семьи.
Мысль о мальчике заставила его замедлить шаг. Его происхождение и слава бывшего чемпиона повергают большинство детей в трепет, но на Эрни это не действует. Сложившиеся между ними отношения кажутся правильными и естественными. Эрни обладает всеми качествами, которые Ральф хотел бы видеть в собственном сыне.
А что же его клятва не иметь никаких серьезных связей? Ингрид заставила его забыть о ней. Ей, как и Эрни, наплевать на его титул. Она не стремится стать баронессой. Похоже, эту женщину вполне удовлетворяет то, что у нее есть.
Имеет ли он право переворачивать ее жизнь вверх тормашками? Ральф знал, что случится, если они станут любовниками. От него не ускользнули взгляды, которые на них бросали во дворе школы. Еще пара недель — и их имена появятся в газетах. Но не в разделе «Официальная хроника», а в колонках светских сплетен.
Но тогда какого черта он здесь делает? Торчит около ее дома, как влюбленный подросток. Ей не нужна газетная шумиха, а ему не нужны сложности.
— Ральф, что вы здесь делаете?
При виде Ингрид у него гулко забилось сердце. Она была намного ярче, чем ему казалось.
— Что вы сделали со своими волосами? — спросил он.
— Слегка осветлила, — ответила Ингрид, тревожно прикоснувшись к своим локонам.
Ральфу отчаянно захотелось запустить пальцы в эти сияющие пряди.
— Вы потрясающе выглядите.
Она покраснела.
— Спасибо. Вы чего-то хотели?
Да, подумал он. Но вслух сказал:
— Я работал, и у меня возникла пара вопросов.
— А до понедельника подождать нельзя?
Не следовало приходить сюда. Она не хочет его видеть. Ингрид нагружена сумками и свертками. Наверное, собирается готовить угощение для свидания, которое должно вот-вот начаться. Ральф дал волю своему воображению, но направление собственных мыслей ему не понравилось.
— Вы правы, — согласился он, сошел с крыльца и вздрогнул, когда их руки случайно соприкоснулись. — Тогда до понедельника. Увидимся в офисе.
— Ральф — внезапно сказала Ингрид, заставив его остановиться. — Может быть, зайдете?
…Он следил за Ингрид, двигавшейся по кухне с легкостью и фацией балетной танцовщицы. Он показала на две табуретки у барной стойки.
— Садитесь. Кофе или чаю?
Отказаться, потом придумать вопрос, на который она сможет ответить, а затем уйти! — приказал он себе. Но ноги не слушались. Привыкший быть хозяином в любой ситуации, Ральф дрожал при мысли о том, как легко она взяла над ним верх. Слава Богу, что сама Ингрид пока об этом не догадывается.
— Спасибо. Кофе, пожалуйста.
Она открыла буфет.
— Какой вы предпочитаете?
— Черный, с одним куском сахара. Такой же, как и вы.
Ингрид нахмурилась.
— Откуда вы знаете, какой кофе я предпочитаю? — В офисе обычно кофе варил кто-то из служащих.
Ральф уперся одной ногой в пол, а другой обвил ножку табурета. Он вспомнил, как в первый раз варил для нее кофе, вспомнил, как нес чашку Спящей Красавице, которую разбудил традиционным сказочным способом… Это воспоминание вызвало у него приступ болезненного желания, побороть который оказалось нелегко.
— Благодаря новым туфлям.
Ингрид нахмурилась еще сильнее. Ральф напомнил ей про день, когда она сделала глупость, надев на работу новые туфли, после чего едва приплелась домой. Потом уснула в кресле и увидела во сне, что Ральф поцеловал ее.
— Ах вот вы о чем, — деланно непринужденным тоном сказала она.
— Вы все еще носите их?
— Нет. Тогда я надела их в первый и последний раз. Слишком неудобные. — Не столько туфли, сколько воспоминания о нашей первой встрече, подумала она. Тогда на Ральфе был безукоризненно сшитый деловой костюм. Но сейчас, в потертых джинсах и клетчатой рубашке, он выглядел еще лучше. Пригласить его к себе, повинуясь порыву, означает играть с огнем. Это может помешать им поддерживать сугубо деловые отношения, а ничего другого я не хочу, верно?
Он ждал ее на крыльце и выглядел потерявшимся ребенком. Прядь волос, падавшая на его лоб, напомнила ей Эрни, и Ральф бессовестно воспользовался вспыхнувшим в ней материнским инстинктом.
Опять свистящий рак? — спросила бы ее Кири. Ладно, так и быть. Чувство, которое вспыхнуло в Ингрид, когда она увидела Ральфа у своих дверей, не имело никакого отношения к материнскому. Правда, это не означает, что она имела право ему уступать. Неужели опыт сестры ничему ее не научил?
Она принялась варить кофе, радуясь возможности отвлечься и привести мысли в порядок. Они выпьют кофе, обсудят проблему, которая привела к ней Ральфа, а потом он уйдет.
Ингрид взяла свою чашку.
— Думаю, в гостиной нам будет удобнее.
Ральф рассматривал прикрепленные к холодильнику рисунки Эрни и думал, что они придают кухне уют.
— Знаете, мне удобнее здесь.
Но Ингрид удобно не было. Сидеть с Ральфом за одной стойкой — одно, а сталкиваться с ним бедрами — совсем другое. Поговорка «в тесноте да не в обиде» тут не годится. Поэтому она осталась стоять, сделала глоток кофе и поморщилась, когда горячая жидкость обожгла ей язык.
— Вы хотели меня видеть? Что случилось?
Ральф покосился на стоявшую рядом пустую табуретку с таким видом, будто читал ее мысли.
— Я мог бы что-нибудь придумать, но… Честно говоря, мне не давали работать мысли о вас.
Если он и играет роль, то очень убедительно, подумала Ингрид, отставив чашку со слишком горячим кофе. Обожженный язык саднило. Впрочем, и душу тоже.
— Но вчера вам это прекрасно удавалось. Вы едва заметили, что я ушла.
Ральф тоже поставил чашку и посмотрел ей в глаза. Эффект был потрясающий.
— Я тоже пытался убедить себя в этом. Но, увы, слышал каждый звук — от шороха юбки, когда вы ходили по кабинету, до шелеста щетки о волосы, которые вы причесывали перед уходом. Вы знаете про свою привычку удовлетворенно вздыхать перед тем, как закрыть дверь кабинета?
Краска залила шею Ингрид и поползла на щеки.
— Вы очень наблюдательны, — слегка дрогнувшим голосом сказала она.
— Ингрид, я замечаю все, что имеет отношение к вам. Даже то, чего не хочу замечать. Например, то, как вы хмуритесь и отворачиваетесь, когда я пытаюсь затронуть самые невинные темы личного характера.
Как сейчас, подумала она, пытаясь придать лицу бесстрастное выражение.
— У нас с вами не те отношения. — Он поцеловал ее, она ответила, вот и все.
— Пока, — спокойно сказал Ральф.
— Нет, так будет всегда! — с жаром возразила она. — Я не хочу вступать в серьезные отношения с таким человеком, как… — Ингрид прикусила язык, поняв, что снова чуть не проговорилась.
Ральф порывисто встал и вплотную подошел к стиснувшей кулаки Ингрид.
— Вы хотели сказать, с таким человеком, как я, верно? Что это значит?
Ингрид хотела было попятиться, но она заставила себя остаться на месте.
— Все знают, что вы плейбой, который обольщает женщин, а потом бросает их!
