барбара напряглась. Осмотр походил на неторопливую и детальную инспекцию, будто Шарон постепенно снимал с нее одежду, лениво отбрасывая тряпки в сторону. Она почувствовала себя голой, совершенно голой.
— Ничего удивительного, — огрызнулась Барбара. — Когда мы виделись последний раз, мне было восемнадцать, а сейчас…
— Двадцать пять, как я понимаю…
Черный полотняный костюм, из-под жакета которого выглядывала кружевная, цвета слоновой кости блузка, очень был ей к лицу. Бронзовые тени искусного макияжа оттеняли зеленые глаза, волосы свободными кудрями раскинулись по плечам… — Ты стала красивой взрослой девушкой, — добавил Айк.
Барбара знала, сколь хорошо выглядит, и хотя сказала себе, что ее совершенно не интересует мнение Айка Шарона, женское самолюбие, тем более самолюбие молодой актрисы, было польщено.
— Спасибо, — коротко поблагодарила она.
— Впрочем, ты всегда знала себе цену.
Барбара вспыхнула. Последнее замечание таило особый смысл. Семь лет назад, явившись в отель «Бурбон», она специально вырядилась в платье с очень глубоким вырезом, рассчитывая обратить внимание Айка на нежные выпуклости своей юной груди…
Сейчас же ей, наоборот, хотелось запахнуть жакет и застегнуться на все пуговицы. Кружевная блузка вдруг показалась слишком прозрачной, юбка чересчур короткой — будто она намеренно стремилась сразить
