материнства. Может быть, она в чем-то оступилась, когда растила своих братьев и сестру. Может быть, начальница права: есть женщины, не пригодные для замужества и семейной жизни.
Сквозь туман сомнений и самобичевания она услышала, как хлопнула автомобильная дверца. И только когда раздался легкий стук в окно, она поняла, что Люк ехал за ней. Она уставилась на его измученное лицо. Он попытался открыть дверцу, но она была заперта. Он сделал ей знак выйти.
Собираясь с последними силами, чтоб не потерять самообладания, она высморкалась, утерла слезы и открыла дверцу. Она будет притворяться, что все в порядке. Она всю жизнь будет притворяться, ей больше ничего не остается.
Она вышла из машины, и он схватил ее в объятия, зарылся лицом в ее шею и хрипло, срывающимся голосом прошептал:
— Я люблю тебя.
Он так крепко обнимал ее, что Сидни перестала дышать. Как могло такое чудо причинять столько боли?
На мгновенье ей захотелось поддаться мечте, поверить. Но это запрещено, потому что в конце концов все исчезнет. Уткнувшись лицом ему в грудь, она прошептала:
— Где Эмили?
— Она с Дженни. — Он погладил ее по спине и снова сжал в объятиях. — Ах, Сидни, прости меня.
Кусая губу, она пыталась сохранить спокойствие, но сердце больно колотилось в груди.
— Ты сможешь простить меня? — Он целовал ее в шею, в щеку, в губы. — Я не знал. Я бы не стал говорить…
Она положила руку на его теплую щеку.
— Я не могла сказать тебе раньше. Я бы не выдержала, если бы ты отверг меня.
— Отвергнуть тебя? Как ты… Я люблю тебя, Сидни.
Эти слова разрушили последнее защитное укрепление Сидни. Она опустила голову и прикрыла лицо руками. У нее затряслись плечи.
Люк почувствовал себя беспомощным, словно заплакала Эмили. Что ему делать? Только одно приходило в голову. Он обнял Сидни, привлек к себе на грудь и дал ей выплакаться.
Когда ее плач стал затихать, он подтолкнул ее к крыльцу и дальше, в его дом.
— Здесь твое место.
— Люк, этого не может быть. Не мо…
Он заглушил ее возражения поцелуем.
— Люблю тебя.
— Люк…
Он снова поцеловал ее, крепко, и целовал до тех пор, пока не почувствовал, как ее тело обмякло.
— Люк…
Он опустил голову, чтоб еще раз поцеловать ее, но она кончиками пальцев прикрыла его губы.
— Послушай. Ты не понимаешь,
Она прислонилась к нему, обхватив руками, как будто не собиралась отпускать его никогда. Он прикоснулся губами к ее виску. Теперь он дал ей выговориться, излить перед ним свое горе.
— Ты не знаешь, каково мне. У тебя есть Эмили.
— Вздор! Ты что, не понимаешь? Ты же не одна. Но ты отталкиваешь людей. И меня отталкиваешь. А могла бы иметь все.
Она отстранилась от него с раскрасневшимся, заплаканным лицом, не менее, чем у него, сердитым.
— Черт побери, это ты не понимаешь! Бог почему-то решил, что я не гожусь в матери. Только, пожалуйста, не жалей меня.
— Тебя, жалеть? — Он сжал кулаки. — С какой стати?
— Что?
— Я бы тебя высек. За то, что тебя мог сломать ублюдок, который был не способен понять, какое чудо ему досталось. — Он вгляделся в ее заплаканные глаза. — Скажи мне правду. Тебе тяжело с Эмили? Глядя на нее, ты испытываешь сожаление, печаль?
Она покачала головой.
— Вначале… может быть. Но теперь мне хочется войти в ее жизнь… в вашу жизнь. Я люблю Эмили, как собственного ребенка.
Он крепко поцеловал ее.
— Люблю тебя, Сидни Рид. Хочу, чтоб ты стала моей женой.
— Люк…
— Я еще ни разу не просил женщину стать моей женой. Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой, засыпая, обнимать тебя каждый вечер. Не хочу жить без тебя. Поверь, я не нашел бы для своей дочери лучшей матери, чем ты, любящая, отзывчивая и заботливая. Неважно, будут ли у нас еще дети. Может быть, мы усыновим кого-нибудь. Потом решим. Если честно, я вообще не думал, что у меня будет ребенок.
— Люк. — Она отстранилась от него и положила руки ему на грудь. — Теперь дай мне договорить, хорошо?
Он кивнул.
Ее глаза наполнились слезами.
— И я тебя люблю. И Эмили тоже люблю. И я считаю, что из нас получится замечательная семья. Я хочу быть ее частью.
Обхватив Люка за шею, Сидни поцеловала его, не дав вздохнуть или произнести еще хоть слово.
